Адеру в голову полезли другие, более страшные мысли: не мог ли старик бежать в лес или спрятаться где-то внутри башни. В конце концов, за одним камнем в стене имелась небольшая ниша, так, может быть, существовала и потайная комната? А может быть, старик куда-то перенесся с помощью заклинания? Или за своего верного приспешника вступился покровитель, повелитель темных сил?

От страха у Адера ком встал в горле. Он сбежал по лестнице в подземелье. Здесь все выглядело еще ужаснее, чем наверху. В воздухе висел густой черный дым — видимо, очаг поджога был здесь. В комнате ничего не осталось, кроме горстки пепла на том месте, где стояла кровать графского лекаря.

Но Адер учуял за запахом дыма запах смерти. Он подошел к холмику пепла, присел на корточки и стал перебирать пепел кончиками пальцев. Он нашел кусочки костей и обломки суставов — еще горячие на ощупь. И наконец обнаружил большую часть черепа с клочком кожи и пучком длинных седых волос.

Адер встал и отряхнул сажу с ладоней. Без особой спешки он покинул башню. Обернувшись, последний раз обвел взглядом место, где прошли пять лет его мучений. Жаль, что каменные стены не сгорели. Он не взял ничего, кроме того, во что был одет, печати и мешочка с монетами. Наконец он вышел из зияющего дверного проема, сел верхом на старого жеребца и поскакал на восток, в Румынию.

Адер смог прожить в поместье лекаря немало лет, хотя владение и не перешло к нему напрямую, как он надеялся. Когда юноша явился в замок один, без лекаря, он сразу пошел к управляющему и сообщил ему, что старик умер. Адер объяснил Лакту, что жену и сына старик придумал, чтобы скрыть истинную причину своего холостяцкого образа жизни. А причина была в его наклонностях. Не имея наследника, старик оставил поместье своему верному слуге и помощнику. В доказательство Адер продемонстрировал управляющему печать.

Сомнения управляющего были написаны у него на лице. Он сказал, что о правах на наследование следует заявить князю. Но если заявляющий о таковых правах кровным наследником не является, судьбу собственности решает князь. Прошло несколько лет, прежде чем тот принял решение не в пользу Адера. Ему было позволено жить в поместье и сохранять фамильный титул, но собственником земель стал князь.

Настал день, когда Адер больше не мог жить в замке. Лакту и вся прислуга успели состариться, а Адер оставался в точности таким же, каким приехал без старика. В общем, чтобы не вызывать подозрений, ему разумнее было на какое-то время удалиться и где-то затаиться, а потом, через пару десятков лет, вернуться с золотой печатью и выдать себя за своего собственного сына.

Он решил отправиться в Венгрию, куда его влекло сердце, и попытаться разыскать какие-то следы своей родни. Адеру нестерпимо хотелось увидеть всех их — но не отца, конечно. Только лекаря он ненавидел сильнее собственного отца. Его мать наверняка состарилась и жила со старшим сыном, Пету. Остальные братья и сестры повзрослели и, скорее всего, обзавелись семьями. Адеру не терпелось повидаться с ними и узнать, как сложилась их судьба.

Два года Адер искал свою семью. Он начал с тех земель, откуда старик забрал его, а потом искал следы родных повсюду. Наконец, когда наступила вторая зима его трудных поисков, он въехал в деревню на берегу озера Балатон и стал искать людей, которые были бы похожи на него внешне.

Наконец он поравнялся с домишками на окраине деревни, и у него возникло странное чувство — словно совсем рядом находится кто-то близкий, родной. Адер спешился, в темноте подкрался к домам и стал заглядывать в окна. Всматриваясь в щелку между ставен, при свете свечи он разглядел несколько знакомых лиц.

Они, конечно, сильно изменились. Кто-то растолстел, кто-то увял, чье-то лицо покрылось морщинами, но все же он узнал эти лица. Его братья сидели у очага, пили вино, играли на скрипке и тамбуре. С ними были незнакомые Адеру женщины — наверное, жены. Но матери нигде не было видно. Наконец его взгляд упал на Раду. Тот был высоченный, широкоплечий, с могучей грудью… Как же Адеру хотелось распахнуть настежь дверь, вбежать в дом, крепко обнять Раду и возблагодарить Бога за то, что его брат жив, что он избежал всех пыток и страданий, которые выпали на долю Адера. И тут он вдруг осознал, что Раду, его младший братишка, выглядит старше его, да и не только Раду — все его братья. А потом Адер увидел, как к Раду подошла женщина и улыбнулась. Тот положил руку ей на плечо и притянул к себе. Это была Катарина — она стала зрелой женщиной, настоящей красавицей, и они с Раду любили друг друга. А Раду был так похож на Адера. Только выглядел старше.

Стоя на холоде, в темноте, Адер все еще горел желанием увидеться с родными, обнять их, поговорить по душам, сказать им о том, что он не погиб от рук злобного старика. Но вдруг ужасная мысль мелькнула у него. Он понял, что видит своих близких в последний раз. Как бы он смог растолковать им, что с ним произошло и что ему еще предстояло? Как бы он объяснил, почему никогда не состарится? Как бы сказал, что он теперь не такой же простой смертный, как они, что превратился в нечто такое, чего и сам не в силах был понять?

Адер подошел к дверям, вытащил из кармана мешочек с монетами и положил у порога. Денег там было достаточно, чтобы его родные перестали скитаться. Пройдет время — и они возблагодарят Господа за милосердие и щедрость. А Адер тогда уже будет в нескольких днях пути на север. Он затеряется в толпе больших городов — Буды и Сегеда, и станет учиться смиряться со своей судьбой.

К концу рассказа я отодвинулась от Адера. Наркотический дурман развеялся. Я не знала, бояться его или восторгаться им.

— Зачем ты рассказал мне эту историю? — спросила я, вздрогнув от его прикосновения.

— Считай, что это предупреждение, — загадочно ответил он.

Граница штата Мэн

Наши дни

Люк сворачивает с шоссе на ухабистую грунтовую дорогу и медленно ведет универсал по колдобинам. Добравшись до поворота, он останавливает машину чуть поодаль от подъездной дороги, но двигатель оставляет включенным. За облетевшими деревьями прекрасно виден пропускной пункт на канадско-американской границе. Очень похоже на собранную из деталей детского конструктора композицию: множество будочек и платформ, занятых грузовыми и легковыми машинами. Над ними — синеватое облако выхлопных газов.

— Вот куда мы направляемся, — говорит Люк, указывая за ветровое стекло.

— Серьезный объект, — говорит Ланни. — Я думала, мы проедем через какой-нибудь заброшенный пограничный пункт — два охранника и бладхаунд. Ну, посветят в машину фонариком, и все.

— Вы уверены, что хотите пройти через все это? Есть и другие способы попасть в Канаду.

Люк говорит это, хотя и не уверен, что ему стоит еще больше подстрекать Ланни к нарушению закона.

Ланни смотрит на Люка таким взглядом, который проникает ему прямо в сердце. Так ребенок посмотрел бы на отца в поисках сочувствия и помощи.

— Ну нет, вы меня уже так далеко увезли. Перевезите меня через границу. Я вам доверяю.

Они едут к пропускному пункту. Нервы у Люка начинают сдавать. Автомобилей не так уж много, бывает и больше, но все же придется не меньше часа просидеть в машине. Такая перспектива не радует. Полиция уже могла объявить их в розыск. Беглая, подозреваемая в убийстве, и врач, который помог ей бежать… Люк чуть было не съезжает с полосы, но вовремя спохватывается. Его руки, сжимающие руль, дрожат.

Ланни тревожно смотрит на него:

— С вами все нормально?

— Так долго… — бормочет Люк. Его лоб покрывается испариной, хотя снаружи морозный зимний день.

— Ничего страшного, — ласково произносит Ланни.

Неожиданно около будки, расположенной в конце соседнего ряда, зажигается зеленый свет. Люк круто поворачивает руль и жмет на газ. Он подрезает машины, мирно едущие вперед. Женщина-водитель крутит пальцем у виска, но Люку все равно. Он резко тормозит перед сотрудником пограничной службы.