— Торопимся? — ворчит пограничник, скрывая интерес за невозмутимостью, и протягивает руку за документами. — Обычно мы берем следующего по очереди, когда открываем новую полосу.

— Простите, — бормочет Люк. — Я не знал…

— В следующий раз знайте, договорились? — дружелюбно произносит пограничник, не глядя на Люка. Он изучает его водительские права и паспорт Ланни. Пограничник — мужчина средних лет, в темно-синей форме. По карманам его пухлого жилета рассованы рация, ручки и еще куча всяких разностей. В руках он держит клипборд и электронное устройство — похоже, это какой-то сканер. Его напарница, молодая женщина, обходит машину по периметру, держа в руке длинный шест с зеркальцем на конце. Видимо, проверяет, не прикреплена ли к днищу универсала бомба. Люк наблюдает за женщиной, глядя в боковое зеркало. У него снова разыгрываются нервы.

И тут у него мелькает мысль: если у него спросят техпаспорт, быть беде. Машина зарегистрирована не на его имя. «Это не ваша машина?» — спросит пограничник.

«Люди каждый день одалживают друг у друга машины, — пытается успокоить себя Люк. — Нет тут никакого криминала».

«Придется прогнать через базу данных, чтобы убедиться, что машина не угнана…»

«Не проси показать техпаспорт, не проси показать техпаспорт!» — мысленно твердит Люк. Он словно бы направляет эту мантру на пограничника, прогоняет от него мысль о техпаспорте. Если фамилия и имя Люка каким-то образом фигурируют в базе данных — типа «разыскивается для допроса», тогда с мыслью о побеге можно попрощаться. Люку не по себе. Ведь у него никогда, ни разу в жизни не было неприятностей с законом — даже в детстве. Он совершенно не умеет обманывать никаких чиновников. Он боится покраснеть, вспотеть, выказать излишнее волнение, и…

— Так вы врач? — спрашивает стоящий около машины пограничник.

Люк едва заметно вздрагивает:

— Да. Хирург.

«Глупость какая, — ругает он сам себя. — Ему все равно, какая у тебя специализация». Неизвестно почему в нем вспыхивает тщеславие медика. Так потребовал бы к себе внимания уставший капризный ребенок.

— Зачем направляетесь в Канаду?

Люк не успевает ответить. Через него к окошку тянется Ланни, чтобы ее увидел пограничник:

— На самом деле он оказывает мне услугу. Я у него гостила, и мне пора перекочевать к другим родственникам. Я могла бы на автобусе поехать, но он решил меня сам отвезти. Я отказывалась, но он уговорил. Я еду к двоюродному брату.

— О? И где же обитает ваш двоюродный брат? — интересуется пограничник.

— В Лак-Бене, — небрежно отвечает Ланни. — Точнее, он нас встретит в Лак-Бене, а живет он ближе к Квебеку.

Она знает название ближайшего городка. Это потрясает Люка. Просто чудо какое-то. Он немного расслабляется.

Пограничник входит в будку. Через исцарапанное оргстекло Люк видит его. Пограничник склоняется к терминалу. Можно не сомневаться, просматривает базу данных. Люк не отрывает глаз от будки. Он заставляет себя смотреть на пограничника, борясь с искушением надавить на педаль газа. На его пути нет ничего, что его остановило бы — ни полосатого шлагбаума, ни зубчатой полосы под колесами, готовой проткнуть шины.

Внезапно пограничник возникает около окошка и протягивает Люку паспорт и водительские права.

— Поезжайте… и приятного вам пребывания в Канаде, — говорит он и жестом велит им проезжать, после чего подзывает к себе следующего по очереди.

Люк не дышит до тех пор, пока пункт пересечения границы не исчезает в зеркальце заднего вида.

— Чего вы так испугались? — смеется Ланни, оглядываясь через плечо. — Мы же не террористы, мы не перевозим через границу никаких там контрабандных сигарет. Мы просто милые американские граждане, едущие в Канаду пообедать.

— Вот уж ничего подобного, — бормочет Люк, но тоже облегченно смеется. — Простите. Я ко всем этим шпионским штучкам не привык.

— Это вы меня извините. Я не хотела смеяться. Да, я понимаю, что вы в таких делах не мастак. Но справились отлично.

Она сжимает руку Люка.

Они останавливаются в мотеле на окраине городка Лак-Бен. Местечко совсем непримечательное, ничего особенного. Люк ждет в машине, а Ланни отправляется в офис. Он видит, как она болтает с пожилым джентльменом за стойкой. Тот не торопится, ему явно приятно поговорить с красивой молодой женщиной — как знать, может быть, сегодня такого шанса больше не будет. Ланни возвращается в машину, и они едут к номеру, окна которого выходят на лесополосу и дальний край ближайшей бейсбольной площадки. Их машина — единственная на автостоянке.

Войдя в номер, Ланни развивает бурную деятельность. Она распаковывает чемодан, заходит в ванную комнату, жалуется на качество полотенец. Люк садится на кровать. Он вдруг ощущает страшную усталость, ему срочно нужно прилечь. Он ложится поверх полиэстерового покрывала и смотрит в потолок. У него все плывет перед глазами. Он словно бы кружится на карусели.

— В чем дело?

Ланни садится рядом с ним на краешек кровати и трогает его лоб.

— Устал, наверное. После ночной смены я обычно приезжаю домой и сразу ложусь спать.

— Ну так поспите.

Ланни снимает с Люка туфли, не развязывая шнурки.

— Нет, мне надо вернуться. Мы всего в получасе езды от границы, — возражает Люк, но он не в силах пошевелиться. — Я должен вернуть машину…

— Глупости. К тому же это только вызовет подозрения на пропускном пункте, если вы мгновенно развернетесь и полетите домой.

Она укрывает Люка одеялом, роется в чемодане и вытаскивает герметичный пакет, набитый самыми роскошными соцветиями конопли, какие Люк когда-либо видел. За пару минут сворачивает толстую самокрутку, раскуривает ее и делает долгую, жадную затяжку. Зажмуривается, выдыхает дым и довольно расслабляется. Люк думает о том, как было бы хорошо всегда видеть такое выражение лица у этой женщины.

Ланни протягивает ему самокрутку. После секундной растерянности Люк берет ее, подносит к губам, втягивает дым в легкие и задерживает дыхание. Он чувствует, как наркотик распространяется по лобным долям мозга, как притупляется слух. Господи Иисусе, какая мощная трава!

Он кашляет и возвращает косячок Ланни:

— Давно я себе такого не позволял. Откуда у вас эта дурь?

— Купила. В Сент-Эндрю.

Ее ответ пугает и удивляет Люка. Оказывается, прямо у него под носом существуют неведомые миры. Хорошо, что он ничего не знал про марихуану, когда они пересекали границу. Тогда бы он еще сильнее психовал.

— И часто вы себе это позволяете? — спрашивает Люк, кивком указывая на косячок.

— Я бы без нее не выжила. Вы просто не представляете, сколько воспоминаний у меня в голове. Жизнь за жизнью… и столько всего, о чем сожалеешь… и столько всего, что сделали другие люди… Всякое такое, от чего никак не уйдешь… без этого. — Она опускает глаза и смотрит на сигарету в своей руке. — Бывают времена, когда мне хочется отключиться… лет эдак на десять. Заснуть, чтобы все прекратилось. Но дурные воспоминания стереть невозможно. Не так трудно совершать дурные поступки. Гораздо труднее жить с тем, что ты натворил.

— Вроде того мужчины в морге…

Ланни прижимает палец к губам Люка, чтобы он больше не говорил ни слова. «Еще будет время поговорить об этом, — думает Люк. — На самом деле, у нее впереди бездна времени, чтобы понять то непоправимое, что она сотворила со своей единственной любовью. Эта мысль будет звучать в ее голове каждую минуту каждого дня. На всем свете не хватит травы, чтобы заглушить эту мысль. Ад на земле».

В сравнении с этим его проступки кажутся мизерными. Однако он протягивает руку за косяком.

— Я поеду обратно, — говорит он так, словно обязан убедить в этом Ланни. — Вот только вздремну немного и поеду. Мне обязательно надо вернуться… у меня там столько дел… Машина Питера…

— Конечно, — кивает Ланни.

Когда Люк просыпается, в номере мотеля сумрачно. Солнце садится, но свет не горит. Люк лежит неподвижно, не шевелится и пытается собраться с мыслями. Сначала голова у него будто ватная. Он никак не может вспомнить, где находится и почему все здесь ему незнакомо. Ему жарко под одеялом, он вспотел. Он чувствует себя так, словно его похитили, увезли куда-то с повязкой на глазах, вывели из машины и втолкнули в номер мотеля. Он понятия не имел, где находится.