— Да, оверлорд! Спасибо, оверлорд!

— Надеюсь, ты быстро покончишь с этим делом, Доб, — заметил Седрик, даже не глядя на экран. — Самое лучшее — завтра. Но не позднее чем послезавтра Ясно?

— Да, оверлорд, — ответил Доб, и видя, что тот уже занес руку, чтобы отключиться, добавил: — Простите…

— Что еще, Доб? — Седрик был явно раздосадован.

Изгой молчал.

— Ну?

Доб тряхнул головой и слабо улыбнулся.

— Да нет, пустяки. Спасибо, оверлорд.

Седрик нахмурился, и через секунду его лицо поплыло и пропало с экрана.

Громила откинулся на спинку стула и судорожно вздохнул. Ему никогда прежде не доводилось разговаривать с оверлордом, но многие говорили, что это занятие не для слабонервных. Теперь он сам в этом убедился. Ощущение было такое, словно он только что долго дрался на ножах, таким вымотанным Доб себя чувствовал. Он долго сидел, закрыв глаза, и приходил в чувство. Оглядевшись наконец, он увидел, что в квартире уже довольно темно, только слегка светится экран перед ним. Доб запоздало отметил, что забыл его выключить, но даже не пошевелился. Он бессмысленно смотрел на экран, пытаясь понять, в какую сторону меняется его жизнь. После окончания разговора девчонка — Доб совсем забыл, как ее зовут, — дважды окликала его из постели, но он не ответил. Сейчас она, наверное, уже спит. Хотя какая, собственно, разница. Когда на экране появилось лицо Седрика, ему было уже не до нее.

Все-таки какая ирония в том, что оверлорд предложил ему квартал Мелиор, ведь именно она убила Сэвила. Парень до сих пор винил себя в его смерти. Та девица в баре, она была одета как вестра, у нее был другой цвет глаз и волос, и звали ее Келлин, но он нисколько не сомневался, что то была Мелиор. Доб и остальные ребята видели, что Сэвил и Келлин вышли вместе, и с тех пор никто не видел лорда в живых. Все считали, что он убит Мелиор. Значит, Келлин и Мелиор — одно лицо.

— Надо было убить ее, когда представилась такая возможность, — сквозь зубы пробормотал Доб, уже в который раз упрекая себя. И, как всегда, вынужден был признать, что это всего лишь тщеславие. Пока была такая возможность. Какое бахвальство! Да не было у него никаких шансов против Мелиор И Лакин и быть не могло. Он до сих пор живо помнил, как перепугался, когда она приставила кинжал ему между ног, и то унижение, которое он испытал, когда ему пришлось отпустить ее на глазах своих парней. Знать, что та девица была Мелиор и это она чуть позже прикончила Сэвила, было бальзамом для его уязвленной гордости. Но ничего не меняло в его жизни, которая с той ночи превратилась в сплошной сумбур.

Все это время не прекращалась война с Бовеном. А нынче, похоже, он проиграл. Доб вдруг понял, что Седрик только что спас ему жизнь. Проигравшие битву за власть над кварталом редко выживали, когда приходил новый лорд. Слишком уж опасным местом был Наль, чтобы позволить себе роскошь проявлять милость к побежденным врагам. Едва Бовен узнает о решении Седрика, он подошлет убийц к Добу и его верным людям. Во Втором квартале будущего у Доба нет. Правда, ему не сильно верилось и в светлые перспективы в Четвертом. Даже если удастся убрать Джибба — не такое уж пустячное дело, учитывая его репутацию наиболее отъявленного изгоя во всем доминионе Седрика, — останется по меньшей мере полдюжины других, более законных претендентов на то, чтобы взять Четвертый в свои руки, и вряд ли они будут в восторге от вмешательства чужака. Шансы выжить в такой обстановке были не намного выше, чем во Втором, даже с обещанной Седриком поддержкой.

Седрик должен был прекрасно понимать это; наверняка он осознавал, что появление Доба в Четвертом квартале чревато затяжной полосой волнений и переворотов. Громила лишь пожал плечами. Он не понимал мотивов Седрика, да и какое это имеет значение? Четвертый можно потерять, но если его завоевать, он принесет ему намного больше, чем Второй квартал, хоть это и очень опасно.

К несчастью, здесь оставалось еще одно незаконченное дельце. Доб хотел обсудить его с оверлордом, но побоялся его рассердить. Да и вряд ли оно стоит того, чтобы беспокоить оверлорда. С какой стати его должен интересовать какой-то помешанный в странных лохмотьях, утверждающий, что он бывший изгой и бежал из тюрьмы Тобин-Сера? Добу и в голову не пришло бы доносить эту нелепицу до слуха Седрика, но этот безумец без умолку твердил, что в Брагор-Наль только что проник чародей. Доб, хоть и не верил не единому слову, все же слышал, что Седрика в последние годы очень интересовали колдуны Тобин-Сера. «Да ладно, — подумал Доб, — скажу в следующий раз. Куда спешить-то?»

В спальне послышались возня и шорох простыней, и чуть позже в комнате появилась сонная голая вестра. Спутанные пряди рыжих волос падали ей на спину.

— Так ты идешь в койку или как? — зевая, поинтересовалась она. — Учти, платить все равно придется. Мое время стоит денег, хочешь ты развлекаться или нет. Не сердись, сладенький, но тут у меня твердо: пусть ты даже лорд, все равно плати.

Доб усмехнулся и встал, чувствуя, как в штанах сразу стало тесно.

Вестра зашла сбоку, и положила одну ладонь ему на руку, а другой стала гладить грудь.

— Пойдем же, — мурлыкала она. — Что ты сидишь за этим дурацким столом, со мной ведь намного лучше.

— Надеюсь, — с ухмылкой ответил он, схватил ее за грудь и попытался поцеловать девушку. Она укусила его за губу, и, хихикая, потащила за собой в постель. Он не стал сопротивляться, но на этот раз не забыл выключить экран.

Джарид и Элайна никогда еще не пересекали Тобин-Сер с такой быстротой. Меньше полутора месяцев они добирались от своего маленького дома на побережье Южного Шелтера до восточных склонов гор Парне. Завтра они уже будут в Амариде, и сейчас, сидя у небольшого костра и глядя на яркие звезды, Джарид холодел от мысли, что их там ждет. Он по-прежнему не сомневался, что неожиданный вызов Сонель означал, что кто-то узнал о поступке Орриса. И даже догадывался, кем был этот кто-то, хотя, собственно, какая разница. Скоро весь Орден узнает, и насколько бурной будет реакция, трудно даже предсказать.

Он все еще отчетливо помнил, что сказали друзья, с которыми они поддерживали ментальную заставу, когда он наконец объяснил им, почему Оррис больше им не помогает. Элайне и Бадену, само собой, все уже было известно, а Транн отнесся к этой новости с обычной невозмутимостью. Зато остальные в выражениях не стеснялись. Меред просто вышел из себя, узнав, что Джарид, Элайна и Баден даже пальцем не шевельнули, чтобы удержать Орриса и снова водворить Барама в тюрьму.

Одно дело — ослушаться Орден и создать ментальную заставу! — бушевал он так сильно, что даже трудно было разобрать его слова. — Но вызволить Барама — совсем иное! Это уже похоже на государственную измену!