Оррис не ответил. Вместо этого он послал образ Анизир, парившей за окном и взволнованно кричавшей.
— Но сначала, — продолжал Седрик, — я пристрелю этого ястреба.
Одноглазый повернулся к окну, но Анизир уже сложила крылья и на головокружительной скорости камнем бросилась на него, распустив когти. Седрик вскинул здоровую руку, чтобы заслониться, и отчасти ему это удалось. Одной лапой ястреб лишь разорвал рукав рубашки, зато когти другой оставили на лысой макушке Седрика три глубокие параллельные раны, из которых мгновенно хлынула кровь.
Оверлорд чертыхнулся, вывернулся и выстрелил в птицу, лишь чуть-чуть не задев ее. Оррис хотел броситься на него, но был тут же схвачен сзади. Кто-то бросил его на пол и тяжело навалился сверху. Маг пытался вырваться, но напавший — очевидно, один из охранников — крепко прижал его к полу. В спину уперлось колено, а вокруг горла сомкнулись мощные пальцы. Оррис занес назад руки и обхватил крепкие плечи противника, но даже сдвинуть его не смог. Чужие пальцы сильно сдавили ему глотку.
Он слышал, как Седрик многократно разряжал оружие, и от Анизир знал, что тот по-прежнему занят ею. Еще он слышал, что Мелиор с Добом боролись со вторым охранником, и Оррис решил, что на него напал тот, что казался постарше и пониже, хотя это было слабое утешение.
Оставалось только одно. Он чувствовал, что Анизир устала, ведь она так долго сюда летела. Ее крик становился все беспокойнее, и в ее сознании появилось отчаяние. Без церилла они мало что могли, поэтому лучше было разрешить ей улететь, пока один из красных лучей не поразил ее. Но прежде надо сделать еще кое-что.
Он сам почувствовал отчаяние. Легкие горели от недостатка кислорода, и казалось, что охранник вот-вот продавит ему горло. Он закрыл глаза, представил себе картину и послал ее Анизир.
Жар оказался слишком сильным, и, открыв глаза, Оррис увидел, что огонь вспыхнул ближе, чем он рассчитывал. Однако это оказалось ему на руку. Нападавший тут же вскочил, и Оррис перевернулся на спину и пнул его в живот. Он был бос — перед входом в комнаты Седрика все должны были снять обувь, — но удар получился основательным.
Человек согнулся и упал на колени. Оррис хотел ударить его по голове, но тот уже очнулся и, отразив удар, ударил его кулаком по почкам. Хватая ртом воздух, маг попытался встать, но охранник бросился на него, снова сбил на пол и стал лупить кулаками по лицу и голове. Оррис заслонялся от большинства ударов, но больше ничего сделать не мог. Пламя позади уже обжигало кожу, но охранник, похоже, совершенно не обращал внимания на огонь.
В конце концов Оррису удалось схватить его за запястье. Мужчина попытался вырваться, но маг лишь крепче сжал пальцы. Тогда его противник зарычал от досады и наклонился, намереваясь ударить Орриса головой в лицо. Маг в последний миг увильнул, и охранник с размаху врезался лбом в пол. Он тут же поднял голову, но видно было, что он несколько потерял ориентацию. Пользуясь преимуществом, Оррис вывернулся из-под него и одновременно толкнул его в огонь. Человек взвыл и тут же откатился обратно, но его рубашка и штанина уже полыхали. Все же он бросился на мага, по-видимому намереваясь как следует отколотить его.
Но Оррис уже был на ногах и, когда противник подлетел к нему, нырнул под его занесенную руку и всадил кулак охраннику в живот. Тот снова согнулся пополам, и теперь Оррис с размаху съездил ему коленом по лицу. Звук был впечатляющим. Охранник свалился на пол и замер.
Подняв глаза от распростертого тела, Оррис увидел, что огонь быстро распространился по полу и отрезал стоящих в углу Седрика с Барамом от тех, кто был в другой части комнаты. Анизир без устали бросалась на оверлорда, но перья на ее хвосте были опалены и дымились.
Анизир, лети! — мысленно приказал ей Оррис. — Улетай скорее! Птица вскрикнула еще раз, но сразу же послушалась, вылетела в разбитое окно и мгновенно взмыла вверх и в сторону. Седрик изогнулся и послал ей вдогонку еще два выстрела, но промахнулся.
Оррис оглянулся и увидел, что Доб с Мелиор уже расправились со вторым охранником, он лежал на полу посреди комнаты, и языки пламени уже лизали его тело. Воздух наполнился запахом паленого мяса и удушливым вонючим дымом, поднимавшимся от горевшего на полу ковра. Оррис повернулся, чтобы взглянуть на оверлорда.
И едва успел броситься на пол, чтобы избежать выстрела из лучемета. Упав, он мигом перекатился в сторону, и тут же в пол ударил рассекший языки пламени красный луч. Согнувшись и пытаясь использовать огненную завесу как прикрытие, Оррис перебрался за массивное широкое кресло. Высунувшись, он заметил, что Мелиор с Добом тоже прятались за мебелью.
Седрик беспрестанно стрелял, все чаще нажимая на спуск. Похоже, он не целился, а лишь наугад палил сквозь огонь, надеясь попасть в Орриса или его товарищей. Маг подумал, что, будь он на его месте, сделал бы то же самое. Лысый оверлорд оказался в ловушке в собственной гостиной, отрезанный стеной огня, откуда не было никакого выхода, за исключением разбитого окна Ему больше ничего не оставалось как в отчаянной ярости разряжать оружие.
Так думал Оррис. Но в следующую минуту в потолке раскрылись небольшие отверстия, которых маг раньше не заметил, из них выдвинулись какие-то металлические предметы, из которых вниз веером полилась вода. Огонь распространился очень быстро и местами уже доставал до потолка, но все же водой его стало мгновенно прибивать. Пламя сдавалось медленно, но верно.
За завесой огня Седрик, не переставая стрелять, расхохотался.
— Погоди, маг! — выкрикнул Седрик. — Ты не сможешь прятаться вечно, особенно когда твой огонь потухнет!
Оррис посмотрел на Мелиор. У нее были мокрые волосы, а в глазах застыло отчаяние.
— Что ж ты будешь делать, а, маг? — громче закричал Седрик. — Теперь-то огонь тебе не поможет!
Он выстрелил еще несколько раз. Один залп попал в кресло, за которым прятался Оррис, пройдя сквозь него, как нож сквозь масло, и едва не задев голову мага.
— Я тебе скажу, что тебе остается! — смеясь, крикнул Седрик. — Только умереть!
32
Как единственный из чужеземцев, оставшихся в живых, Барам стал для народа Тобин-Сера не просто человеком, а символом. Он — живое напоминание о разрушении Таймы и зверствах в Вотерсбанде и Каэре. Поэтому за всю историю Тобин-Сера ни один человек, включая даже Терона, не заслужил столько поношений, сколько он. На него было обращено столько ненависти, что она затмила в памяти многих подлость Магистра Сартола, чьи преступления, на мой взгляд, были более гнусными. Но я прекрасно понимаю, почему люди ненавидят Барама столь сильно, даже несмотря на то что я старался, как мог, не допустить его казни.
Тем не менее для меня Барам всегда был не просто врагом, и даже не просто «чужеземцем». Он — единственный из живых, проведший много времени и в Лон-Сере, и в Тобин-Сере. Он в каком-то смысле является мостом между нашими странами, и я надеюсь, что в будущем нам может понадобиться его помощь в разрешении конфликта с Лон-Сером. Однако я опасаюсь, что, если он еще некоторое время останется в тюрьме, от него будет мало проку, когда наступит нужное время. Человек не может находиться в заключении так долго и не повредиться рассудком.
Из пятого раздела «Доклада Магистра Бадена
о допросах чужеземца Барама», представленного
на рассмотрение 1014-го Собрания Ордена.
Весна, 4625 год Богов.
Выхода у них не было, Седрик это знал. Дверь была рядом, но они ничего не смогут сделать против нескольких десятков человек охраны, стоявших в коридоре, ведь камень Орриса разбился, а птица улетела. Теперь они были обречены в той же мере, что и сам он несколько минут назад, с той лишь разницей, что у оверлорда было оружие, а у них нет.
