22 октября во все дивизии, стоящие на пути немецких войск на этом направлении, были разосланы представители особого отдела 5-й армии (кроме обычных штатных особистов). Это была совместная операция спецслужб и военных, цель которой — повернуть немецкие войска в сторону от Москвы. Под Можайском немцам была подброшена карта, где показана обстановка под Рузой. Из этой карты следовало, что воинских частей здесь практически нет.
Немецкие командиры были предсказуемы. Они солдат берегли и старались пройти там, где будут минимальные потери. Вечером 23 октября пехота 50-й дивизии отходит, сдав Дорохово и открыв проход налево, в сторону Рузы. Немецкая колонна, как ожидалась, сворачивает на Рузу, доходит до реки в Старой Рузе. Стоявшая на берету 32-я дивизия Полосухина получаст приказ отойти к Кубинке и оставляет свои позиции. Немцы продолжают движение, но пути раздавив танками у деревни Воробьеве приданный 32-й дивизии третий батальон 230-го полка… Доходят до Румянцева, где расположились части 133-й СД, и останавливаются на ночевку.
Этим же вечером от Жукова прилетает на самолете адъютант и привозит устный приказ Шабалову оставить Рузу и отойти на рубеж Коковино—Барынино. Отголосок этого события мы видим в документах. Утром дивизия отходит. Немцы, видя это, заводят моторы и занимают город, раздавив госпиталь в Филимоновцеве. Погиб и 290-й зенитный дивизион.
Но что случилось к этому моменту?
Фальшивый командир дивизии-призрака своими донесениями дезинформировал вышестоящие штабы. Наверху считают, что это полноценная дивизия, поэтому раздергивают ее по частям, изымая части усиления и наиболее боеспособные стрелковые батальоны.
Вот приказ Говорова… В результате к 25 октября у Шабалова под Рузой осталось всего два стрелковых батальона.
Дивизия по уставу должна сдерживать врага на участке фронта в 15 км, но им нарезают еще столько же — участок, который обороняла 32-я СД. В конце концов Говоров удивится и сообщит в штаб фронта, что дивизия куда-то рассеялась. А эти два батальона растянуты до прозрачности.
Немцы доезжают почти до Ново-Петровского, где у них кончается бензин, и их танки встают в грязи. Водители расходятся по хатам, даже охранение не выставляя. (…)
Но в том-то и дело, что план сработал, немцы оказались в мышеловке.
На следующий день начинается захлопывание крышки мышеловки — Дороховская наступательная операция, забытая победа Красной Армии. Началась она 26 октября в 10 часов утра. 82-я мотострелковая дивизия удачно атаковала, перерезав подвоз снабжения немецкой ударной группировке по Минскому шоссе через Дорохово и Шелковку. Оставалось отсечь пути подвоза через Можайск и Рузу по Ново-Петровскому шоссе. Приказ перерезать эту дорогу Жуков дал Говорову вечером 26 октября. И сделать это должна была диверсионная рота 133-й дивизии. Но ее-то и не успели перебросить под Рузу, она в составе двух третей 133-й СД под командованием настоящего комдива генерал-майора Василия Ивановича Швецова квартал за кварталом успешно отвоевывала Калинин. И за это Иосиф Виссарионович Сталин по телефону сказал спасибо Швецову и всему личному составу.
Но обстановка в целом складывалась тревожно: 25-го сдана Руза, затем пал Волоколамск…
Между тем действия развиваются по обычному для нас сценарию, когда хотели, как лучше, а получилось вот что: захлопнуть мышеловку некому, поскольку перерезать Ново-Петровское шоссе не хватает сил. В результате потери Рузы немцы прорвались не только к Ново-Петровскому, но и на Звенигородском направлении, где в болотах у Панова захватили батарею “катюш”. Тот самый случай, о котором упоминают в СМИ, но не называют, где это произошло. Оказывается, впервые секретное советское оружие в исправном состоянии попало в руки фашистов у деревни Паново Рузского района. Комиссара дивизиона расстреляли. И расстрел двух комиссаров — этого и Шабалова за Рузу в цепи других событий был использован после войны как формальная причина для отставки Жукова. А в результате операция под Рузой стала белым пятном в истории Великой Отечественной, Есть здесь и еще одна тайна. Если почитать мемуары Катукова, в те дни командира 1-й гвардейской танковой бригады, то из повествования выпадают сутки на пути из-под Кубинки к Ново-Петровскому, куда бригада направлялась на усиление танковой группировки. Когда немецкая пехота расстреливала у Панова расчеты наших “катюш”, Катуковские танкисты проходили через Барынино. Бели бы им поступила команда свернуть в сторону, то разметать врага и помочь батарее “катюш” не заняло бы много времени. Но такой команды не было. В донесениях об этом сказано, а в мемуарах Катукова этих суток было и не было.
Вследствие указаний Сталина нашу ударную танковую группировку под Ново-Петровским раздергали на отдельные бригады, значительно ослабив. В результате, когда нужно было наступать, удар получился не кулаком, а растопыренными пальцами. (…)
Не было взаимодействия между танковыми бригадами и стрелковыми подразделениями, между родами войск, и поэтому уничтожить ударную группировку немцев под Ново-Петровским не получилось.
Остатки Новосибирской 133-й дивизии затем составили костяк 785-го полка 144-й дивизии, сражавшейся в Звенигородском направлении, освобождавшей с боями Нестерово и Старую Рузу.
Как известно, один стрелковый батальон 133-й дивизии был передан 32-й дивизии Полосухина, которая отходила под Кубинку. В районе Колюбакина начальник загрядотряда перехватил этот батальон и приказал занять оборону в деревне Апальщино, поскольку под Пановом гибла батарея Катюш, немцы рвались на Звенигород.
Бой за Апальщино описан немецким историком, увековечившим подвиг своего врага — советских воинов, которые целый день, с шести утра до четырех часов вечера, успешно противостояли батальону противника. С 13 октября красноармейцы батальона практически не получали боеприпасов и продовольствия. Пушки были, но снарядов почти не оставалось. И враг, прошедший пол-России, нес огромные потери, не мог взять маленькую деревеньку! Только когда подошел дивизион штурмовых орудий, сибиряки отступили к Локотне. (…)
Для закрытия прорыва немцев на Звенигородском направлении в 5-й армии был создан сводный отряд, в который Катуков передал три Т-34 под командованием танкового аса Лугового. Из 25-й танковой бригады передали мотострелковую роту, из 19-й танковой бригады — противотанковый взвод. Но все эти части не смогли встретиться и не закрыли прорыв, поэтому туда бросили батальон 521-го полка 133-й СД — то, что было под рукой. Батальон задержал противника на сутки, что позволило командованию подтянуть 144-ю дивизию и закрыть фронт.
В это время рассвирепевший Жуков и начал искать виноватых в не выполнении его приказа. Кто должен отвечать? Говоров? Перевели стрелки ниже. Командир 133-й дивизии? Но там командир и комиссар в одном лице! Задним числом назначили исполняющим обязанности командира полка подполковника Герасимова, и военный совет 5-й армии приговорил Герасимова и Шабалова к расстрелу. Их расстреляли в Карийском…»
Александр Герасимович Герасимов родился в 1900 году в городе Орел. Из рабочих. В Красной Армии с 1918 года. В 1923 году окончил Командные курсы в г. Орел, в 1927 г. — Военно-политические курсы имели Ленина в Москве. С 1936-го по 1937 год — преподаватель тактики, старший преподаватель, начальник Учебной части курсов усовершенствования комсостава запаса Приволжского военного округа.
В 1940 году майор Герасимов — инспектор отдела Управления пехоты РККА. С этой должности назначен командиром 521-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии. Весной 41-го присвоено воинское звание «подполковник». Награжден медалью «XX лет РККА». Имел одно ранение.
Постановлением Военного Совета 5-й армии от 29 октября 1941 года обвинен в сдаче противнику Рузы. В ноябре 1941-го расстрелян перед строем начасостава 144-й стрелковой дивизии. Посмертно реабилитирован в январе 1963 года, то есть еще при жизни Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. И это все о том же: «Жестокое время, жестокие люди…»
