Придавая важное стратегическое значение удержанию Правобережной Украины, фашистское командование сосредоточило там крупные и наиболее боеспособные соединения и части — всего 93 дивизии, в том числе 18 танковых из 25 действовавших на всем советско-германском фронте.

Непосредственно в Корсунь-Шевченковском выступе на участке Тиновка, Баландино оборонялись правофланговые соединения 1-й танковой армии и левофланговые соединения 8-й полевой армии в составе 11 пехотных и 2 танковых дивизий, моторизованной бригады и 4 дивизионов штурмовых орудий.

Все дивизии противника, хотя и понесли значительные потери в предыдущих боях, были вполне боеспособны. Большая часть их длительное время находилась на советско-германском фронте и имела большой боевой опыт.

Следует заметить, что непосредственно в выступе враг не имел крупных резервов. Однако в районе западнее и северо-западнее Кировограда держал пять танковых дивизий, две из которых были в резерве 8-й армии. К тому же в районе юго-западнее Охматова действовали три танковые дивизии 1-й танковой армии, которые вражеское командование также могло быстро перебросить в район Корсунь-Шевченковского выступа.

Наземные войска существенно усиливались авиацией; так, перед 1-ми 2-м Украинскими фронтами действовали соединения 4-го воздушного флота немцев. Всего в их составе было около S00 дневных бомбардировщиков, 260 истребителей и 240 разведывательных самолетов. (…)

В сложившейся к середине января 1944 г. стратегической обстановке ликвидация Корсунь-Шевченковского выступа стала первоочередной задачей 1-го и 2-го Украинских фронтов. Успешное решение ее позволяло осуществить общее наступление с целью полного освобождения Правобережной Украины.

Чтобы не дать возможности противнику укрепить свои оборонительные позиции и усилить группировку войск, мы должны были начать ликвидацию Корсунь-Шевченковского выступа как можно быстрее. Это вынуждало нас провести подготовку операции в сжатые сроки».

По твердому убеждению Эриха фон Манштейна, если германский фронт «в течение января смог удержаться не только в районе никопольского плацдарма, но и в Днепровской дуге», то это произошло только благодаря самоотверженности немецких войск.

В частности, он пишет:

«На левом фланге группы армий обстановка была крайне тяжелой. То, что 4 танковая армия не могла оказать сильного сопротивления натиску превосходящих сил противника и сдала Бердичев, а также отошла, чтобы создать сплошной фронт хотя бы на большой части своего участка, дальше на запад и юго-запад, было еще не самым опасным. Гораздо более опасным было то, что противник примерно к 6 января понял, как большие шансы на успех он может получить при использовании разрыва линии фронта между 1 танковой армией и правым флангом 4 танковой армии, а также большой бреши, образовавшейся между 4 танковой армией и группой армий “Центр”. В этом районе действовал лишь изолированный слабый 59 ак, отступавший с боями на Ровно.

Было ясно, что русские приостановили наступление на фронте 4 танковой армии, чтобы использовать свои шансы на се открытых флангах.

Силами трех армий (18, 1 гвардейской и 3 гвардейской танковой армий) противник стремился теперь разгромить северный фланг 4 танковой армии, в то время как 60 и 13 армии русских продвигались далее к северу, осуществляя параллельное преследование в направлении на Ровно.

Одновременно противник крупными силами (1 танковая и 40 армии) продолжал наступать на юг через брешь, образовавшуюся между 1 и 4 танковыми армиями. Его передовые отряды вышли в район 30 км севернее Умани, являвшейся базой снабжения 1 танковой армии, а также на подступы к Виннице, где находился ранее штаб группы армий. За несколько дней до этого он был переведен в Проскуров, так как линии связи, проходившие из Винницы к правому флангу группы армий, в результате наступления противника оказались под угрозой. Вражеским танкам даже удалось временно блокировать у Жмеринки важнейший путь подвоза группы армий (дороги, проходившие далее к югу, вели через румынскую территорию и имели очень небольшую пропускную способность).

Командование группы армий могло избрать в связи с создавшейся обстановкой два пути. Следовало ли помешать дальнейшему продвижению противника в сторону почти открытого северною фланга группы армий, которое таило в себе опасность глубокого обхода его северного фланга? Или было важнее не дать противнику окончательно прорвать фронт через брешь между 1 и 4 танковыми армиями? Для того чтобы решать обе эти задачи одновременно, сил не хватало.

Мы решили сначала ликвидировать вторую опасность. Она в настоящий момент была более угрожающей. Если бы противнику дали возможность ввести в эту брешь крупные силы и нанести удар на юг через верхнее течение Буга, 8 и 6 армии оказались бы под угрозой окружения.

Дальнейшее продвижение противника в сторону северного фланга группы армий на Ровно могло лишь позже приобрести угрожающий характер. Здесь силы, которые Гитлер рано или поздно вынужден был бы сюда перебросить, в конце концов, должны были бы спасти положение.

Если бы, однако, обе армии южного фланга очутились в окружении, было бы уже невозможно вызволить их оттуда. На единственное правильное решение значительно отодвинуть назад линию фронта на южном фланге группы армий для высвобождения сил, способных преодолеть кризис на северном фланге, Гитлером по-прежнему было наложено вето.

Исходя из этих соображений, мы приняли решение сосредоточить вначале все имевшиеся в нашем распоряжении силы для нанесения удара по противнику, продвигавшемуся через брешь между 1 и 4 танковыми армиями на юг.

Эта брешь была особенно опасна потому, что прорыв противника в направлении на Умань вынудил 1 танковую армию загнуть свой западный фланг в районе юго-западнее Киева на юг. Он соприкасался теперь своими тыловыми позициями расположенной в Днепровской дуге 8 армии. Так как внутренние фланги обеих армий удерживали еще и Днепр по обе стороны от Канева, немецкие позиции образовали, так сказать, мешок, который был перевязан на севере у Днепра, в то время как его продольные стороны представляли собой обращенные на восток и на запад фронты обеих армий. Если бы противник добился успеха, используя брешь севернее Умани, ему было бы легко “затянуть” этот мешок на юге! Разумнее всего было бы, конечно, уйти из него, так как на его оборону пришлось бы бессмысленно тратить много сил. Но и здесь Гитлер не хотел добровольно уступать побережье Днепра. Он все еще надеялся нанести удар из этого выступа фронта для того, чтобы когда-нибудь снова овладеть восточной частью дуги. Поэтому этот выступ остался. Через непродолжительное время этот “мешок” превратился в черкасский котел.

Штаб группы армий планировал нанести удар по противнику, продвигавшемуся в глубь бреши между 4 и 1 танковыми армиями с трех сторон, взяв противника в клещи.

С востока — из расположения 1 танковой армии — 7 ак наносил противнику удар во фланг. Корпус удалось высвободить из упомянутого выше выступа фронта благодаря тому, что по приказу командования группы на Днепре были оставлены только слабые прикрытия. В результате этого 7 ак по крайней мере не попал затем в черкасский котел.

С запада 46 тк должен был нанести удар по другому флангу противника. Он в тот момент еще только подходил из Франции.

С юга наносил удар высвобожденный группой армий из Днепровской дуги 3 тк. Его задача состояла в том, чтобы, маневрируя, задержать и сковать противника, пока оба других корпуса не сосредоточатся для атаки».

В своем капитальном труде, кстати сказать, в одном из первых по истории Второй мировой войны, немецкий генерал Курт фон Типпельскирх лишь дополняет увиденную нами картину:

«К концу декабря войска группы армий “Юг”, прекратившие свои контрудары южнее Киева и в районе Житомира, оборонялись на извилистом, осложненном плацдармами противника и исключительно неустойчивом фронте. Противнику, пожалуй, контрудары немецких войск были только на руку, потому что они предпринимались лишь в силу необходимости временно предотвратить глубокие прорывы русских. И созданное в результате таких контрударов на какое-то время облегчение совершенно не использовалось для выпрямления линии фронта. В то время как русские для пополнения измотанных дивизий и формирования новых соединений, необходимых для предстоящих наступательных операций, располагали богатейшими резервами живой силы и техники, контрудары поглощали силы немецких войск, и восстановить их в полной мере было невозможно. Вследствие неизменного требования Гитлера удерживать по возможности более обширные районы Украины, а также его запрета эвакуировать в интересах экономии сил выступы немецкой обороны, против которых русские не предпринимали активных действий, группа армий “Юг” вынуждена была держать свое очень сильно растянутое южное крыло выдвинутым далеко вперед, а это, несомненно, таило в себе серьезную опасность. Можно было с уверенностью ожидать, что противник использует столь благоприятную для него, прямо-таки соблазнительную возможность охвата этого крыла и постарается взломать удержавшуюся лишь ценою крайнего напряжения всех сил немецкую оборону на этом выступе…