Из тех троих, приводивших приговор в исполнение, один остался жив, это сержант Сергиенко Дмитрий Иванович, бывший тогда комсоргом саперного батальона. (…)

Он с горечью рассказывал мне о том, как их всех после исполнения приговора предупредил генерал: “Вы ничего не видели, ничего не знаете и забудьте это место”. Яма с трупом была выровнена с поверхностью земли, засыпана листьями, оцепление вокруг леса снято».

10

Спустя более 12 лет после расстрела Короткова бывший начальник разведки противотанкового дивизиона Роман Михайлович Ростов обратился с заявлением к Главному военному прокурору генерал-майору юстиции Е.И. Барскому:

«Ряд событий последних лет побудили меня к необходимости написать это письмо. Суть его заключается в следующем. В период Корсунь-Шевченковской операции советских войск 14 января 1944 года в районе Виноград Киевской области 38-я стрелковая дивизия, в которой я служил временно исполняющим обязанности командира батареи 134-го ОИПТД, потерпела поражение. В этот день мне пришлось оказывать помощь командиру дивизии полковнику Короткову, которому грозила опасность попасть в плен к немцам. Насколько я ему помог, мне судить трудно, однако ему удалось вырваться из окружения противника.

Неожиданно для всех нас командир дивизии полковник Коротков был обвинен в измене Родине и в феврале 1944 года перед строем офицеров расстрелян.

Я не знаю, на каких фактах было основано его обвинение, но лично я убежден, что он не был изменником Родины в полном смысле этого слова.

Кроме того, 14 января 1944 года во время боя я был вместе с командиром дивизии, вместе с ним отстреливался от немецких автоматчиков и т.п., однако при расследовании его дела (а это, видимо, было) со мной никто не побеседовал, а поэтому обстоятельства могли оказаться невыясненными.

Прошу принять к сведению мое заявление, в связи с чем я готов дать подробные объяснения по существу дела.

Капитан P.M. Ростов.

20 августа 1956 года».

Ответ, как и принято в таких случаях, был коротким:

«19 ноября 1956 года № 6 Г-53375—44. Гр. P.M. Ростову, г. Ульяновск, ул. Сызранская, 17, кв.7.

Сообщаю, что поступившая от вас жалоба от 20.08.56 г. Главной военной прокуратурой рассмотрена и дело А.Д. Короткова направлено для рассмотрения в Военную коллегию Верховного суда СССР, откуда вам будут сообщены результаты.

Военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры подполковник юстиции Ю. Ярчевский».

Весной 1958 г. Ростов получил долгожданное извещение:

«Военная коллегия Верховного суда Союза ССР, 24 марта 1958 года, № 2П-013 029/57.

Справка

Дело по обвинению Андрея Даниловича Короткова пересмотрено Военной коллегией Верховного суда СССР 8 марта 1958 года.

Приговор Военного трибунала 1-го Украинского фронта от 28 января 1944 года в отношении А.Д. Короткова изменен: его действия переквалифицированы со ст. ст. 16 и 58—1 “б” УК РСФСР на ст. 193—17, п. “б” УК РСФСР

Конфискация имущества из приговора исключена. В остальной части приговор оставлен без изменения.

Председательствующий судебного состава Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-майор юстиции Костромин».

Согласно УК РСФСР того времени, статья 193—17 пункт «а» означает: «Злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также халатное отношение к службе лица начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений или иной личной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных ему сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжелые последствия, или хотя бы и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке, влекут за собой —

Лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

б) Те же деяния, при наличии особо отягчающих обстоятельств, влекут за собой — высшую меру социальной защиты».

Декретом Совета Народных Комисcаров от 6 июня 1918 г. в РСФСР была восстановлена смертная казнь, а 30 января 1918 г. В.И. Ленин выходил из помещения завода Михельсона, в котором выступал на митинге перед рабочими. Около автомобиля в него было произведено три выстрела, ставших прологом большого террора.

В 11 часов вечера у вождя врачи констатировали два слепых огнестрельных ранения. Одна пуля, войдя под левую лопатку, проникла в грудную полость, повредив верхнюю долю легкого, вызвала кровоизлияние в плевру и застряла в правой стороне шеи, выше правой ключицы. Другая проникла в левое плечо и, раздробив кость, застряла под кожей левой плечевой области.

Факт этот широко известен, но не все сегодня помнят, к чему он привел.

«К осени 1918 года прочность советской власти упала до самого низкого уровня, — пишет в книге “Легаш” Д.А. Волкогонов. — Казалось, еще один толчок, даже собственное неосторожное движение, и “первое пролетарское государство рабочих и крестьян” рассыплется, как песочная детская фигурка. Но, как это ни покажется парадоксальным, покушение спасло большевиков, спасло режим “пролетарской диктатуры”, вызвало второе дыхание у государственного организма. Весьма красноречиво об этом сказал “любимчик революции” Троцкий. “В эти трагические дни (после покушения. — Д.В.) революция переживала внутренний перелом. Ее “доброта” отходила на второй план. Партийный булат получал окончательный закал. Возрастала решимость, а где нужно — и беспощадность… Что-то сдвинулось, что-то окрепло, и замечательно, что на этот раз революцию спасла не новая передышка, а, наоборот, новая опасность…”

Троцкий прав: перед лицом грозной опасности большевики взяли на вооружение самый отвратительный метод спасения государства — метод массового террора против собственного народа. Войну империалистическую, как и обещал Ленин, большевики превратили в гражданскую. В этом деле им способствовали многие. В том числе и те, кто помог прогреметь выстрелам вечером 30 августа 1918 года у завода Михельсона, что в 3-м Щиновском переулке…» Далее Дмитрий Антонович весьма точно отмечает: «Покушение на Ленина стало рубежом, когда террор индивидуальный сменился террором массовым, когда он стал важнейшим компонентом государственной политики. Ленин долго этого добивался. Троцкий вспоминал, что, когда обсуждали написанный им проект “Отечество в опасности”, левый эсер Штейнберг решительно восставал против тезиса об уничтожении на месте всякого, кто будет оказывать помощь врагам.

— Наоборот, — воскликнул Ленин, — именно в этом настоящий революционный пафос (он иронически передвинул ударение) и заключается. Неужели же вы думаете, что мы выйдем победителями без жесточайшего революционного террора?

Ленин не пропускал ни одного случая, когда при нем говорилось о революции, о диктатуре, чтобы не заметить:

— Если мы не умеем расстрелять саботажника-белогвардейца, то какая это великая революция? Одна болтовня и каша…»

К слову сказать, постановление ВЦИК о красном терроре от 5 сентября 1918 г. создало юридическую базу не только для деятельности военных трибуналов, но и для всей системы заложничества, которая стала тогда нормой.

15 января 1918 г. Совет Народных Комиссаров под председательством В.И. Лепила принял Декрет о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а 29 января — об организации Рабоче-Крестьянского Красного Флота.

13 марта этого же года народным комиссаром по военным делам был назначен Л.Д. Троцкий. 28 марта он получает пост председателя Высшего военного совета, в апреле — народного комиссара по морским делам, а б сентября — председателя Революционного военного совета РСФСР. Таким образом, Троцкий, фактически становится первым главнокомандующим Красной Армией, а также одним из ее основателей.