Тут следует отметить, что до лета 1918 года армия молодой советской республики существовала в большей мере на бумаге. Более того, добровольность ее набора и выборность командиров стали одной из основных причин малочисленности и низкой боеготовности РККА. Переход же к формированию массовой регулярной армии стал для новой власти необходимым после выступления чехословацкого корпуса, который на тот момент оказался едва ли не единственной военной силой в голодной и разрушенной стране.
Лев Давидович — это не просто биография одержимого революционера, это особая страница в нашей истории. И вот почему. В своих воспоминаниях вдали от родины Троцкий убежденно напишет:
«Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади».
Автор книги о Троцком, Д.А. Волкогонов так прокомментирует этот пассаж:
«Для него репрессия была составным элементом, частью военного строительства, формой воспитания личного состава. Характерна в этом отношении телеграмма Председателя РВС Республики Реввоенсовету Западного фронта в 1919 году.
“…Одним из важнейших принципов воспитания нашей армии является неоставление без наказания ни одного проступка или преступления… Репрессии должны следовать немедленно за нарушением дисциплины, ибо репрессии имеют не самодовлеющее значение, а преследуют воспитательные боевые задачи…
Наиболее суровым карам подвергнуть за нарушение дисциплины и невыполнение приказов командиров, коммунистов…” Пока подготовка красноармейской массы была невысокой, Троцкий полгал, что компенсировать их слабость может лишь угроза сурового наказания. Этой точки зрения придерживался не только он, но и другие вожди революции. Вместе с тем следует отметить, что Троцкий, как и Ленин, считал основой революционной дисциплины сознательность бойцов, хотя он подчеркивал, что дисциплинировать надо также страхом и репрессиями.
Предреввоенсовета на совещаниях с командным составом приказывал воздействовать на красноармейцев во время боя не только силой примера, но и “железной рукой”, не останавливаясь перед применением оружия. Когда на одном из таких “инструктажей” кто-то сказал, что не у всех командиров и комиссаров есть револьверы для исполнения такого указания, Троцкий в очередном докладе Ленину продиктовал секретарю и такие строки: “Отсутствие револьверов создает на фронте невозможное положение. Поддерживать дисциплину, не имея револьверов, нет возможности. Предлагаю т. Муралову и Позерну реквизировать револьверы у всех лиц, не состоящих на строевых должностях…” Угроза кары постепенно вошла в арсенал методов строительства и функционирования армии, более того, в сознании людей она незаметно стала восприниматься как моральная норма, “револьверное право”, революционный императив, пролетарское требование…»
Один из современников Л.Д. Троцкого, Г.А. Зив, свидетельствовал о нем, как о человеке, нащупавшем свою настоящую профессию:
«…неумолимая логика (принявшая форму военной дисциплины), железная решительность и непреклонная воля, не останавливавшаяся ни перед какими соображениями гуманности, ненасытное честолюбие и безразмерная самоуверенность, специфическое ораторское искусство».
3
В книге о Сталине Дмитрий Антонович продолжает начатую в предыдущих книгах тему террора:
«Сталин, не обладая оперативными, тактическими познаниями, в критические моменты битвы за Царицын проявил диктаторские замашки, “твердую руку”. В записке в Центр Сталин пишет: “Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим положение. Можете быть уверены, что не пощадим ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Бели бы наши военные “специалисты” (сапожники!) не спали и не бездельничали, лилия не была бы прервала, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им”. Измена Носовича, ряда других бывших офицеров царской армии усилила и без того подозрительное отношение Сталина к военспецам. Нарком, облеченный чрезвычайными полномочиями по вопросам продовольственного дела, не скрывал своего недоверия к специалистам. По инициативе Сталина большая группа военспецов была арестована. На барже создали плавучую тюрьму. Многие были расстреляли. У него были последователи».
И еще любопытный фрагмент из книги Д.А. Волкогонова «Сталин»:
«Вандея гражданской войны жестока и к врагам, и к своим. Как отмечал уже упоминавшийся Носович, бывший начальник штаба Северо-Кавказского военного округа (перебежавший затем к белым), Сталин не проявлял колебаний, если был уверен, что перед ним враги. Так, в Царицыне были арестованы инженер Алексеев, два его сына и несколько бывших офицеров, которых обвинили в причастности к контрреволюционной организации. Резолюция Сталина была лаконичной: “Расстрелять”. Люди немедленно, без всякого суда, были расстреляны. Все это Сталин считал в порядке вещей, глубоко уверовав в “универсальность”, безотказность карательных действий, способных обеспечить нужный политический “результат”». Такими методами тогда пользовались многие, то есть большинство. Такими методами тогда решались любые вопросы и задачи.
4
В начале августа 1918 года Л.Д. Троцкий формирует свой личный поезд на Московско-Казанской железной дороге, на колесах которого пройдут целых два с половиной года его жизни. Вначале поезд назывался поездом Наркомвоена, а с ноября поездом Председателя Реввоенсовета Республики. Уже 8 августа поезд из 12 вагонов отправился на Восточный фронт по направлению к Казани. В салон-вагоне за № 432 Лев Троцкий писал свои знаменитые приказы. Вот, например, один из них:
«ПРИКАЗ
Председателя Революционного Военного Совета Республики по 8-й армии №62 20 ноября 1918 г. ст. Лиски
Части 8-й армии отличаются в большинстве своем крайним недостатком устойчивости. Целые полки разваливаются нередко при столкновениях с незначительными и тоже не весьма стойкими частями противника. Развал частей толкает командование 8-й армии на путь затыкания дыр свежими, едва сколоченными частями. Эти последние подвергаются той же участи, то есть разваливаются нередко при первом же боевом испытании. Положить этому конец и повысить устойчивость армии можно только системой организованных, воспитательных и репрессивных мероприятий, проводимых сверху твердой рукой.
Необходимо прежде всего подтянуть командный состав. Командиры частей привыкли безнаказанно нарушать боевые приказы и ссылаться в свое оправдание на желание или нежелание своих частей… Командир, у которого нет уверенности в себе и нет готовности заставить повиноваться боевому приказу, не способен вести за собой солдат и должен быть переведен в рядовые своего собственного полка… Малейшее отступление от потребностей и правил боевого порядка должно караться по законам военного времени. Попустительство лица командного состава в этих вопросах должно само подлежать суду Революционного трибунала, как одно из тягчайших преступлений… Комиссары должны помнить, что они отвечают за дух частей и за добросовестность работы командного состава. Комиссар, скрепляющий своей подписью недобросовестное донесение командира, совершает тягчайшее преступление.
…Паника, смятение, дезертирство, развал ложатся главной своей ответственностью на командный состав, а стало быть, и на комиссаров. Каждый комиссар должен после всякого несчастья с его частью отдать себе ясный отчет в том, на ком лежит главная вина, донести о негодных командирах, а в случае необходимости арестовать на месте явных шкурников, которые не прочь носить в мирной обстановке звание командира, а в бою прячутся за спину своей части и толкают ее к отступлению в безопасное место. Долг комиссара добиваться через Революционный трибунал расстрела таких негодяев. Нужно железной рукой заставить командиров, а через них и всех солдат понять, что армия существует не для забавы и не для мирного препровождения времени, а для сурового дела войны, для обеспечения с оружием в руках свободы и независимости трудовой страны. Опасности, ранения, гибель представляют собой неразрывную сторону жизни воина. Бояться их, значит уничтожать всякий смысл существования армии. Нашей Красной Армии поставлена столь высокая цель, что никакие жертвы не могут оказаться слишком высокими для ее достижения. В тех случаях, когда особые обстоятельства, в первую очередь виновность командного состава, побуждают трибунал условно вернуть дезертировавших или заподозренных в дезертирстве в действующие части, необходимо таких условно осужденных облачить в отличительные, черного цвета воротники, дабы они и их окружающие знали, что при первом новом преступлении со стороны этих условно помилованных солдат им не может быть ни милости, ни второго снисхождения…
