— Твоей госпоже в Сунион кто-нибудь звонил?

— А как же.

— И она, конечно, звонила.

— Да.

— При тебе?

Девушка озадаченно смотрела на Бекаса. Она не могла понять, к чему все эти вопросы.

— Иногда при мне. Хозяйка мне всегда доверяла.

— А ты помнишь, кому она звонила?

— Господину Бекасу.

Бекас с трудом сдержал улыбку. Кажется, он в девчонке не ошибся.

— А еще кому?

— Своему адвокату, господину Димитриадису.

— Еще?

— Больше не помню.

Следующий, такой важный для него вопрос он задал не сразу — немного помедлил.

— А хозяину?

Горничная задумалась.

— Ты любишь своего хозяина? — поспешно спросил Бекас.

Лицо девушки прояснилось.

— Он такой хороший!

— Вспомни, хозяйка ему звонила?

— Да, — подумав, сказала горничная. — Я слышала, как она говорила с ним по телефону.

Бекасу потребовалось некоторое усилие, чтобы не показать, что творится у него в душе.

— Она сама ему звонила или хозяин звонил ей?

Горничная смотрела на него в недоумении. Бекас был вынужден повторить вопрос.

— Вы спрашиваете, кто кому звонил? Хозяин хозяйке или она ему?

— Да, да!

— Я не знаю.

Старый полицейский чуть было не потерял самообладание: слишком многое зависело от ее ответа.

— Как не знаешь? Ты же говоришь, что слышала…

— Да… но я вошла в комнату, когда хозяйка разговаривала. Она мне велела уйти, и я сразу ушла.

— Почему же ты решила, что она говорила именно с хозяином?

— Я слышала.

— Но ведь ты только что сказала, что хозяйка сразу тебя прогнала.

— А она сперва меня не заметила, и я успела понять, что она говорит с хозяином.

— Как ты это поняла?

— Как? — Горничная задумалась на секунду. — Не знаю. Поняла…

— Она назвала его по имени? Сказала: «Ангелос!»

— Нет, но… Она говорила… Ну, так она разговаривает только с ним.

— И что она ему говорила?

— Но я же ушла.

— Ну хоть что-нибудь ты слышала?

Горничная замолчала, припоминая. Было видно, что такие умственные усилия ей непривычны.

— Не помню, — сказала она наконец.

— А ты подумай, подумай еще.

Его интонация была почти просительной. Секунды ее молчания тянулись бесконечно.

— Кажется… — произнесла горничная, — кажется, хозяйка сказала так: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели».

— Кто?

— Я не знаю. В этот момент она меня увидела и замолчала. И, пока я не вышла из комнаты, больше ничего в телефон не говорила…

Бекас перевел дух, как после быстрого бега. Конечно, абсолютной уверенности нет. Но это уже кое-что. Он повторил про себя: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели». Ангелос Дендринос и его любовница уверяли, что Дженни сама попросила мужа о свидании. Слова горничной это подтверждали. Подтверждался и тот факт, что Дженни назначила встречу в такой поздний час: мол, гости не должны видеть ее мужа. А если Дендринос в этом не солгал, значит, все его показания правдивы.

— Она так и сказала, ты уверена?

— Да, теперь я точно вспомнила, — ответила горничная.

— Твоя хозяйка принимала в Сунионе гостей?

— Нет. Никого.

— А подумай-ка хорошенько, когда произошел этот телефонный разговор? Ты ведь любишь хозяина? Ты даже не представляешь, как это ему поможет, если ты вспомнишь.

Горничная опять задумалась.

— В тот день, когда хозяйка нас отпустила.

— То есть в день убийства?

— Да.

— И еще один вопрос: твоя хозяйка жаловалась на здоровье?

— Без конца. Богатые дамы — они все такие. Ничего у них не болит, а стонут.

— Ты знаешь, кто ее лечил?

Еще бы! Горничная хорошо знала, кто был врачом хозяйки. Господин Даперголас, улица Патриарха Иоакима.

Как было условлено, Апостолис явился со своим первым отчетом об адвокате в кафе у Антониадиса. В поведении объекта не было ничего необычного. Утром он пришел в контору, обедал в ресторане «Флока», потом вернулся в свою квартиру на улице Лукиану и вечером опять отправился в контору, заехав по дороге на улицу Патриарха Иоакима.

— Он поднялся к одному врачу.

— К Даперголасу? — спросил Бекас.

Апостолис вытаращил глаза на своего шефа. Откуда он знает?

— Да, к Даперголасу.

— Хорошо. Продолжай…

Помощник ушел. Бекас удовлетворенно проводил его глазами. Значит, Дженни сказала: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели…» Вспомнились слова горничной: «Так она разговаривала только с ним».

Площадь Синтагма нежилась в лучах зимнего солнца. Впервые с тех пор, как Дженни Дендрину появилась у него дома, Бекас пришел в хорошее расположение духа. Все было не так, как изобразила ему покойная. Он еще не понимал зачем, но Дженни Дендрину его явно обманывала.

Она скрыла, что звонила некоему господину в день своей смерти и просила его прийти поздно — «не нужно, чтобы тебя видели». Кто же этот господин и почему его не должны были видеть у нее в доме?

— Официант!

Старый официант, знакомый Бекаса, подошел к столику.

Бекас заказал узо. Он чувствовал неожиданный прилив энергии. Конечно, есть и другая вероятность: может, горничной только показалось, что Дженни говорила с мужем, а на самом деле это был кто-то другой.

Полицейский в форме, проходя мимо, козырнул Бекасу. Бекас в ответ так сердечно его поприветствовал, что тот удивился. Да, у него хорошее настроение. Он вышел наконец из мучительного оцепенения и был готов к действиям, к борьбе.

Старик официант принес узо. Бекасу захотелось поделиться с ним своей радостью.

— Хороший нынче день, Йорданис.

— Хороший. Но все-таки холодно еще…

Итак, господин Икс… Муж или кто другой? Если муж, тогда все факты предстают в новом свете. Тогда, выходит, Дженни Дендрину лгала мужу. Сказала, что гости не должны его видеть. Но, если верить горничной, Дженни никаких гостей в Сунион не приглашала. Зачем тогда она лгала? Чтобы заставить его приехать в столь неурочное время. С какой целью? Ладно, потом выясним. Если господин Икс — это Ангелос Дендринос, значит, любовники представили все так, как было на самом деле. А если не он?..

Бекас задумчиво потягивал узо.

Если это был кто-то другой, то слова: «Не нужно, чтобы они тебя видели» — могли относиться к горничной и садовнику… Но ведь она же их отпустила!

Бекас допил свой стакан, оставил на тарелочке деньги и поднялся. Не спеша пересек площадь. Он был похож на праздно гуляющего по городу в солнечный зимний день. В мозгу Бекас снова и снова прокручивал разговор с горничной — такова была его многолетняя привычка воспроизводить мельчайшие подробности, перебирать слово за словом. И вдруг — как легко мы перескакиваем с одного на другое! — Бекасу пришла на ум вчерашняя беседа с Мариной Розину. «В последнее время она начала ненавидеть здоровых людей». — «Здоровых людей? В каком смысле?» — «Ну, к примеру, какая-нибудь розовощекая девушка одним своим видом могла привести ее в бешенство»… И потом: «Ангелос говорил, что у нее в роду было двое душевнобольных». Бекас посмотрел на часы. Если взять такси, он успеет.

Врач Даперголас лечил Дженни Дендрину, и именно к нему заходил вчера вечером ее адвокат Димитриадис…

Оказалось, что Даперголас еще заведует больницей и потому принимает пациентов только вечером. Пришлось Бекасу поехать домой. Жена тут же заметила в нем разительную перемену.

— Что, хорошие новости? — спросила она.

— С чего ты взяла?

— Не знаю. Вид у тебя сегодня довольный.

— Ну вот еще, наоборот, я сердит, — ответил Бекас, хотя на сердитого был совсем не похож.

— Сердит? На кого?

— Еще не знаю. Но, кажется, кто-то собирался меня провести. А чем ты меня сегодня попотчуешь?

— Все отварное, — строго сказала жена. — Забыл, что врач назначил тебе диету?

— Врачи существуют для того, чтобы мучить хороших людей, — весело откликнулся Бекас.