По его прикидкам, в пещере их было штук тридцать или сорок.
— Дядько Дроблин, а как же они зовутся и для чего эти звер-р-рюги?
— Это боевые мамонты. Наш подгорный король готовит их по заказу властителя города Мертвых. Говорят, что скоро будет война — старый гном тяжело и многозначительно помолчал — а боевые мамонты — самое грозное оружие.
Тут началось какое-то оживление. Толпы людей тащили сооружения, похожие на маленькие домики. Подкатили машины немного смахивающие на осадочные баллисты и при их помощи водрузили эти домики на спины мамонтов, крепя хитрыми соединениями из толстых кожаных ремней.
Снаряжение боевых животных продолжалась довольно продолжительное время. После того, как кабины погонщиков были закреплены, по команде рожка в эти домики забрались гномы — возчики и при помощи толстых пик погнали мамонтов на открытую площадку. Пол пещеры ощутимо задрожал под тяжестью их шагов.
Обширная площадь, где дрессировали этих гигантов, была необычайно велика. На ней свободно бы смог разместиться целый гномский хутор, семей эдак на полтораста. Необъятный полигон был сплошь изрыт ямами и рытвинами.
Мамонтов подвели к высоким и весьма прочным на вид металлическим сооружениям, которые прочно утвердились на укрепленных рельсах. Сооружения были похожи на исполинские качели высотою метров пятнадцати. «Сколько же железа пошло на все это? Наверное цельный год потребовался бы только на то, чтобы добыть столько руды» — подумал Фалин.
Сверху потянулись вереницы цепей, которыми оплетали мамонтов, и надежно крепили сцепки.
— А это для чего, Дядька Дроблин — прошептал Фалин, зачарованно пялясь на мамонтов.
— Экий ты нетерпеливый. Ну да ладно, расскажу. Видишь стальную сеть под брюхом у них? Для чего думаешь она?
— Броня что ль?
— Нет, когда они будут готовы, ни какая броня им не понадобится. Его шкуру даже моя боевая секира не возьмет. А сеть эта нужна, чтобы крепить их к цепям. Вот смотри.
В это время сооружение на колесах взревело, загрохотали металлические части — шестерни и поршни.
— Наши умельцы по древним чертежам собрали дьявольские машины — во всю глотку орал Дроблин, стараясь перекричать адский шум, издаваемый машинами — они работают на нагретом паре. Им по силам поднять даже этих мамонтов.
Послышалось шипение, выпускаемого из нагретых котлов, излишков пара, нелепое гигантское сооружение дрогнуло и со стоном покатилось по паре рельс, на которых было установлено.
Мамонт дернулся вперед и одновременно взлетел высоко вверх.
— Их обучают не бояться высоты — продолжал кричать Дроблин.
— Это че, они и летать умеют?
— Пока что нет, но это только пока. Пришлый маг обещал, что очень скоро они смогут парить в облаках! Ну это я загнул вообще-то — хмыкнул Дроблин — но дом, или, к примеру, речку, перелететь они смогут.
Фалин с Дроблином около часу наблюдали за тренировками боевых мамонтов. Животных учили таранить ворота, которые под ударами их, закованных в каленое железо, клыков, разлетались в щепки; вытаптывать живую силу противника, для чего в боевые порядки выстраивали, обряженные в солдатские мундиры, соломенные манекены, и многому, многому другому. В душе молодой гном страстно мечтал оказаться на месте седоков, гордо возвышающихся на их спинах. Все время, пока шел учебный бой, Фалин, с открытым ртом, зачарованно наблюдал за этими великолепными и очень опасными животными, за впечатляющей мощью и игрой их могучих мышц.
На следующий день он, тайком от своего наставника, загодя, прибежал на полигон и устроился, заняв удобное место для наблюдения. Отсюда хорошо просматривалась вся площадь, однако, именно сегодня, мамонтов почему-то снаряжать не спешили и Фалин заскучал, сидя без дела.
— Вот ты где! — неожиданно рыкнул над ухом голос наставника — что ты здесь делаешь негодный мальчишка, я тебя уже три часа ищу по всем отноркам этого проклятого подземелья.
Ученик гнома получил чувствительный подзатыльник и съежился от страха, а его желудок сжался в тугой комок.
— Дядько Дроблин, не гневайся. Я снова хотел поглядеть на этих животин. Очень уж они мне…
— Молчать! — рявкнул наставник.
Но видя, что его ученик вусмерть перепуган, старый гном сжалился над мальчишкой.
— Ладно, прощаю на первый раз. — проворчал он — Зря ты сюда приперся. Вчера был завершающий день — их обучение закончилось — теперь за них возьмутся маги, наделят их своими колдовскими силами и будут они непобедимы в бою, да не устоит перед ними ни зверь, ни человек, ни гоблин, ни эльф. Не возьмет их в бою ни копье, ни секира, ни стрела каленая — глаза старика затуманились, видимо он вспомнил свое героическое прошлое.
— Пошли, навестим их в последний раз, коли хочешь, далее ни кого, кроме особо доверенных лиц сюда не допустят.
Старый и молодой гномы медленно продвигались по направлению к стойлам мамонтов. Старик тяжело ступал ногами, обутыми в грубые сапоги, подбитыми звонкими подковками — груз лет тяжело давил на его плечи. Молодой же летел словно невесомая птаха, подгоняемый силой молодости и любопытством.
Возле стойл наблюдалось необычайное оживление. Куча народа копошилась вокруг могучих волосатых животных.
Сегодня боевых мамонтов почему-то с самого утра не кормили. Рабы с трудом волочили по песку длинные и толстые — с бедро взрослого мужчины — стальные цепи. На тачках, прямо к стойлам, подкатили передвижные наковальни, в печах которых разводили жаркий огонь. Повсюду слышался звонкий перестук кузнечных молотов.
Толстые, словно бревна, ноги мамонтов опутывали стальными цепями и крепко накрепко клепали их раскаленными до красна штифтами, сковывая и абсолютно лишая подвижности. Дрессированные, обученные полному послушанию, животные дрожали всем телом, с опаской косясь на своих мучителей.
Концы цепей, опутавшие передние ноги, приковывали к крепким металлическим тумбам, глубоко уходящим в пол пещеры. Задние — крепили к мощной штанге, проходящей по стене, с задней стороны мамонтовых стойл.
Фалин бестолково мотался между занятыми работой гномами, то и дело спотыкаясь о протянутые тут и там цепи.
— Ну ты, щенок, не путайся под ногами — буркнул какой-то угрюмый гном с тяжелым кузнечным молотом в волосатой руке.
Фалин с извинениями ретировался. Отойдя подальше, он с некоторого расстояния, продолжил наблюдать за их работой.
До полудня все приготовления были закончены. Мамонты, лишенные подвижности, могли лишь качать косматыми головами, да изредка оглашать пещеру тревожными, трубными возгласами. Тяжело переступая с ноги на ногу, они наполняли своды пещеры непереставаемым металлическим лязгом и звоном цепей.
Фалин вдруг увидел, как тумбы, к которым были прикованы передние ноги животных, с громким скрежетом, стали проворачиваться, наматывая на себя стальные звенья. Подняв тучу мусора, цепи туго натянулись.
Многотонные животные тяжело падали на колени, ощутимо сотрясая каменный пол. Их толстые бока заходили ходуном от частого и неровного дыхания. Каменные своды наполнилась их горестными стонами.
Словно великомучеников на крестах, мамонтов распяли, уложив на гранитный пол пещеры. Всюду сновали толпы людей, обкладывая их колючими ветками.
Крепкий, смоляной дух, исходящий от свежей хвои, забил все другие запахи — у Фалина появилось ощущение, будто он находится в густом еловом лесу. Горы лапника окружали огромных животных, окутывая и покрывая их с головой. К концу дня многочисленные рабы с головой накрыли мамонтов еловым саваном. Лишь изредка холмы колючих веток беспокойно вздымались, когда тот или иной мамонт пытался подняться и освободиться от тяжелого гнета.
Круглые сутки в огромной пещере стоял таинственный полумрак, там не возможно было определить — день сейчас или ночь — но по тому, как заурчало у него в животе, Фалин догадался, что время неотвратимо подбирается к вечеру. Его наставник, паче чаяния, милостиво разрешил ему остаться.
— Ладно, дозволяю тебе посидеть здесь, пострел, только смотри, как гнать станут, не перечь, сразу беги домой — сказал Дроблин — а я уж пойду, меня кое-кто ждет сегодня в гости.