— Кто выпустил тебя, смердящий плевок верблюда? Почему ты без разрешения покинул замок? — пыхтел старик, посылая в мечущееся создание молнию за молнией.

— Ха-ха-ха — разносился по пещере хрустальный перезвон его смеха.

Это безобразие продолжалось на протяжении довольно долгого времени, пока старик полностью не обессилел и не повалился в песок. Он закрыл лицо морщинистыми ладонями и горестно запричитал: «И это же я… я сам же и создал это несноснейшее ничтожество, это недоношенное недоразумение небес, создал себе на погибель».

Что-то около пяти зим назад старый маг провел ряд опытов по созданию искусственного существа.

Результат попыток, не столь искусного в тонких материях волшебника, получился весьма неудачным — вопреки заложенной в него матрице, гомункулус отличался вреднейшим характером и патологической склонностью к веселым по его мнению шуточкам. Из других его свойств можно было выделить величайшую скорость межпространственного перемещения на любые расстояния и способность творить такие вот иллюзии — очень детальные и правдоподобные.

Эффектное появление ворот из стены пещеры было конечно же его рук дело. Вобщем ни чем выдающимся он не отличался, чего бы хотел создатель сотворяя его, но в сущности у него было маленькое, но доброе сердечко. В основном его использовали в качестве гонца — ни на что другое, более серьезное он попросту не годился.

Ярость прошла, а вместе с ней куда-то исчезла и обида, оставив вместо себя лишь полное опустошение. Маленькое существо ловко вспрыгнуло на плечи старика. Его тоненькие и хрупкие лапки нежно массировали раскрасневшиеся уши древнего волшебника. Старый маг резким движением, раздраженно смахнул его со своего плеча.

— Как тебе не стыдно так жестоко шутить надо мной Мункис?

— Но ведь мы так славно повеселились, папа!

— Я тебе не папа и ты мне не сын. Ты так и не ответил, что ты здесь делаешь? Разве тебе разрешено покидать пределы замка?

— Я с поручением, папа! Меня послал сам великий эмир, он велел разыскать тебя.

— О небеса, великий эмир вернулся? Что же ты до сих пор молчал, негодная помесь тушканчика и обезьяны?

Старик засуетился, собирая свои вещи разбросанные по всей пещере.

— Поди прочь и передай достопочтенному эмиру, что я сейчас же лечу.

— Он передал вам вот это — сказал Мункис, протягивая старику колечко из желтого металла.

— Ах ты… паук переросток, почему сразу не дал мне его? — взревел старик, грубо вырывая из лапок Мункиса кольцо переноса.

— Ого-го! — изрек Мункис с деланным недоумением оглядывая свои опустевшие лапки.

— Не паясничай — проворчал старик.

Надев кольцо на палец, он очертил в воздухе овал высотою в рост человека.

Очертание овала странным образом само по себе повисло в воздухе, а его обод загорелся ярким оранжевым пламенем.

Старик сделал шаг и мигом исчез по ту сторону. Овал схлопнулся за его спиной в яркую точку, которая последний раз мигнув, без следа исчезла.

На холодном песке так и остались сиротливо лежать его магические принадлежности и горящий фонарь.

— Эй, эй папа, а как же я, подожди меня! — взвизгнул Мункис и с хохотом исчез тоже.

Ах как же он устал…

Почти вся его жизненная энергия ушла на возвращение из неизведанных далей, на то, чтобы прошагать там, где не ступала еще нога ни одного человека до него — по нехоженым тропам, по не изведанным и невозможным в принципе для прохождения путям. Ему пришлось вступать в битвы с монстрами, которых не возможно себе даже вообразить в самой больной фантазии и это было не самое страшное в его странствиях. Но он сумел, он прошел все это, ведь его вела мечта.

Книга мироздания — его путеводная нить — ни разу не подвела его в пути, не обманула и в самом главном — с ее неоценимой помощью он нашел то, что мечтал найти всю свою жизнь.

Лишь с великим трудом он отыскал путь обратно с самого края веера миров. Со стороны, где кончались миры порядка и начинался первозданный хаос, где разум отказывался повиноваться хозяину, где только лучшие и сильнейшие могли побывать и сохранить свою личность.

Эмир грандиозной империи и величайший маг. Ему отнюдь не были чужды слабости обыкновенного человека. Большой гурман, он любил женщин, уют и удобства, которые предоставляло ему его положение, но больше всего на свете он любил путешествовать, открывать неизведанное и постигать тайны мироздания.

В другом мире он мог бы стать ученым, несомненно одним из первых, но так выпала игральная кость его судьбы и он стал властителем грандиозной империи.

Его великий двухлетний поход наконец то окончен. Прошло всего несколько минут, как он появился во дворце, а стены уже как будто давят на него. Он материализовался прямо в своих любимых покоях, за закрытыми дверями.

Какими же жалкими и маленькими они ему показались! После бескрайних просторов, где на много дней пути можно было встретить всего лишь пару низкорослых скрюченных деревьев, после бескрайних лугов с травой в рост человека, которые не пересечь и за неделю, после высочайших гор до небес, после миров, где не существовало даже такого основополагающего понятия как твердь под ногами.

Он знал, что до самого вечера, когда многочисленная челядь приводит в порядок внутренние покои, ни кто его не побеспокоит. Ну и ладно, так было даже лучше. Ему не улыбалось встречать бесконечные приветственные делегации своих верных подданных.

Он подошел к резному шкафчику из полированного железного дерева. Живая ткань, укрепленная заклинаниями, податливо откликнулось на его команду. Обманчиво легкая дверца украшенная затейливыми арабесками плавно отворилась в сторону, открывая взору свое довольно любопытное содержание. С нижней полки в его руку полетел пузатый прозрачный флакон с густой янтарной жидкостью.

Ароматный бархатный эликсир нежно заскользил по горлу, наполняя его члены энергией и в то же время сладкой истомой.

Не сумев удержать порыва, эмир подошел к маленькому полированному столику черного дерева. На нем стоял приземистый и довольно большой ларец, матово отбрасывая свет своими лакированными боками. В нем находилось то, ради чего и затевался весь этот трудный и опасный поход.

Эмир обхватил ларец руками и прижался к нему щекой, пальцы его прошлись по его крышке, нежно, словно женщину, лаская гладкую поверхность. Мимолетная торжествующая улыбка коснулась его губ.

Выпрямившись, эмир прикрыл глаза и проделал причудливое, трудное для повторения движение руками. Воздух задрожал и подернулся рябью, словно маревом в знойный день. Столик с ларцом исчезли. Эмир поместил их в безопасное место, откуда достать их мог только он.

Все, теперь спать. Кажется он все сделал правильно.

Не раздеваясь, эмир повалился на мягкие перины и тут же уснул глубоким и спокойным сном.

Почти сразу после того, как он отошел ко сну, в воздухе нарисовался огненный овал из которого вывалился старик в длинном халате, в обширных складках которого путались его худосочные ноги.

— О величайший из великих! — заголосил старик, кулем валясь на колени — о-о-о, о-й… он спит — перешел он на шепот.

Старик подполз к подножию мягкой постели и притих в благоговейном трепете, боясь потревожить сон своего владыки.

— Па-а-па! — раздался тонкий голосок Мункиса.

Эмир беспокойно зашевелился на своих взбитых подушках, его дыхание стало неровным и потеряло свою глубину.

От гнева брови у старика собрались в кучку, морща и без того изборожденный, словно вспаханная земля, лоб. Он ловко схватил за горло несносное существо и от души отвесил ему полновесного щелбана, основательно к тому же придушив беспардонного нарушителя. Глаза Мункиса выпучились, а длинный язык вывалился на бок. Он засучил в воздухе своими тонкими лапками, но поняв тщетность своих попыток, покорно затих.

— Если ты издашь еще хоть один писк, клянусь всеми пророками, я тебя удушу — зашипел на него старик.