— Что, Леша, водички захотел? — прозвучал доброжелательный старческий голос в полумраке.

Парнов оглянулся. Положив руки на набалдашник палки, на стульчике у входа в кухню сидел старик и смотрел на него ничего не выражающим взглядом сумасшедшего.

— Да, захотел, — буркнул Парнов, понимая, что план его побега летит в тартарары.

— Кристина! — громко произнес дед. — Налей Леше компотику.

— Чего вам, чертям, не спится, — донесся недовольный голос из спальни. — Нету компота, дети весь выхлебали…

Парнов вошел в ванную, слегка смочил лицо водой, так ему было плохо, и вернулся на супружеское ложе. Побег откладывался на неопределенный срок. Нового скандала ему не хотелось.

Едва солнце выплыло из-за гребня домов, опытная жесткая рука разбудила Парнова, властно потрепав его по щеке.

— Вставай, Лешка, — пропел голос, со вчерашнего утра успевший уже стать родным. — Тебе на смену пора.

— Какая смена! — спросонья не понял Парнов.

— Как какая! Ты что, забыл! Тебе Егорыч звонил позавчера, что у тебя на воскресенье рабочий день выпадает! Давай-давай, вставай!

Еще не успев сообразить, в чем выгода этого известия, Парнов поднялся с кровати. За необыкновенно плотным и калорийным завтраком, подаваемым опухшей спросонья женой, он успел смекнуть, что это повод, чтобы сбежать. Но не тут-то было!

— Вон Егорыч с Жоркой за тобой уже приехали, внизу стоят, — зевая, произнесла Кристина, выглядывая в окно. — Тарахтят своим «Запорожцем» как оглашенные, а люди-то еще спят!

— Егорыч — это кто? — спросил напрямик Парнов.

Кристина выразительно покрутила пальцем у виска и сказала:

— Совсем уже спился мужик! Родного мастера не узнает!

Так Парнов попал прямо из рук Кристины в дружеские лапы Егорыча, испачканные мазутом, с навечно въевшимся в кожу машинным маслом и с траурным ободком грязи под ногтями. Ржавая дверь «Запорожца» захлопнулась за пленником, как дверь тюремной камеры, бежать он не мог, запертый на заднем сиденье, поскольку переднее занимал широкоплечий мужчина с рюриковской бородой и мрачным взглядом вдавленных в череп глаз — Жорка.

Егорыч оказался мужиком что надо. Не успела еще машина вырулить со двора, как он выудил откуда-то из-под сиденья бутылку дешевого пива и не глядя сунул ее назад Алексею Михайловичу.

— На, поправляйся, — доброжелательно предложил он. — Я знаю, тебе после вчерашнего надо.

Как выяснилось чуть позже, Алексей Михайлович трудился рабочим на электромеханическом заводе, производившем железные болванки с проводами неизвестного назначения. Его первый трудовой день в коллективе начинался плавно с перекура, обсуждения последних политических известий, новой бутылки пива и привычного охаивания дирекции. Во всем этом Парнов принимал только номинальное участие, думая, каким образом ему бежать отсюда.

Наконец трудящиеся разошлись по своим рабочим местам, и в цехе что-то засвистело, зажурчало, запело — началась трудовая вахта.

— У тебя, Михалыч, что-то станок того, барахлил давеча, — озабоченно произнес Егорыч. — Хошь, сам ремонтируй, хошь, до завтра наладчика жди… Но лучше сам, да и я тебе помогу.

До обеда они провозились у станка, ковыряя железную бездушную махину, пахнущую маслом. Егорыч непрерывно трещал о каких-то своих делах, будто бы известных им обоим, о замене крыши на сгнившем дачном домике, о тле, напавшей в этом году на яблони в Шатурском районе и грозившей вызвать повальный неурожай, о своей внучке и ее длинноволосом парне, возможно наркомане, который не желает идти в армию, о своем зяте, который удачно устроился подвозить товар на оптовом рынке и уже заработал жене на швейную машину.

Это все были мелкие, незначительные дела, совершенно чуждые Парнову, далекие от его обычной жизни и оттого неинтересные. В это время новоявленный работяга размышлял, как бы ему слинять от бдительного ока Егорыча, не вызывая торжественного скандала и погони трудящихся граждан с кувалдами, а внутренний голос говорил ему, что погоня обязательно будет.

Наконец, ближе к полудню, они отыскали засбоившую деталь. Егорыч горестно всплеснул руками: без наладчика не обойтись, только у него в загашнике есть нужная запчасть.

— Ну ладно, Леха, — произнес он, вертя в руке черную грязную железяку причудливой формы. — Пока станок стоит, поработаешь на свежем воздухе, там из электромеханического цеха позвонили, у них кабель подмок, нужно помочь раскопать траншею. Я уж ребят тревожить не буду, все равно ты сейчас без дела…

На обед была жидкая солянка в дешевой столовке и теплое пиво, от которого пучило живот. После еды все опять сели в кружок и завели долгую, проникновенную беседу об акциях завода и об ожидаемых дивидендах. О Парнове вроде бы забыли. Бочком, бочком он стал пробираться к дырке в заборе, которую облюбовал еще до обеда, но как только он сунул ногу в проем, как кто-то похлопал его сзади по плечу.

— Ты пустой-то не ходи, — ласково проговорил Егорыч, вручая Парнову какой-то металлический диск, страшно тяжелый. — На, закинь это в машину, а я сейчас еще один поднесу… В хозяйстве всякая мелочь сгодится…

И Парнов покорно потащил железяку к оранжевому «Запорожцу».

После обеда ему доверили копать траншею, и он прилежно откидывал лопатой влажную землю, только изредка отирая рукавом рубашки взмокший лоб. Ему казалось, что это какой-то ненормальный сон — не то результат чрезмерного приема антидепрессантов, не то следствие высокой температуры и тепловых галлюцинаций. Когда высокие стенки траншеи уже полностью скрыли его от посторонних взглядов и появилась перспектива слинять, как говорится, огородами, землекоп услышал разнобой мужских голосов, недружный смех и дребезжащий голосок Егорыча.

— Гляди-ка, как Леха-то разошелся! — со смешком произнес бородатый Жорка, заглядывая сверху в траншею. — Скоро до Америки докопается! — Сверху появилась скалящаяся желтыми зубами физиономия. — Кончай пахать, пошли домой!

Сердце у Парнова оборвалось и будто камнем рухнуло вниз.

Все, подумал он. Сейчас его запрут в «Запорожец», потом сдадут из рук на руки этой ненормальной, называющейся его женой Кристиной, и пиши пропало…

— Я только в магазин зайду, за бутылочкой пива, — жалобно попросил он коллег по работе, и те великодушно разрешили:

— Валяй. — Дружная толпа застыла у входа в магазин, чтобы их приятель не сбежал.

Сердце у Парнова колотилось внутри с утроенной скоростью. Он должен вырваться, он должен!

Войдя в магазин, он купил бутылку пива (в кармане его грязной спецовки завалялась мятая десятка) и, воровато оглянувшись, рванул в подсобку.

— Куда, куда? — закудахтали всполошенные продавщицы.

Парнов перепрыгивал через ящики со спиртным, коробки и тюки, как заяц, которого преследуют волки, только что выдержавшие Великий пост. Он выскочил через задний ход магазина и помчался по двору, плавно огибая качели. Сзади топала опоздавшая погоня.

Его целью была телефонная будка на углу двух улиц. В ней торчала какая-то девушка. Вставив жетон в щель, она упорно накручивала диск таксофона. Чтобы выкинуть ее из будки, достаточно было одного движения руки — и девушка, ойкнув, отлетела к дереву и стала испуганно сползать по стволу, в ужасе прижимая к животу свою сумку.

А Парнов в это время, бешено напрягая память, крутил диск.

— Да, — ответил гиперлюбезный голос на другом конце провода. — Агентство «Нескучный сад» слушает!

— Прекратите это! Прекратите немедленно! — заорал Парнов что есть силы, оглушая криком даже свои барабанные перепонки. — Я не позволю над собой издеваться! Я подам в суд! Я вызову адвоката! Я вас засужу! Это издевательство!

— Вы не могли бы объяснить поподробнее, — попросил гиперлюбезный голос и, поскольку в трубку продолжал поступать непрерывный поток брани, спокойно добавил: — Пожалуй, я позову менеджера по конфликтным ситуациям…

— Да, это он, — со вздохом подтвердил голос в телефонной трубке. — Не хотела тебя тревожить, Слава, но… Известия самые не утешительные. Боюсь, мы обманулись в нем… Конечно, кто бы мог подумать, такой человек… Полной информацией я не располагаю, этим занимается сейчас Вешнев.