И вот он решил и меня совратить с моего «примерного» пути.
Однажды мы сидели с ним в нашей комнате. Я что-то пристраивал к удочкам, что-то переделывал, а Сережа просто так сидел напротив и с какой-то странной, слегка насмешливой улыбкой следил за моей работой.
Наконец я не выдержал и спросил, чему он так ехидно улыбается.
— Да на тебя смотрю. Настоящая Пупочка-мумочка.
Меня даже в жар кинуло: «Опять вспомнил это несносное прозвище. Но в чем же дело?» Стараясь не показать виду, как меня это задело за живое, я сделал удивленное лицо и спросил:
— А в чем дело? Почему ты какую-то детскую кличку вдруг вспомнил? Слава богу, мы уж оба не маленькие.
— Этому-то я и удивляюсь, что ты все, как был «мумочка», таким же и остался.
— Да какой еще «мумочка», в чем дело?
Так все лето рыбу и проловишь? — все так же насмешливо улыбаясь, спросил Сережа.
— А по-твоему, что я должен еще делать?
— Да то же, что и все ребята, — вдруг уже без всякой насмешки, даже как-то особенно дружески сказал Сережа. Он пересел ко мне на кровать, положил руку на плечо. — Ты знаешь, Юрка, ребята просто смеются над тобой, спрашивают меня: «Что, твой братец в рыбаки, что ли, готовится? Почему никогда в городской сад не зайдет».
— Да у меня и знакомых-то нет… — ответил я, невольно смутившись.
Сережа тут же перебил меня:
— А хочешь, я тебя с очень хорошей девушкой познакомлю? — Он крепко обнял меня за плечи. — Кстати, она уже несколько раз про тебя спрашивала.
— А кто это? — как-то невольно спросил я.
— Соня Горелова, — ответил Сережа. — Ты ее в лицо, конечно, знаешь, наверное, не один раз видел.
О ком говорит Сережа, я не знал и даже не мог представить, кто это — Соня.
— А ты-то почему с ней обо мне говорил? Ты-то ее часто видишь?
Вот тут уже не я, а сам Сережа, всегда такой спокойный, уверенный в себе, здорово покраснел.
— Да понимаешь, в чем дело, — замялся он, видимо соображая, как получше объяснить какое-то для него не совсем удобное положение. — Видишь ли, в чем дело… — повторил он. — Ну, короче говоря, я, Юра, влюблен в ее сестру старшую, в Тоню. Они очень дружат, часто вместе в сад приходят. Мы втроем и гуляем, и дружим все. Вот и ты бы тоже с нами, хорошо бы, а? Вместе бы на речку ходили и в лес за цветами. Соня очень хорошая и очень интересная. Я бы сам в нее влюбился, честно тебе говорю, если бы уж в Тоню не был влюблен. Давай я тебя познакомлю — сам потом благодарить будешь. А то что ты все на рыбалку да на рыбалку?.. Смотри, уже усы растут, а все как маленький. Ну, по рукам?
— Да что ж, если ты хочешь, если ты советуешь…
— Очень даже советую. Ну, и молодец. Ну, и кончено дело: сегодня же тебя и познакомлю.
— Почему же сегодня? — даже испугался я.
— А чего же откладывать, чего ждать? Ждать, пока лето пройдет? Да ты не бойся — она не кусается, не съест тебя. — Сережа рассмеялся, но совсем не зло, напротив — добродушно, по-товарищески.
— Я и не думаю бояться, — оправдывался я. — Но, может, она сегодня и в сад не придет?
— Наверное, придет. Почти каждый день вместе приходят. Посмотри, еще влюбишься и рыбалку свою забросишь. Так меня будешь благодарить!
Ах, Сережа, Сережа, говоря все это, он, конечно, и не думал, что из этого получится. Конечно, ему важнее всего было сбить меня с пути истинного, чтобы Михалычу некого было ему в пример ставить.
Итак, часов в девять вечера, когда солнце уже клонилось к закату, мы, в белых чистых рубашках, заправленных в брюки, в начищенных до блеска башмаках, причесанные мокрой щеткой, отправились в городской сад на вечернюю прогулку.
До сих пор помню, как у меня от волнения и страха колотилось сердце. Видимо, и вид был у меня далеко не геройский, потому что Сережа несколько раз, искоса взглянув на меня, ободряюще говорил:
— Не робей, Юрка, клянусь тебе, что не кусается.
От волнения я даже не мог отвечать на его подтрунивание. А он, конечно, больше всего боялся, что я, не дойдя до сада, просто-напросто сбегу.
Но я не сбежал, может, потому, что ноги подкашивались и бежать-то не смог бы.
Мы вошли в приятную прохладу нашего старого, запущенного сада.
Вот та самая скамейка, где я много лет назад сидел с Наташей и Кокой Соколовым. Вон и дупло в дереве над самой скамейкой, откуда Кока грозил напустить на Наташу летучих мышей. А я этому поверил. Какой я тогда был еще глупый!
В саду было уже по-вечернему темновато. Пахло зеленью. По аллеям прогуливались группами девушки и ребята, в дальних аллеях виднелись отдельные парочки.
Мы с Сережей прошлись по центральной аллее нзад и вперед. Сережа весело раскланивался направо и налево со знакомыми. Очень многих, особенно из ребят, и я хорошо знал и тоже с ними здоровался.
— Сережка, Юрка, здорово! Причаливайте к нам! — окликнул нас из проходившей мимо компании ребят голос Тольки Латина. — Подваливайте, вместе на речку пойдем.
Я очень обрадовался этому предложению. Слава богу, «наших» барышень в саду нет, не пришли сегодня. Вот и чудесно — можно провести вечер с компанией знакомых ребят. Я уже потянул к ним Сережу, но тот сразу остановил меня.
— Нет, валяйте одни. Мы к другому кораблю причаливаем! — весело крикнул он ребятам.
С какой грустью проводил я глазами знакомую компанию! Ребята ушли, а мы с Сережей продолжали прогуливаться по центральной аллее взад и вперед, поджидая Тоню и Соню.
В душе я молил бога только об одном, чтобы они сегодня не пришли. Ну, могло ведь дома им что-нибудь помешать, ну, голова или живот заболел — мало ли что может случиться! «Еще разик пройдусь туда-сюда и домой уйду», — решил я.
— Вот они! — шепнул мне Сережа.
Я вздрогнул и оглянулся. Из боковой аллеи на центральную выходили две девушки. Обе в светлых летних платьях. Одна высокая, худенькая, другая пониже и пополней. Вот все, что я смог издали разглядеть.
Девушки вышли на центральную аллею почти напротив нас. Сережа кивнул им, они ответили на приветствие и — о счастье! — повернули от нас в противоположную сторону.
— Не хотят с нами? — сразу повеселев, спросил я. — Наверное, с подругами сговорились. Вот и отлично! Мы в следующий раз…
— Да нет, это так полагается, — перебил меня Сережа. — Не будут же они первыми к нам подходить. Первыми должны мы сами — мужчины.
«Ох как это неприятно, — подумал я, — как-то по-особенному. А почему нельзя просто так?» Но я не стал об этом рассуждать с Сережей. Он-то лучше знает, что и как полагается.
Дойдя до конца аллеи, мы повернули, пошли обратно. Вот и они идут навстречу. Значит, сейчас будем к ним подходить.
Уж теперь-то я действительно почувствовал, как у меня от страха ноги подкашиваются. Точь-в-точь как тогда, когда шел давать клятву бабке Лизихе, что не я украл кошелек. «Сейчас упаду, — мелькнула ужасная мысль, — какой позор!»
Но я не упал, и сердце не разорвалось от страха. Все произошло даже очень просто. Только мы поравнялись с девушками — Сережа вдруг лихо повернул к ним и бодрым голосом произнес:
— Разрешите присоединиться?
— Сережа! — воскликнула та, что потоньше. — Присоединяйтесь, очень рады.
Та, что потолще, только приветливо улыбнулась.
— А это мой брат Юра, знакомьтесь!
Я пожал руку обеим девушкам, и дальше уже пошли вместе: я рядом с Сережей, а Соня — с Тоней.
— Нет, так нескладно! — весело сказал Сережа и перешел на другую сторону, к Тоне.
Теперь мы с ним очутились по краям, а девушки посередине.
Я искоса взглянул на Соню: «Какая хорошенькая! Соню я, оказывается, и раньше много раз видел на улице и даже у нас в школе на вечерах, видел, но как-то даже не представлял, что она так хороша!
Заглядевшись на Соню, я споткнулся о корень, чуть-чуть не полетел: «Вот бы осрамился для первого раза!» — но каким-то чудом я все-таки удержался на ногах.
Соня и Томя весело рассмеялись. Еще продолжая смеяться, Соня обернулась ко мне и совсем по-приятельски сказала:
