— Помнишь, как все начиналось при президенте Ф. Коллоре, который назвал бразильские автомашины «телегами» и распахнул двери для ввоза импортных машин? Он проехал за рулем русской «Нивы» по лужайке возле президентской резиденции «Алворада», что послужило хорошей рекламой русским автомашинам. За три года на бразильский рынок поступило более 30 тыс. машин «Лада», которые стоили значительно дешевле продукции бразильской автомобильной промышленности. На улицах бразильских городов все чаще стали появляться немецкие, французские, итальянские, японские и корейские автомашины. Нужно было время, чтобы научиться отличать их друг от друга и правильно произносить их названия. С этим бразильцы справились очень быстро.

— Кто может забыть эти безумные времена? В действиях президента трудно было не увидеть стремление подыграть желаниям бразильцев, требовавших импортных машин по низким ценам. При военном режиме импорт предметов роскоши, к которым относились и автомашины, был полностью запрещен. Народ жаждал импорта в широком ассортименте и по доступным ценам. И он его получил. Прилавки наших магазинов ломились от импортных товаров. Чего в них только не было! Если раньше нам были известны только две-три марки виски, а французские и итальянские вина бразильцы могли попробовать, когда выезжали в Европу, то теперь они стали доступны многим. И для этого не надо никуда ехать. Японские телевизоры и видеомагнитофоны теперь можно свободно приобрести в центре Сан-Паулу. Обывателю казалось, что наконец мы одной ногой вступили в сообщество развитых стран. Все это стало возможно благодаря низким таможенным пошлинам и реалу, который держался на равных с долларом. Однако иллюзии очень быстро развеялись. Все шло хорошо до тех пор, пока заводы и фабрики не начали работать по сокращенному графику, не выдержав конкуренции импортных товаров. Некоторые предприятия разорились. Резко возросла безработица. Предприниматели забили тревогу. И вот тогда власти стали задумываться над тем, что нужно предпринять, чтобы противостоять всем этим негативным последствиям поспешного вхождения в глобализированную экономику.

— Насколько мне известно, правительству пришлось дать ход назад и восстановить опрометчиво отмененные таможенные барьеры, чтобы защитить национальную промышленность.

— Да, это было так, но только в тех областях, где были затронуты интересы крупного бизнеса. Например, уступая требованиям автомобильных компаний, власти заметно повысили таможенные тарифы, чтобы перекрыть пути поступления на бразильский рынок дешевой конкурирующей продукции. Бразильские автогиганты «Фольксваген», «Дженерал моторе», «Форд» и другие заводы могут производить в год до 2 млн. машин. Но из-за трудностей со сбытом их производство обычно не превышало 1,6 млн. автомашин. С их интересами правительство не могло не считаться, ибо автомобилестроение — ведущая отрасль промышленности.

— Поспешность в таких сложных делах никогда не дает желаемых результатов.

— Первый опыт приобщения Бразилии к происходящим в мире процессам глобализации научил многому. Пришлось отказаться от опрометчивых попыток решить все проблемы одним махом. В таможенную политику были внесены существенные коррективы с учетом интересов национальных производителей. Но в то же время правительство не отказалось от своей стратегической линии на все большую открытость бразильской экономики внешнему миру. Этого, кстати, требует Всемирная торговая организация, членом которой стала наша страна. Так что бразильским предпринимателям приходится учиться выживать в условиях более жесткой конкуренции с иностранными производителями, которые устремились на перспективный бразильский рынок, — закончил наш разговор на эту щекотливую тему экономист А. Салес.

Однажды давнишний приятель пригласил меня к себе домой на обед по случаю какой-то семейной даты. Обычно бразильцы предпочитают приглашать друзей в ресторан. Приглашение домой расценивается как проявление особого расположения и доверия к гостю. Перед тем как нам подали кофе, 14-летняя дочь неожиданно для всех спросила: «Мама, а в твои молодые годы девушки и юноши вступали в близкие отношения до замужества?». Смутившись, мать стала что-то говорить о строгих правилах, которые соблюдались в благопристойных семьях до вступления дочерей в брак. А я про себя подумал, что в ее девичьи годы нравы в Бразилии уже не были настолько суровыми, чтобы придерживаться пуританских правил 20–30-х годов.

Семья в Бразилии претерпела сильные изменения за последние 20 лет. Мне припоминаются времена, когда по улицам Рио-де-Жанейро ходили многотысячные колонны членов Общества защиты семьи, религии и частной собственности. Это была влиятельная организация, стоявшая на страже семьи и нравственности. В то время появление женщины на пляже в «бикини» могло послужить причиной крупного скандала. Теперь же «бикини» безнадежно устарел. Ему предпочитают современные купальные костюмы. Один из них бразильянки называют «ниткой для зубов». Это чисто бразильское изобретение, позволяющее купальщице прикрывать предельно минимальную часть тела. Даже участницы карнавалов в те времена стыдились чрезмерно обнажаться. Ну а телевизионные передачи отличались высокой нравственностью. От тех времен мало что осталось.

Под напором новых веяний не смогла устоять и бразильская семья. Это по-прежнему очень ценимый бразильцами институт. Вот только брак утратил в их глазах многое из прежней привлекательности. Кажущийся парадокс на деле есть одно из проявлений перемен в обычаях бразильцев. Традиционная модель семьи — отец, мать и дети, живущие под одной крышей, остается самой распространенной, но она уже сосуществует с альтернативными формами семейной жизни. Сегодня очень популярны в обществе новые типы семьи, которые называются семейными ячейками. К ним относятся разведенные матери, живущие с детьми, матери-одиночки, разведенные отцы с детьми, взрослые дети, живущие с родителями.

В Бразилии насчитывается более 3 млн. матерей-одиночек. Разведенных и вдов, самостоятельно воспитывающих детей, — около 6 млн. И это с учетом того, что развод был легализован после длительной борьбы только в 1977 году. Рьяным противни-ком развода выступала католическая церковь. К тому времени накопилось столько разводов вне закона, что дальше терпеть такое положение было просто нельзя. В бразильском варианте португальского языка даже появилось новое слово «дескитадо», означающее человека, который сам расторг свой брак. Незаконный развод стал настолько распространенным явлением, что церковникам пришлось снять свои возражения. После этого парламент довольно быстро принял закон, значительно облегчивший расторжение семейных уз.

Как это ни покажется странным, но брак теряет прежнюю привлекательность в глазах бразильянок. Среди незамужних женщин (разведенных, вдов и никогда не состоявших в браке) только 60% хотели бы выйти замуж. Среди мужчин этот показатель выше — 80%. Остальные 40% свободных женщин могли бы выйти замуж, но предпочитают жить без постоянных спутников жизни. Как правило, одни не хотят повторять неудачный опыт, другие — дорожат личной свободой и не желали бы ее терять.

В шкале ценностей бразильцы ставят семью на первое место, а брак только на шестое. Мать приобретает все большее значение в семье, чем отец. Это стало возможным в результате того, что женщина добилась более равноправного положения в обществе. Доступ к образованию позволил ей приобрести определенную экономическую независимость от мужа. Сказывается и получившая широкое распространение в бразильском обществе свобода нравов.

Бразильская женщина повысила свою долю в семейном доходе, завоевала достойное место на рынке труда, но не избавилась от традиционных домашних забот, что превращает ее в труженицу с двойным рабочим днем. За ней остались заботы по воспитанию и образованию детей. Конечно, ей не приходится выполнять работу для поддержания порядка и чистоты в доме. Для этого в каждой бразильской семье среднего достатка есть прислуга.