Двухэтажное здание стояло на склоне высокого холма и уже давно стало неотъемлемой частью пейзажа, как и высокие деревья, под сенью которых оно укрывалось. Соседние дома были точно такими же. Все вместе они образовали одно общее владение. В нем жили скромные и приятные люди, знавшие свое место в жизни, которое досталось им ценой большого и тяжелого труда, и довольствовавшиеся им. Когда мне довелось познакомиться с ними поближе, проведя у них в гостях в Кампос-ду-Жордан несколько дней, я не мог не восхищаться этими людьми. Ольга и Жорж родились и выросли в далеком Китае, куда их родителей занесла русская революция начала XX столетия. В Харбине они прожили около 20 лет. С этим городом у них были связаны самые дорогие воспоминания юности. Своим архитектурным обликом Харбин напоминал провинциальные русские города. За исключением окраины, населенной преимущественно китайцами, он долгие годы оставался чисто русским городом на иностранной территории. Над его центральными кварталами возвышался деревянный собор с шестигранным куполом.

Ольга обучалась в местном музыкальном училище. Позже профессия преподавателя музыки ей очень пригодилась в Бразилии. Жорж учился в русском политехническом институте, но окончить полный курс ему не удалось. Учебу пришлось оставить, когда китайские власти в начале 50-х годов поставили перед русскими иммигрантами вопрос о выезде из Китая. Дилемма была предельно проста — ехать в СССР, гражданами которого почти все русские стали после изгнания советскими войсками японских оккупантов в сентябре 1945 г., или отправиться в страны, которые были готовы принять русских эмигрантов. В Советский Союз охотников ехать было мало. Многие стремились уехать в Австралию, Бразилию, Аргентину, Канаду.

Жорж с Ольгой решили эмигрировать в Бразилию. С советскими паспортами они добрались до Гонконга, где им выдали документы «перемещенных лиц», которых опекал Верховный комиссар ООН по делам беженцев. Путь до Бразилии оказался очень долгим. В 1954 году они наконец сошли на бразильский берег в Сантосе. Началась новая жизнь в совершенно незнакомой стране, где все было чужое.

Прослужив около 10 лет в одной американской компании, Жорж решил завести свое собственное дело. Его бизнес преуспевал. Через несколько лет на его небольшом заводе по производству точных инструментов было занято более ста человек. Все шло неплохо, пока бразильские власти, следуя международной моде, не распахнули двери перед импортными товарами. Многие бразильские предприятия не выдержали конкуренции более дешевой иностранной продукции и разорились. В таком же положении оказался и Жорж. Ему пришлось сворачивать производство, увольнять работников. Когда мы с ним познакомились, его заводик находился на грани закрытия. Иногда он еще выполнял отдельные заказы на изготовление инструментов для авиационного завода в Сан-Жозе де Кампос.

Как-то мои русские знакомые пригласили провести несколько дней у них в Кампос-ду-Жордан. Выйдя на пенсию, Жорж решил поселиться в этом курортном городке в 160 км от Сан-Паулу. Подъехав к городским воротам, представлявшим собой великолепное сооружение из красного кирпича с красочным гербом города, на одной из стен, наверху, под самой крышей из темной черепицы, мы увидели указатель высоты этой местности над уровнем моря — 1800 м. Городок с населением в 30 тыс. человек стал для бразильцев своей маленькой Швейцарией. Здесь сложилась традиция строить здания определенной конструкции, которая не нарушала своеобразный архитектурный стиль — швейцарский. Бразильцы любят приезжать в Кампос-ду-Жордан в разгар бразильской зимы. Для богатых санпаульцев стало делом чести провести пару недель в июле в горах, где температура опускается до нуля.

Недалеко от дома моих русских приятелей, на вершине холма, среди сосен араукарий, откуда открывался вид на живописные окрестности, стояла гостиница «Гранде отель». Ее белые стены под ярко-красной черепичной крышей выделялись на фоне окружавших араукарий и голубого неба. Все было предельно просто, без каких-либо архитектурных излишеств. И эта простота в сочетании с величественной и неиспорченной человеком природой очаровывала тех, кому хоть на несколько дней удавалось вырваться из каменных джунглей бразильских городов.

В середине XIX века португальский граф Педру ду Жордан, проживший десяток лет в Швейцарии, приехал в Бразилию. Поселившись в Сан-Паулу, он занялся изучением близлежащих районов в надежде найти местность, хотя бы отдаленно напоминающую Швейцарию. В 160 км к северу он обнаружил большую долину среди живописных сопок, покрытых зарослями араукарий. За бесценок граф Жордан купил эти земли и основал животноводческую ферму, вокруг которой через несколько лет образовалось поселение. Производимый на его ферме швейцарский сыр вскоре приобрел известность в Сан-Паулу. Селились там преимущественно выходцы из Германии, Австрии и Швейцарии. Они, естественно, старались перенести на бразильскую землю архитектурный стиль и традиции, присущие этим странам. В начале XX века городок, которому дали имя его основателя — Жордана, стал известным курортным местечком, куда любили приезжать богатые люди, страдавшие легочными заболеваниями. Кампос-ду-Жордан в переводе означает «поля Жордана».

Дом Жоржа и Ольги стоял на склоне холма, к нему прилегал большой лес. Огромные деревья придавали ему сходство с дикими зарослями джунглей. Ниже по склону, на берегу извилистой реки, виднелась чья-то фазенда, а за ней простирались поросшие лесом холмы. Их мечтой было поселиться навсегда в этом городке, построить небольшой пансион для отдыхающих, потому что пенсии на приличную жизнь было маловато, и они не питали на этот счет никаких иллюзий.

Три дня в компании таких прекрасных людей пролетели незаметно. Они показали мне все достопримечательности, включая местный парк с концертным залом и самую высокую гору, на которую мы совершили восхождение. С ее вершины открывается панорама долины реки Параиба с расположенными на ее берегах городами.

Как-то поздней осенью Жорж пригласил меня на побережье в районе городка Марандуба, где у них был дом. Взморье между Сантосом и Рио-де-Жанейро — самое удивительное по живописности на всем побережье бразильской Атлантики. Здесь есть все: десятки километров прекрасных песчаных пляжей, тихие заливы и бухточки, куда никогда не доходят морские штормы, покрытые тропической растительностью острова и спускающиеся почти к океану сопки. Я ожидал увидеть что угодно, только не прекрасную виллу на вершине каменистого мыса. Я стоял, пораженный этим великолепием. Оттуда открывался восхитительный вид на глубокий залив, отделенный многочисленными островами от океана. Владельцы яхт, катеров и моторных лодок облюбовали его для стоянки. Трудно было найти еще более удобное место для укрытия мелких судов. Сидя на веранде виллы, можно было часами созерцать эту изумительную картину неподвластной человеку природы.

— Почему вы не живете в этом райском месте круглый год? — спросил я хозяина виллы.

— Осенью в этих местах стоит прекрасная погода. Нет изнуряющей жары. А зимой южный ветер часто приносит из Антарктиды тучи с холодными дождями. Становится сыро и неуютно. Поэтому в это время года лучше жить в Кампос-ду-Жордан, — ответил он.

— По мне, так ни за что не променял бы море на любые горы. Особенно когда есть возможность жить в таком прелестном доме с видом на океан.

На следующий день после завтрака мы отправились на пристань. Там нас уже ожидали морской прогулочный катер и его хозяин, приятель Жоржа. Звали его Игорь. Он тоже был из русских иммигрантов. В прогулке участвовала его дочь — удивительно обаятельная девушка. Спортивная одежда облегала изящную фигуру, подчеркивая ее привлекательность, а ее веселый нрав вносил оживление в нашу компанию.

Мне никогда не забыть эту морскую прогулку на катере. Мы шли по океанским просторам от одного живописного острова к другому. На нашем пути встречалось много разных судов — парусных шхун с туристами на борту, яхт, катеров, моторных лодок. Перед нашим взором то и дело возникали скалистые берега, изрезанные мелкими бухтами. На одном из них каким-то чудом примостился маленький домик, в котором жили любители морской экзотики.