Наша прогулка по джунглям заняла не менее трех часов. Вернувшись к хижине, мы наскоро приготовили обед, ибо нам побыстрее хотелось посмотреть на результаты труда серингейру. Добравшись до ближайших деревьев, увидели, что чашечки наполнились каучуковым соком. Его слили в ведро. Посмотрев, как это делается, мы распрощались со сборщиком, который продолжил обход деревьев, и пошли обратно в лагерь. По пути гид рассказал нам, как жидкий латекс превращается в сырье для резины. Для этого разводится костер так, чтобы от него шел густой дым. Над ним держат палку, па которую медленно льют каучуковый сок. При этом ее все время медленно вращают. Латекс застывает на палке, образуя каучуковый шар. В день получается до 7 кг. Часть латекса испаряется. Сезон сбора каучука продолжается шесть месяцев. За это время его заготовляют около 1 тыс. кг.

По пути в лагерь гид привел нас к роще каштанов «пара» (бертоллеции). Плод его внешне похож на ежика, содержащего миндалевидные зерна. Таковы каштаны, или, как их еще называют, бразильские орехи. Каштановые деревья достигают 20–30 м высоты. Ствол у них напоминает гладкую колонну с кривыми ветками на самом верху. Крону украшают довольно редкие листья темно-зеленой расцветки. Цветет бертоллеция в ноябре, на созревание плодов уходит чуть больше года. К сбору орехов приступают тогда, когда каштаны сами начинают падать с деревьев, во многом облегчая труд сборщиков, которые тут же в лесу разрезают их для извлечения орехов. Сложнее всего доставить их покупателям. Для этого используют большие лодки или моторные баркасы. Орехи, очищенные от скорлупы, дают после сушки масло, которое раньше употребляли в пищу. Теперь оно идет на изготовление мыла и фармацевтических препаратов.

Бертоллеции растут повсюду в лесах Амазонки. После того как производство каучука в Бразилии резко пошло на убыль, доходы амазонских штатов сильно сократились. И тогда промысел каштанов «пара» спас их от полного разорения. Почти весь урожай в то время шел в Европу и США. В самой Бразилии ими питались в основном местные жители. И сейчас в овощных лавках Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро можно увидеть этот незнакомый для городского жителя плод. Очень немногие домашние хозяйки знают, как их употреблять в пищу. Мне неоднократно приходилось спрашивать у знакомых женщин, как приготовить каштаны, но никто из них не мог сказать ничего определенного.

Время, проведенное в хижине сборщика каучука, оказалось весьма познавательным. Кроме настоящих джунглей с их богатой фауной и флорой представилась возможность увидеть вблизи живущих там людей, которые сильно отличались от ранее виденных мною бразильцев. На обратном пути наш гид предложил заехать в ближайшее селение.

— Это не индейцы, но они имеют к ним прямое отношение. Основную часть населения бассейна Амазонки составляют различные типы метисов, самым распространенным среди которых является кабокло — потомок от смешения белых с индейцами. Вот к ним мы и можем заехать, — пояснил он.

Возражений ни у кого не было. Через полчаса наши джипы, преодолев несколько километров по проселочной дороге, выехали на большую поляну. На ней стояли простенькие постройки. Из ближайших домиков к нам вышли несколько мужчин — кабокло. В их внешнем облике просматривалось большое сходство с индейцами: невысокий рост, крепкое сложение, кожа цвета корицы, раскосые глаза и черные волосы.

Гид попросил одного из мужчин показать свое жилье. Мы вошли внутрь. Небольшие окна пропускали мало света, но и его было достаточно, чтобы увидеть довольно убогое убранство. Взглянув на эту бедность, мы быстро покинули жилище, распрощались с мужчинами, сели на джипы и уехали. По дороге гид продолжил свой рассказ о кабокло.

— В сельской местности они занимаются сбором лесных плодов, рыбной ловлей и охотой. В последние годы их стали использовать на вырубке и сплаве леса по рекам. На улицах Манауса частенько можно встретить этих флегматичных и хмурых людей, выполняющих преимущественно самую простую работу.

Слушая нашего рассказчика, я невольно подумал, как же отличается амазонская Бразилия от южных штатов.

На этом мое недолгое пребывание в Манаусе закончилось.

До ближайшего кафе оставалось метров двадцать, но даже на таком расстоянии ощущался аромат чудесного напитка. В этом заведении на углу проспекта Риу-Бранку и Улицы 7 сентября всегда было тесно от посетителей. Здесь готовили прекрасный кофе, вероятно, лучший во всем Рио-де-Жанейро. Моя контора находилась поблизости, и несколько раз в день я забегал туда, чтобы проглотить чашечку бодрящего напитка — кафезиньо! В Бразилии так называют маленькую чашечку очень крепкого кофе. В жару при высокой влажности часто возникала потребность взбодриться. За день мне доводилось выпивать 5–7 кафезиньо. Хозяин кафе, сириец по национальности, подавал его вместе со стаканом ледяной воды. Каждый глоток кофе нужно было запивать этой водой. От контраста температур напиток приобретал особый вкус, необычный и чарующий аромат. Подобно многим городским жителям, я не имел понятия о том, как произрастает кофе, до сих пор для многих людей за рубежом остающийся наряду с футболом символом Бразилии.

Прошло лет десять после того, как я приехал в эту страну. И вот однажды знакомый предприниматель, работавший в кофейном бизнесе, предложил показать плантацию кофейных деревьев. Звали его Сержио. Этому моложавому человеку нельзя было отказать в обаянии, утонченных манерах и обходительности. Его внешний облик соответствовал моему представлению о типичном бразильце: черные как смоль волосы, смуглый цвет кожи, выразительные глаза и неизменная улыбка на лице. Кроме кофейных плантаций его семье, хорошо известной в Бразилии принадлежала самая крупная в стране фабрика растворимого кофе «касике» в городе Лондрина[59]. Кофейный бизнес начинал его отец — крупный землевладелец и преуспевающий коммерсант, сумевший одним из первых в Бразилии наладить поставки растворимого кофе за границу. Ему принадлежал небольшой банк «Касике», занимавший старинный особняк недалеко от моего дома в Сан-Паулу. Полвека назад здесь, на берегу реки Пинейрос, располагалось поместье его семейства. В 40-х годах на этой влажной местности, заросшей сосновым лесом, немецкие иммигранты основали клуб «Пинейрос», который со временем стал одним из лучших в городе.

Ранним воскресным утром мы вылетели из аэропорта «Конгоньяс» в Лондрину, где нас ожидал водитель с автомашиной. На плантацию прибыли в середине дня. Управляющий отвел меня в приготовленную комнату на втором этаже просторного здания из красного кирпича. Из ее окна открывался захватывающий вид на холмистую равнину, казалось, не имевшую границ. Всюду — кофейные деревья.

За обедом нас угощали мясом, местным вином и ароматным кофе собственного производства. Управляющий сеньор Владо был прекрасным рассказчиком, а о культуре кофе ему было известно все до мелочей. Мне приходилось кое-что читать о кофе, в частности что его родина — Эфиопия. Оттуда он попал в Йемен, где возникли первые плантации. У арабов его позаимствовали сначала турки, потом англичане, доставившие кофе в Индию, где его стали выращивать на плантациях. В 1650 году в Оксфорде открылась первая в Европе кофейня, положившая начало «кофейному буму». А вот о происхождении бразильского кофе мне ничего не было известно. Владо охотно согласился восполнить пробел в моих познаниях об этой культуре. В начале XVIII века французы вывезли кофейное дерево на остров Мартиника, откуда и началось его распространение по Западному полушарию. В бразильский штат Пара кофе попал из соседней Гвианы в 1727 году. Но на бразильском севере климатические условия явно не подходили для этой культуры — было слишком жарко. Через полвека его стали сажать в штате Рио-де-Жанейро, потом он появился в штатах Минас-Жераис и Сан-Паулу с более умеренным климатом и гористой местностью. Позже кофе сместился еще дальше на юг, в штат Парана. Под кофейные плантации вырубали девственные леса.