Поздней осенью мы добрались до Румынии. Оттуда вместе с другими беженцами, среди которых было много казаков, отправились в Италию. В ее северных районах разместились недавно сформированные из эмигрантов казачьи части генерала Краснова. Весной 1944 года я стал юнкером казачьего училища. Нас воспитывали по тем же канонам, что и до революции. Год обучения в училище дал мне очень много. Выступая перед выпускниками, генерал Краснов призывал нас верить в Россию и не оставлять надежды, что настанет день, когда мы сможем вернуться на родину.

— Все это так. Но в начале 1945 года, когда советские войска уже вступили на территорию Германии, эти надежды стали несбыточными. На что же вы рассчитывали?

— В то время трудно было строить какие-либо планы на будущее. В апреле казачьи части стали покидать Италию. Местные партизаны, с которыми казаки уживались без конфликтов, в ультимативной форме потребовали оставить деревни, где последний год размещались казаки. Переход через Альпы был очень тяжелым. В Австрии курсанты нашего училища разместились в лагере у города Ленца. С нами находились и наши семьи. Жили в лагере беженцев. Там нас застало окончание войны. Мы были уверены, что англичане, в зоне оккупации которых находилась большая часть казаков, помогут нам устроиться в новой жизни на Западе. И никто, разумеется, не допускал мысли о предательстве.

— А что, англичане предали казаков?

— То, что с нами произошло, иначе как подлым предательством не назовешь. В начале июня в наш лагерь, где в это время священник проводил службу, приехали английские военные. Без всяких объяснений они стали хватать людей и загонять их в грузовики. Тех, кто оказывал сопротивление, избивали дубинками. Детей хватали за ноги и забрасывали в автомашины. В этот день нам удалось выстоять. Англичане оставили вокруг лагеря охрану и уехали. Позднее нам стало известно, что в этот день британское командование обманным путем заманило две тысячи казаков во главе с генералом Красновым в советскую зону, где они были сданы в лагерь НКВД. Их пригласили якобы на прием к британскому командующему генералу Александеру, а на деле передали советским оккупационным властям, зная, что всех их ждет тюрьма или смерть. Так англичане выполнили договоренность в Ялте между Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом о возвращении в СССР всех бывших советских граждан, оказавшихся во время войны на территории Германии и ее союзников.

— А как вам удалось избежать выдачи советским властям?

— Мы решили ночью переправиться через горную реку, на берегу которой расположился наш лагерь. На мосту стояли британские часовые. Переход реки таил в себе большой риск, но иного пути не было. Мужчины, взявшись за руки, образовали живую переправу, держась за которую люди перебирались на противоположный берег. Там все разошлись в разные стороны. Наша семья и еще несколько казаков ушли в Альпы в надежде найти там временное укрытие. На следующий день англичане пустились в погоню за нами. Но нам удалось благополучно уйти в горы. В Альпах мы прожили пару месяцев. Устроились работать на молочной ферме. В августе меня отправили в Зальцбург, чтобы разузнать, какая там обстановка.

В Зальцбурге я встретил нескольких знакомых по юнкерскому училищу. Они рассказали, что американские оккупационные власти их не беспокоят. Жили беженцы в специальных лагерях, где их обеспечивали всем необходимым. Свободу передвижения по городу не ограничивали. Я отправился на местный рынок, чтобы купить кое-что из одежды, ибо моя имела жалкий вид. Там шла бойкая торговля. Чего только не продавали — от американских сигарет и виски до подержанных автомашин! В Зальцбурге я встретил давнишнего знакомого — грузина Жоржа. Он попал в плен еще в финскую войну, несколько лет провел в Германии и Франции. Его страстью было изображать из себя джентльмена. Он всегда был щеголевато одет. И теперь на нем был приличный костюм, белая сорочка и шляпа. Жорж ввел меня в курс местных событий. Главное, сказал он, американцы никого не трогают и не выдают советским властям. Он предложил мне заняться совместным бизнесом. С ним я провернул первую удачную сделку, которая дала нам неплохую прибыль. Купив серебро в ломе, мы заказали одному ювелиру сделать кольца, которые потом продали на рынке. Но это было только начало. Спустя несколько дней я привез в Зальцбург своих родителей и брата. Мы не остались в лагере для «перемещенных лиц», как нас теперь стали называть. Приютил нас Жорж. У него была небольшая квартира.

— Как сложилась ваша жизнь в Австрии?

— Когда у меня появились деньги, я занялся рискованным, но весьма прибыльным делом: поставлял американские виски, сигареты и продукты питания австрийским, итальянским и французским торговцам. Получал я их от одного сержанта американской армии. Моя посредническая фирма процветала, приносила приличный доход. Но я понимал, что торговля контрабандным товаром сопряжена с большим риском. Поэтому через год решил сменить род занятий. Вместе с русскими приятелями, которые знали толк в автомашинах, я открыл авторемонтную мастерскую. У меня работали 20 человек. Дела шли хорошо. Для семьи я арендовал небольшой особнячок. Обзавелся автомашиной. Будущее рисовалось мне в радужных тонах.

— Что же побудило вас уехать из Австрии, если там все складывалось хорошо?

— Все мы находились на положении «перемещенных лиц». Даже тот факт, что я имел свое дело и жил в городе, а не в лагере не освобождал меня от этого статуса. В Австрии мы находились на положении изгоев. Моим родителям, младшему брату и мне пришлось, как, впрочем, и всем беженцам из России, пройти через союзническую комиссию, которая проверяла всех «перемещенных лиц» и определяла их дальнейшую судьбу. Над всеми висела угроза депортации в СССР. Американцы, в отличие от англичан, не проявляли особого желания выдавать беженцев из России советским властям. Достаточно было иметь какой-нибудь документ, подтверждающий иностранное происхождение, чтобы избежать этой несчастной участи. Возвращаться в Россию хотели немногие, ибо опасались репрессий или вообще не желали жить при «советах». Я раздобыл для всей нашей семьи сербские документы. Когда настал наш черед и мы предстали перед комиссией, этих документов оказалось достаточно, чтобы ее председатель, американский полковник русского происхождения Углай, решил вопрос в нашу пользу. К сожалению, не всем удавалось доказать на комиссии свое несоветское происхождение. И тогда таких беженцев неминуемо ожидала выдача советским оккупационным властям.

— Даже против их воли?

— С этим, как правило, особенно не считались. Соглашение «тройки» в Ялте обязывало и американцев передавать бывших советских граждан властям Советского Союза. Конечно, многое зависело от тех людей, которые заседали в союзнических комиссиях. Полковник Углай не сдал «советам» ни одного человека, даже когда у них не было необходимых справок. Он сам помогал им обзаводиться фальшивыми документами, лишь бы не отправлять против собственной воли в страну, где их ждала тюрьма. Для каждого из нас насильственное возвращение в СССР обернулось бы настоящей трагедией.

— А как вы попали в Бразилию?

— Вообще-то я собирался уехать в Аргентину. Но вмешался случай. У нас ремонтировал свою автомашину бразильский консул. Я познакомился с его секретарем Натали Дерби. Ее родители были родом из России. Именно она надоумила меня уехать в Бразилию. В это время ООН активно занималась устройством «перемещенных лиц» в США, Канаде, Австралии и странах Южной Америки. В Европе их набралось несколько сотен тысяч. Натали свела меня с консулом. От него я услышал много интересного о Бразилии. Честно говоря, я не имел ни малейшего представления об этой стране. Даже не знал, на каком там говорят языке. Консул настойчиво рекомендовал мне уехать в Бразилию. «Там большие возможности для энергичных и предприимчивых людей, а из Австрии вас все равно со временем попросят», — убеждал он меня.

После недолгих раздумий я решил ехать в Бразилию. Отец с матерью не возражали. Мои компаньоны по авторемонтной мастерской также загорелись идеей уехать в Южную Америку. В начале декабря 1948 года мы поднялись на борт парохода итальянской компании «Эуженио Че» в порту Генуи и спустя три недели прибыли в бразильский город Сантос.