Приходит и генерал Толимир. Младич оставил для него место поближе к себе, по другую сторону от переводчика. Говорит, что он его опора и неразлучный соратник еще со времен Книна. Он и его жена, она — шифровальщица в штабе.

Во время обеда Младич делится своими воспоминаниями о своем посещении Италии, когда он был курсантом на военном корабле «Чайка». Прекрасные юношеские воспоминания, каким он был стыдливым и скромным: он не мог выйти из магазина, в котором примерил несколько пар ботинок, но ни одни не оказались ему впору, чтобы ни купить хоть что-то… Купил самые красивые, но меньшего размера, потом подарил их кому-то… Рассказывает о своей единственной любви — жене Босе, о том, как послал ей письмо в бутылке… И она получила его! Было ясно: Младич симпатизирует итальянцам, но и он сам покорил присутствующих. В выражении своего восхищения первое место принадлежит Джеймсу Савойе: он сияет от счастья, потому что Младич подарил ему форменный головной убор, точно такой же, какой сам носит…

Встреча с генералом Младичем длилась более пяти часов. Расстаемся по-дружески. Журналисты хотели бы встретиться и с Караджичем, Президентом Республики Сербской. Но уже поздно, Скупщина заседает в Биелине — перед новым раундом переговоров в Женеве, на котором Президент должен получить согласие, а не новые требования международных распорядителей. Генерал Младич советует нам разыскать семью Стояновичей и поговорить с матерью семейства, чтобы получить полную картину страданий сербского народа, за который он так преданно борется. Мать — это та самая маленькая женщина в черной одежде, которая в те дни не дала конвою СООНО пройти в Сребреницу с будто бы гуманитарной помощью. Не дала пройти, пока ей не вернут или не найдут сына…

Гаспаре ди Скалфани в журнале «Дженте» подробно и с большим волнением описал встречу с родителями одиннадцатилетнего Слободана, с Десой и Илией Стояновичами из Зворника. Когда они рассказывали нам о судьбе своего сына и своей судьбе, слезы потоком лились из моих глаз, а Деса, эта несчастная мать, вся сотрясалась и стонала.

Стояновичи до войны жили в селе Каленице. В последнюю минуту они бежали из этого села со смешанным населением от моджахедского насилия, которое несло страдание и смерть. Никогда раньше у нас не было проблем с соседями-мусульманами — рассказывал нам Илия, но теперь село изолировали, сербов выселили. Потом убили трёх сотрудников секретариата внутренних дел, которые приехали, чтобы вмешаться, а потом уж, 29 мая 1992 г., окружили и изолировали последний сербский дом, дом Стояновичей. Тогда и Стояновичи тайно оставили село. К несчастью, у маленького Слободана был пес-любимец. День и ночь мальчик плакал из-за того, что во дворе дома оставил своего пса на привязи. И наконец не выдержал, убежал тайком от родителей, чтобы отвязать пса и выпустить его на свободу.

В то время, когда мы разговаривали с его родителями, они были в отчаянии: не было никаких вестей от их единственного сына. Напрасно сестра все высматривала из окна снятой внаём комнатушки — её единственного брата не было видно. Мрачные предчувствия мучили Стояновичей. Поэтому мама Деса вышла на дорогу, чтобы помешать иноземной силе передать помощь тем, кто взял в плен или, не дай Боже… сына: «Вы не сможете здесь пройти, пока не вернете мне сына… Только через мой труп….. — кричала она и рыдала вместе со многими другими матерями и сестрами, которых постигла такая же судьба. Возникла международная проблема. Приехал генерал Младич, чтобы разобраться.

Бросилась Деса со всей своей мукой генералу на грудь и залила её материнскими слезами. Об этом она нам тихо рассказывает: «Он стал для меня братом и всем на свете, единственным, кому я поверила, что он поймёт меня и поможет… Только по его слову, что он найдёт моего сына, я пропустила гадов в кровавую Сребреницу», — рыдала Деса Стоянович.

Потом она и сама искала, слышала, что её сын мёртв, и не верила. Слышала, что его увезли в Турцию, что он в Тузле… И всех расспрашивала, всех молила о помощи…

В конце концов истина открылась: одиннадцатилетнего Слободана задержали мусульмане из Каменицы, схватила его Весели Элфета по прозвищу Мула-Косовка и приказала, каким способом загубить его: малолетнего невинного мальчика, чья вина была только в том, что он был сербом!

Опознание проводил врач Зоран Станкович. Он рассказывал мне об этом, пока мы ехали к Романии 2 мая 1996 г., перед тем как заехать во временное жилище Стояновичей, переполненный беженцами дом: «В марте 1993 г. возле дома пожарников в Зворнике встретилась мне маленькая женщина, вся в черном. В то время проводили опознание жертв из Каменицы. Я узнал, что это та самая женщина, которая перекрыла путь отрядам Морийона на Сребреницу. Она спрашивала меня, с мольбой и болью заламывая руки, не нашёл ли я среди мёртвых и тело её сына. Сказала, сколько ему лет, и я ответил, что его нет среди найденных.

Несколькими днями позднее, после полудня мне сообщили, что доставлено еще три тела. Пришел один человек, чтобы среди них отыскать своего сына. Ни один из них не соответствовал его описанию. Но мне показалось, что по состоянию зубов один из них мог быть ребёнком, шестой зуб показался мне необычным. Я тут же вспомнил маму Десу из Дринячи и распорядился позвать ее.

У маленького Слободана был распорот живот, отрезана ушная раковина. Висок был разнесен выстрелом с близкого расстояния. Ноги переломаны.

Пришли мать и отец. Узнали сына. Но и по сей день не могут примириться с этой правдой: всё ещё надеются, что подтвердится слух, будто бы их сын жив, пусть даже где-то в Турции… Я часто навещаю их, всякий раз, когда бываю в той стороне. Но спрятаться от правды невозможно, — заключает свой рассказ доктор Зоран Станкович. — Мать Деса отказалась верить и годами искала сына. Так и умерла, несчастная. В начале этого, 2012 г. судебные следователи мне сказали, что нашли след той преступницы, детоубийцы — Весели Елфеты. Говорят, живёт сейчас в Швейцарии. Может быть, её и настигнет рука правосудия».

Той ночью, после разговора итальянских журналистов со Стояновичами и их мольбы помочь найти сына, потому что сердце подсказывало им, что он жив, мне показалось, что дождь в Зворнике стал ещё холоднее, он хлестал в лицо совсем не старой, но сразу постаревшей мамы Десы. Она судорожно обнимала меня и просила о помощи. В машине всё словно заледенело. Мы лишь изредка перебрасываемся словами, будто вообще лишились дара речи. Эхом отдаются в нас проклятья матери против всякого зла и насилия и вера в того, кто подсказал нам найти эту несчастную мать, вера в благородство генерала и брата Младича и в его отеческую заботу о народе.

… В Биелине уже давно погашены огни после заседания Скупщины. Так и не удаётся нам выполнить третье желание — встретиться с Караджичем. В тяжёлом настроении продолжаем мы путь на Белград. Под порывами ветра с дождем словно проясняется и становится значительней первая встреча — встреча с упрямым, но по-воински блестящим и широким сербским полководцем. Мы хорошо поняли, почему Младич так прекрасно знает историю своего народа и почему так предан ему и уверен в правильности своего боевого пути. В любом самом отчаянном положении для каждого серба единственной опорой был их генерал: храбрый, простой и благородный.

^{Май 1994 г.}

Когда позднее я вновь попросила Младича принять нас, я уже знала, что он не откажет. Непосвящённые даже не могли бы догадаться, насколько он потрясён и болен в связи с потерей своей любимой дочери.

Эта встреча выглядела так.

Группе видных предпринимателей и журналистов из Италии опять посчастливилось встретиться с генералом Младичем, на этот раз недалеко от монастыря Ловница за Шековичем. Возле монастыря, относящегося к XIV в., среди роскошной природы находилось некогда любимое место отдыха — пруд, где разводили рыбу. Теперь это один из командных пунктов Младича.