Йович: Хорошо, будем следить за этим. Я надеюсь, что те, кто оказался в западне, вероятно, не все будут убиты. Если кто и погибнет… но ей-богу, это страшно большое количество людей.

Младич: Их или убьют, или возьмут в плен. Вы не знаете, с какими головорезами мы имеем дело.

Йович: Они и в той колонне на Доброволячкой, где был Куканяц, нескольких убили, но ещё больше взяли в плен.

Младич: Да, многих убили, товарищ Йович, прошу Вас, они в ТЭЦ в Неджаричах убивают сербов, каждый день их доставляют группами. Я сказал об этом и господину Уилсону, и просил его съездить туда посмотреть. Там известный Юка Празина, самый страшный уголовник в Сараево, он организовал какие-то отряды головорезов. Известные Омер и Осман из Ступа с живых сербов сдирают кожу, вырезали в Пофаличах всё сербское население. Сожгли дом моего брага, родных и все сербские дома. Я не знаю, что с моей матерью, с братом, я сказал этому идиоту Аджичу, чтобы показал эти трупы с Доброволячкой…

В конце разговора Младич извиняется, что крайне возбуждён, хотя и не без причины, и добавляет:

«Вот, я сегодня приехал в Белград поговорить с сербскими офицерами из Боснии и Герцеговины, которые служат в федеральной армии. Пусть едут туда, а не бегут, как трусы, как это сделала немалая часть офицеров, особенно из командования Второго военного округа. Некоторые оставили свои части, а некоторые со своими частями отправились сюда, как будто там не сербский народ. И чтобы мне дали в распоряжение людей для защиты сербского народа. Меня одного там недостаточно.

Пока мы были в блокаде в Учебном центре сухопутных войск ЮНА «Маршал Тито», с марта по июнь 1992 г., в перерыве между снайперскими и другими атаками из близлежащих зданий в Сараево Любиша Дикович сказал мне, что нет конца развалу, нет ниоткуда помощи, а я ему говорю: «Лучше всего было бы сформировать сербскую армию, а командующим поставить этого Младича из Книна! Он бы точно помог!» И получилось, как будто я и впрямь его вызвал.

Так начался наш разговор с генералом Миломиром Савчичем в середине апреля 2009 г. в Белграде. Конечно, тогдашний капитан первого класса ЮНА и не мечтал, что 7 июня 1992 он явится к генералу Младичу, командующему Главным штабом АРС, за военными распоряжениями… Вот как рассказывает об этом генерал Савчич:

«Генерал Младич был уже хорошо известен в войсках и в народе благодаря своим смелым действиям в Книнском корпусе. Я ощутил огромную ответственность, когда он при первой же встрече назначил меня одновременно начальником штаба и и.о. командующего 65-го охранного моторизованного полка!»

Миломир Савчич родился в 1959 г. в Соколаце. В Сараево переведен из Панчево в звании капитана первого класса, в конце 1991 г. Вскоре после этого, в марте 1992 г., одновременно с возникновением первых баррикад в городе на реке Миляцке началась блокада казармы ЮНА и в Сараево. Всё, как всегда в таких случаях: местные власти отключают электричество, воду, снайперы начинают круглосуточно бить из близлежащих зданий по гражданскому населению и военнослужащим на территориях казарм, которые ещё раньше покинули все офицеры и солдаты других национальностей. Почти одни только сербы остались на мушке обученных боевиков из отрядов Патриотической лиги, Зелёных беретов и разных групп уголовников.

«Помимо пятидесяти курсантов третьего класса средней военной школы и оставшихся офицеров, наш Учебный центр представлял собой в некотором роде и сборный лагерь для беженцев. Кроме солдат и офицеров ЮНА, бежавших во главе с генералом Перишичем из Задара, ужасы этой блокады переживали и их семьи: жёны, дети, родители… 5 июня 1992 г., после нескольких попыток, мы сумели выбраться из казармы через Лукавицу и Пале в Хан-Пиесак к казарме, которая уже была переполнена военными беженцами. Поэтому мы распределились по палаткам и стали ожидать, как сложится наша судьба.

На следующий день всех нас построил генерал Младич и прежде всего сказал:

— Поздравляю вас с выходом на свободу!

А потом кратко обрисовал нам ситуацию, в которой мы оказались, сказал, что речь идет о грязной войне, угрожающей сербскому народу, и призвал всех, кто считает борьбу за защиту сербского народа честной и справедливой, вступить в Армию Сербской республики, как называлась тогда будущая Республика Сербская.

Все в строю тогда приветствовали его слова и говорили, что принимают призыв генерала, но что им нужно только уладить кое-какие мелкие дела в некоторых других местах, в основном, в Сербии, в Белграде, и после этого они вернутся. Почти все уехали автобусами туда, куда хотели, и больше не вернулись.

Остался я и, может быть, пара офицеров!»

Назавтра у Савчича взяли данные из его военного досье кадровики АРС полковники Грубор и Лукич. Поскольку в Панчево он служил в диверсионном отряде, предложили генералу Младичу, который уже был в должности командующего Главным штабом АРС, назначить его в Охранный полк ГШ АРС.

«Так я 7 июня оказался в подчинении у генерала Младича и получил военное назначение в Црна-Риеку, где располагался Главный штаб и где было всего человек пятьдесят солдат и офицеров. Царившую тогда напряжённую тревожную атмосферу буквально взорвала трагедия, которая произошла за день до нашего выхода из Сараева.

Конкретно: 4 июня страшная смерть постигла 42 солдата АРС, которые доставляли продукты и воду в заблокированную казарму центра связи ЮНА, получив гарантии местных мусульманских властей, что им не будут препятствовать. Они прошли три мусульманских села под горой Зловрх, а потом между сёлами Брложник и Борак их поджидала засада. Их забивали палками, резали, жарили живьём… Это, наверное, самые тяжелые потери нашей Армии за один день. Мусульмане одну из своих частей назвали в честь этой даты, чтобы «с гордостью» вспоминать жуткую резню, учинённую над безоружными сербскими солдатами.

Тот край вообще заброшен и давно известен своей отсталостью. Особенно село Жеп. Говорят, что когда мусульманки разглядывали и обирали убитых, то удивлялись, мол, «они — совсем как мы». Такие известия, да ещё в изгнании и учитывая всё, что предшествовало, приходилось переживать, сдерживая свои эмоции», — говорит Савчич.

В таких обстоятельствах Охранный полк нужно было организовать так, чтобы он мог физически обезопасить командный пункт Главного штаба и все его подразделения; обеспечить безопасность командующего и помощников на месте и при передвижениях; вести борьбу с диверсионно-террористическими группами. На практике он постоянно участвовал в боевых действиях. Во всех других частях действовал принцип смены, но только не в Охранном полку!

Важно знать, что до Второй мировой войны Црна-Риека была сербским селом, в котором жили Новаковичи, Борковичи, Зеленовичи… Кто-то решил, что здесь будет командование ЮНА, и они в 24 часа были выселены из своего села. Времени им хватило только на то, чтобы собрать самое необходимое и покинуть свои родные дома.

А над Црна-Риекой, буквально над селом, были расположены мусульманские села Криваче, Плане, Потплане, Поджепле… Как выяснилось, мусульмане в этих селах были обучены и подготовлены к войне. Кроме того, поскольку они в основном жили за счёт леса, то были охотниками и браконьерами, хорошими стрелками, вооружёнными, и они ежедневно как коршуны нападали на сербских военных и гражданских лиц.

Убивали их из засады, и только через какое-то время тех находили убитыми, изуродованными.

С самого нашего прихода сюда мусульмане постоянно нападали на сербов и сербские села, а 6 августа 1992 г. заняли Велики-Жеп, село, находящееся примерно на 200 м выше ставки командующего Главным Штабом.

«У нас сил немного, и генерал Младич приказывает генералу Таличу, командиру 1-го корпуса, прислать один батальон подкрепления. И вот к нам прибывает батальон из 43-й приедорской бригады, чтобы обеспечить охрану командного пункта и выбить части мусульман с занимаемой территории. Мне было поручено провести данный батальон на позиции для планируемой военной операции. В этом мне помогали командир полиции в Хан-Пиеске Перович и его заместитель Йовичич, с которыми мы сформировали разведгруппы, чтобы пробить путь батальону. В середине августа произошли первые стычки. С одной группой примерно из тридцати офицеров я 4 сентября сопровождал и распределял силы на территории до горы Радава. Здесь мы попали в засаду и три моих воина погибли, а ещё больше, как и я сам, было ранено. Тем не менее операция была успешно завершена, а я пятнадцать дней провёл на лечении. Тем самым наша часть и я лично завоевали полное доверие генерала Младича, и я получил повышение, чин майора.