27 января 1889 года Буланже был избран депутатом от Парижа подавляющим большинством голосов — это была высшая точка движения, после чего начался быстрый спад. Глава правительства Флоке, намекая на то, что тщеславный генерал, примерявший наполеоновскую треуголку, пока не продемонстрировал других талантов, кроме страсти к лошадям и наркотикам, иронически бросил:

— В ваши годы, господин генерал Буланже, Наполеон был уже мертв!

Ловкий интриган, министр внутренних дел Констан распустил слух о предстоящем аресте Буланже. Опасаясь попасть за решетку и переживая разлуку с уехавшей за границу любовницей Маргаритой де Боннеман, Буланже 1 апреля 1889 года бежал в Брюссель. Там Маргарита де Боннеман вскоре умерла, а безутешный любовник покончил с собой на ее могиле. «Цезарь оказался гарнизонным Ромео!» — с облегчением констатировали в правительственных кругах Парижа. Однако буланжистская партия и после смерти генерала пыталась продолжать подкоп под основы республиканского строя. «Панама» оказалась находкой для всех монархически настроенных врагов Республики.

…В 1879 году во Франции была создана компания для прорытия межокеанского канала через Панамский перешеек, окончательно оформленная в 1881 году, с капиталом в 900 млн. франков. Во главе компании стоял Ф. Лессепс, руководивший работами по прорытию Суэцкого канала. На сей раз проект был составлен неудовлетворительно, смета расходов чрезвычайно занижена. С 1881 по 1884 год было вынуто лишь 7 млн. куб. м. грунта из 120 млн., а уже истрачено более половины подписанного капитала и больше, чем было вообще получено наличными. Компания, залезшая в долги и оказавшаяся в отчаянном финансовом положении, решила поправить дела выпуском облигаций выигрышного займа, фактически лотереи. На это, однако, требовалось разрешение правительства, а оно было враждебно настроено к такой затее. Тогда заправилы компании организовали широкий подкуп печати, которая стала нападать на правительство за отсутствие доброй воли в отношении столь важного и перспективного предприятия. Вырвать взятку у компании под видом «платы за объявления» тогда не составляло особого труда. Один из юристов, которому впоследствии была поручена ликвидация дел Панамской компании, заявил: «Я считаю, что в определенное время было достаточно явиться в помещение компании с визитной карточкой редактора газеты или создать впечатление, что имеешь влияние на какую-либо газету, чтобы получить деньги». На это ушли несчетные миллионы.

От газетчиков старались не отставать парламентарии и члены правительства. Министр общественных работ Баиго запросил за свою помощь в проведении закона, разрешающего лотерею, ни много ни мало миллион франков. Получив в виде задатка 375 тыс., министр дал благоприятное заключение; еще раньше такое же заключение было получено от парламентской комиссии, основывавшей свои выводы исключительно на материалах, которые предоставлялись ей компанией. Тем не менее первый штурм не удался, так же как и два повторных — в ноябре 1887-го и январе 1888 года.

По мере того как дела компании шли все хуже, размеры подкупа печати — деньги получали буржуазные газеты всех политических направлений — все возрастали. Золотой дождь полился и на депутатов и министров — было подкуплено, по одним данным, несколько более 100, по другим — свыше 150 «народных избранников». Все это сопровождалось вакханалией воровства, взаимного вымогательства, подлогов и мошенничеств всякого рода. В марте комиссия палаты депутатов занялась обсуждением вопроса о лотерее. Из 11 членов комиссии шестеро высказались «против», пятеро — «за». Для создания нужного большинства был перекуплен за 200 тыс. франков один из шестерки — депутат Сан-Леруа. Комиссия представила благоприятный доклад, и 28 апреля палата депутатов 281 голосом против 120 одобрила законопроект о выигрышном займе. 4 июня он был утвержден 158 сенаторами (50 голосовали против). Мелкие вкладчики, привлеченные невиданной рекламой, внесли более 300 млн. франков. Но это не спасло компанию от крушения, уже 11 декабря она приостановила платежи. Выяснилось, что из собранных 1 млрд. 434 млн. франков на сами работы было истрачено 579 млн., да и то большая часть их попала в карманы подрядчиков. Остальная гигантская сумма — более 850 млн. — исчезла неизвестно куда.

Вопли сотен тысяч обманутых акционеров нисколько не смутили взяточников всех рангов. Однако политики, не замешанные (или просто меньше других замешанные) в «панамской» грязи, сразу же попытались нажить политический капитал на своей критике.

Три влиятельные группы, имевшие во многом противоположные интересы, пытались воздействовать на ход расследования причин панамской аферы. Во-первых, руководители Панамской компании во главе с Фердинандом Лессепсом, главной целью которых было доказать полную законность своих действий и объяснить некоторые «сомнительные» поступки желанием во что бы то ни стало спасти от крушения мероприятие, столь важное не только для сотен тысяч акционеров, но и для национальных интересов страны. Отсюда, объясняли они, и вынужденные компромиссы: приходилось больше, чем обычно, тратить на рекламу в печати и даже удовлетворять денежные аппетиты отдельных политиков; без их содействия нельзя было дальше продолжать строительство канала. Таким образом, бескорыстные директора Панамской компании если где-то и преступили границу, то это было следствием высокого сознания своего долга перед держателями акций и перед Францией. Так, или примерно так, оправдывались Лессепс и его коллеги, которых называли «финансовой Панамой», подразумевая, что их хозяйничанье привело к банкротству компании.

Вторая группа — руководители и видные деятели двух буржуазно-республиканских партий, оппортунистов и радикалов, получатели взяток и их друзья, опасавшиеся политических последствий того, что всплывут на поверхность факты вопиющей парламентской коррупции. Целью этой «политической Панамы» было воспрепятствовать расследованию фактов взяточничества и направить гнев акционеров и недовольство в стране против «финансовой Панамы» как центра темных биржевых спекуляций, подлогов и обманов. Наконец, третья группа — различные правые оппозиционные партии, включая монархистов всех толков и буланжистов. Находясь не у власти, лидеры этих групп воспользовались в несколько меньшей степени щедрыми подачками компании. Впрочем, насчет «меньшей меры» — это еще надлежит доказать. Во всяком случае манна небесная взяток щедро излилась и на многих политиков, сидевших на скамьях оппозиции. Известно, что Лессепс и ряд других героев «финансовой Панамы» поддерживали отношения с генералом Буланже. Во время сенсационных выборов в Париже, принесших успех генералу, сторонники компании распространяли лозунг: «Он голосовал за вас, проголосуем за него». Это нисколько не помешало оппозиции попытаться использовать панамскую аферу в своих целях.

Оппортунисты и радикалы всячески старались притушить панамский скандал, скрыть его связь с основами буржуазного строя. Монархисты и буланжисты, столь же усердно умалчивая об этом, вместе с тем использовали Панаму как предлог для критики справа республиканского строя. Претендент на французский престол граф Парижский объявил: «Учреждения развращают людей». Князь Виктор уверял: «Империя создала Суэц, а Республика — Панаму» (о другом «создании» империи — Седане — можно было и промолчать!). Буланжист Мильвуа кричал, что «парламентский режим целиком осужден». Подлинная оценка Панамы была дана лишь в социалистической печати и выступлениях депутатов-социалистов, которых с равным рвением пытались не замечать как правительство, так и монархическая оппозиция.

После краха Панамской компании в течение более чем двух лет происходила ликвидация ее дел под контролем лиц, назначенных правительством. В парламенте не раз раздавались требования стремившихся приобрести популярность депутатов о привлечении к ответственности директоров компании, виновных в разорении сотен тысяч вкладчиков. Все это крайне раздражало директоров, и один из них (следующий по значению за отцом и сыном Лессепсами), некий барон Коттю, в отместку передал министру внутренних дел Констану, совершенно бессовестному политическому карьеристу, список подкупленных парламентариев. Констан поспешил снять с важного документа фотографические копии. А когда при очередном правительственном кризисе Констан из-за враждебности президента Карно не попал в состав кабинета, он предъявил новому премьер-министру Лубе список взяточников, в большинстве своем принадлежавших к партии главы правительства. Лубе, скрепя сердце, передал реестр министру юстиции Рикару. Этот толстый напыщенный юрист из Руана, с седыми бакенбардами, известный под именем Прекрасная Фатьма (он был прозван так за сходство с танцовщицей, исполнявшей «танец живота» на Колониальной выставке), был воплощенной посредственностью. Рикар не проявил умения ни в попытках притушить дело, ни в стремлении изобразить бескомпромиссного борца за правду. Просочившиеся в прессу разоблачения заставили Рикара в начале ноября 1892 года согласиться на то, чтобы допросить банкира барона Рейнака.