(Гудрун сказала:) 18 «Был мой Сигурд меж сынами Гьюки, как стрелка лука среди травинок, как самоцветный камень сверкающий, лучший из драгоценных в обручье конунга. 19 Меня ж уважала дружина княжья превыше любой из валькирий Воителя [139]; и вот я стала листочком высохшим, гонимым ветром, по смерти конунга. 20 Одна я на ложе, одна в застолье, без милого друга — то вина сынов Гьюки; то вина сынов Гьюки, что ныне в горе сестра их плачет слезами горькими. 21 Пусть ваши владенья так будут пусты, как были пусты ваши клятвы! Тебе же, Гуннар, пойдет не на пользу то злато — обручья пророчат гибель, ибо Сигурду ты тоже клялся. 22 Веселье жило в усадьбе нашей, покуда мой Гуннар не сел на Грани, покуда Брюнхильд не поехали сватать, жену злосчастливую, в час несчастный». 23 Тут Брюнхильд сказала, дочерь Будли; «Пусть потеряет детей и мужа жена, что сумела из глаз твоих, Гудрун, слезы исторгнуть, уста отверзнуть!» 24 Тут молвит Гулльрёнд, дочерь Гьюки: «Ты — ненавистница! — язык придержала бы, Урд ты — пагуба лучших воинов, недобрый ветер везде тебя носит, тобою семеро князей погублено, ты между женами раздор посеяла!» 25 Тут молвит Брюнхильд, дочерь Будли: «Ты, брат мой Атли, отпрыск Будли, всем несчастьям положил начало, когда увидали мы в доме гуннском ложе змея, на князе горящее: за то сватовство мне и расплата — ныне и впредь ничего не страшусь!» 27 На столб оперлась, что есть сил ухватилась; в очах же Брюнхильд, дочери Будли, огонь пылает; яд источала, глядя на язвы на теле Сигурда. Гудрун ушла в леса, в пустыню, потом уехала в Данию и прожила там у Торы, дочери Хакона, семь полугодий.
Брюнхильд не хотела жить без Сигурда. Она велела убить восьмерых ее рабов и пять рабынь; и она вонзила в себя меч, как о том говорится в Краткой Песне о Сигурде. Песнь об Атли гренландская Перевод И. Дьяконова 1 Вестника Атли Гуннару выслал, Умного конника, до гридни Гуннара, Гьюки за тын, к скамьям украшенным, к красному пиву. 2 Знатные вкушали (а знавшие — в молчанье) Сыть-вино Вальгаллы [141], опасаясь гуннов. Кликнул тут Кнефрёд хладным гласом с места почестного смелый южанин: 3 «Послан сюда я Атли, в путь с порученьем, на верном коне просить вас, Гуннар, в гости приехать, в орлих легких шеломах Атли проведать! 4 Достать там щитов и точеных древков, златорудных шелемов и гуннского люду, среброзлатных уборов, тонких клинков, скакунов ретивых. 5 Вам на долю дастся Гнитахейда раздолье, много коней грозных, ладей златогрудых, сокровищ днепровского лес тот, что Мюрквидом люди назвали». 6 Поворотился тут Гуннар, молвил Хёгни тихо: «Младший, ты слышал? дай слово совета! не ведомо злата, чтобы тут не имели мы точно такого! 7 Семь амбаров у меня набитых мечами, булат-острие, рукоять золотая; мой меч острее, мой конь резвее, шлем и щит белее из царьградской палаты! Колчаны червлены, кольчуги золотые — надежней одна, чем десять у гуннов!» (Хёгни сказал:) 8 «В обручье есть весть От сестры к ее братьям — не личину ль бирючью предречь нам желает? Волчий обвил кольцо золотое волос, — если пустимся в гости!» 9 Не пророчил Гуннару близкий, не советовал родич, не знал, не рядил никто из знатных: сам крикнул Гуннар, как сильному должно, князь горницы меда, мужеством крепкий — 10 «Встань же ты, кравчий! пусть кружит над полом ендова золотая по рукам человеков! 11 Волку пусть служит Нифлунгов наследье, гостю седошкурому, если Гуннар сгинет. Черные медведи, рыча, рожон да гложут, тешат сучью свору, если Гуннара не станет!» 12 Люди провожали, бесстрашные, властелина, жалобно, мужа битвы, со двора медвежата! Младший тут Хёгни наследник молвил; «Поезжайте осторожно, как разум вас научит!» 13 Повели герои рысью на горы верных коней в неведомый Мюрквид, дрожит земля гуннов: гонят твердосмелые послушных плети по зеленому долу. 14 Край увидели Атли, — вглубь уступы круты, — Бикково войско стояло на башне — палату южан, лавки у стен с круглыми тарчами, с бледными щитами, острыми секирами: Атли подавали там сыть-вино Вальгаллы, воины снаружи боронят хоромы — неровно нагрянет Гуннар, звонким копьем позвать князя битвы! 15 Подошла тут сестра, как в палату входили оба ее брата (не пила она браги!): «Что ты выиграл, витязь, у гуннов кровавых? Предан ты, Гуннар, вошел в палату напрасно! 16 Лучше бы ты, брат, облекся бронею, чем в орлих легких шеломах проведывать Атли, сидел бы в седле ты и солнце б сияло, норнам старым дал бы по нави бледной плакать, девам гуннским щитоносным запрячься в бороны дал бы, Атли самого бы в Пропасть Змей спровадил — а будет ныне лихо: Пропасть Змей — судьба вам!» 17 «Поздно, сестра, полк Нифлунгов строить, далече ныне дружинные люди, бесстрашные вои!» 18 Семерых посек Хёгни оружием острым и восьмого ринул в огонь горячий. Как отважный должен борониться твердо, так Гуннара Хёгни боронил от врагов. 19 Схватили Гуннара, в железа заковали и руки связали. 20 Жизнь откупить предложили отважному, злата просили у сильного гота. 21 «Лишь дайте мне сердце Хёгни сюда, из груди кровавым у храброго вынув, гладковострым ножом у княжого сына!» 22 Вынули сердце живым у Хьялли, кровавым на блюде вынесли Гуннару. 23 Молвил тут Гуннар, предводитель мощных; «Сердце вы резали робкому Хьялли, — сходно ли с сердцем храброго Хёгни? Лежит на блюде — жалко дрожит, лежало в груди оно вдвое дрожа». 24 Смехом Хёгни смерть свою встретил, дал сердце себе живому иссечь — кровавым на блюде вынесли Гуннару. 25 Гордо молвил Нифлунг, Гуннар смелый: «Дали вы мне сердце доблестного Хёгни — схоже ли с сердцем хилого Хьялли? Лежит на блюде — и тут не дрожит, лежало в груди оно совсем не дрожа. 26 Из очей людских ты, Атли, исчезнешь скоро, точно как сокровище их очей сокрыто! Мною одним ныне утаен Нифлунгов клад: нет уж Хёгни! Живы были мы оба — жило сомненье, ныне один я — нет его боле! 27 Распри рудою Рейн овладеет, славный поток — наследьем Нифлунгов: в водах пусть светятся роковые обручья, чем на запястьях сиять у чада гуннов!» 28 «Пленный связан! подавайте телегу!» и в ней далече удила грызущий смелого князя к смерти влек. 29 Шурин грозный, над Глаумовой гривой меж шипами битвы полем ехал Атли. Гудрун, родная Гьюкунгам сестра, слезы удержала, уходя в палаты. 30 «Тебе пусть будет, Атли, Как Гуннару было; часто ему клялся — солнцем на полудне, Сигтюра горою, Брачным изголовьем и Улловым обручьем!» 31 В Пропасть живым сбросили витязя мужей толпа к жалящим змеям. Оплетали гады, а Гуннар твердо один по арфе водил рукою — звенели струны: так должен страж, щедрый вождь, клад защищать! 32 Быстро гнал Атли к себе обратно коня сторожкого с урочища злодейства; было за тыном тесно от коней, запевали песню, возвратившись, вой. 33 Вышла тут Гудрун, вынесла для Атли доброго злата блюдо — долг платить по-княжьи; «Подала я, воин, — принимай в палату, порадуйся мохнатым, во мрак утекшим от Гудрун». 34 Пиво зашумело — потчует Атли, гомон слышен громкий гуннов сивоусых — все вошли в палату, уселись за беседу. 35 Выплыла, ясноликая, бранная диса, выбирала брашно побледнелым, нехотя, — и Атли проклинала: 36 «Это сыновей твоих, Атли меченосный, кровоточащее сердце с медом съел ты! Сваришь, князь, ты в брюхе роковое брашно, что сожрал на празднике — тем испразднишься! 37 Ни Эрпа, ни Эйтиля не позовет ныне Атли пивом утоленный к отчим коленам, с княжего престола ему не стать увидеть золота взращенного, изощренных копий, — ни коней ведущих, ни в седле сидящих». 38 Гул прошел по скамьям гуд разнесся бранный, кричат из-под плащей, плачут чада гуннов, лишь Гудрун сухоглаза — не могла оплакать медвежье-крепких братьев и кровных своих детищ, юных, несмышленных, что зачала от Атли. 39 Гусебелая [150] как по полю рассыпала злато, красными обручьями одаряла челядь, темна растилась доля, руда светла лилася, — другая ввек не тратила толикого богатства. 40 Мало Атли понял — сильно он упился, не носил оружия, Гудрун не стерегся; игры прежде лучше, ласковей бывали, бывало, обнимались пред мощными гостями! 41 Рукою, смерть несущей, кованым жалом ложе окровавила, щенков отдав на волю; в дверь она пустила (дворню разбудивши) головней пылающей — платой за братьев! 42 Предала пожару тех, кто был в палате, кто прискакал из Мюрквида, Гуннара умучив. Вперед упали балки, капища курились — Будлунгов дом и щитоносные девы сгорели безвременно в огне горячем. 43 Сказано довольно! воин-дева ныне отмстить не посмеет так за братнюю смерть! Прекрасная Гудрун знаменитым гибель трем вождям доставила — тут смерть ее настигла. вернутьсяВ «Саге о Волсунгах» вестник Атли носит имя Винги. вернутьсяНазвание одиновых палат переносится в этой песне на палаты Гуннара, а также Атли (см. строфу 14), Вальгалла значит буквально «палаты павших», и неясно, не служит ли это название предзнаменованием судьбы, ожидающей владетелей обеих палат. В песни много и других мифологических наименований, и сама страна Атли (в оригинале: мир Атли) приобретает в ней черты иного, запредельного мира. вернутьсяМюрквид — пограничный лес, разделяющий «свои» и «чужие» земли, находящиеся где-то на юге. вернутьсяРечи Кнефрёда двусмысленны: они могут быть поняты и как посулы даров, и как вызов, вернутьсяДнепр упоминается только в этом месте «Эдды». вернутьсяГнитахейд — поле, где дракон Фафнир охранял свой золотой клад. вернутьсяПеснь и далее уподобляет Атли волку (ср. строфу 11), с которым сражаются медведи-Нифлунги (строфы II, 38, а также 12, где дети Хёгни названы медвежатами). вернутьсяУпоминание Рейна неслучайно: на Рейне находилось королевство бургундов, разрушенное в 437 г. гуннами (ср. след. прим.) вернутьсяЭто единственное место в «Эдде», где сохраняется память о связи Гуннара с историческим королем бургундов Гундихарием. вернутьсяВепрь — поэтическое наименование конунга, князя. вернутьсяГуси считались священными птицами; ср. строфу 16 «Первой Песни о Гудрун». |
