Синфьётли (сказал:) 42 «На Бравеллир был ты кобылой при Грани, с уздою златой, для езды приспособлен; тебя объезжал я, голодного, в мыле, долго гонял, оседлав, по камням». Гудмунд (сказал:)
43 «А ты у Голльнира жил, голодранец, — молокососом коз ты доил; в другой раз ты был турсовой дочкой, ходил оборванкой. Ответь-ка на это!» Синфьётли (сказал:) 44 «Отвечу, да прежде у Волчьего Камня тело твое вороньё поснедает, объедки — твоим же свиньям в поживу скормлю и собакам. Побей тебя боги!» Хельги (сказал:) 45 «Синфьётли, слушай, не лучше ли вам встретиться в брани орлам на радость, чем словами браниться? Хотя это правда, что колецедробителей распря ярит, 46 и правда, что худы Гранмара чада, но должное должно воздать владыкам: они доказали при Моинсхеймаре, что нехудо умеют махать мечами». 47 Коней гонят, скачут воины, Свипуд и Свейгьод, до самого Сольхейма: по долам росным, по темным угорьям — земля дрожала, бежали кони. 48 Из врат же встречь им идущей рати сказали: дружина, мол, приближается вражья; а Хёдбродд верхом, в походном шеломе, вышел и вестников видит — подумал: «Что так невеселы Хнифлунги ныне?» Гудмунд (сказал:) 49 «К берегу близки быстрые кили, снастей олени, длинные реи, торчащие мачты, и тарчей не счесть войска морского — веселы Ильвинги! — 50 в заливе, за морем, вблизи Гнипалунда иссиня черных и золоченых — всего семь тысяч (из них пятнадцать на нашу землю вышло отрядов), то рать невиданная! Хельги не станет битву откладывать». (Хёдбродд сказал:) 51 «Коней гоните — пусть скачет Спорвитнир к Спаринсхейду, а Мельнир и Мюльнир в лес темный, Мюрквид; на тинге великом да ни единый от дела не лынет муж, чей меч может разить! 52 Зовите же Хёгни с сынами Хринга, тож Ингви и Атли, и Альва, старца, — им же битва радостью будет! — все вместе Вёльсунгов мы одолеем!» 53 Вихри схлестнулись, стучат друг о друга желтые лезвия у Волчьего Камня; всюду был первым убийца Хундинга, Хельги, в брани, где рати рубились, — гневом горящий, не знающий страха, вождь отважный был духом тверд. 54 Тут девы в шлемах явились с неба (а сеча все громче!) на помочь князю; сказала Сигрун (скользили над полем, где волк пожирает 55 «Долго ты, княже, будешь владычить на благо людям, наследник Ингви; ведь вождь отважный тобой повержен, повергший многих воинов прежде. 56 Тебе достались, ратеводитель, и кольца червонные и невеста преславная. Многие лета владей, войсковода, и дочерью Хёгни и Хрингстадиром, землей и победой — кончилась битва». Первая Песнь о Гудрун Перевод В. Тихомирова Гудрун сидела над мертвым Сигурдом. Она не плакала, как другие жены, хотя грудь ее разрывалась от горя. К ней подходили мужчины и женщины, чтобы ее утешить; но сделать это было непросто. Некоторые говорят, что Гудрун отведала сердца Фафнира и поэтому понимала язык птиц. Вот что еще сказано о Гудрун: Песнь о Гудрун 1 Было в древние годы: в горести Гудрун, над Сигурдом сидя, не голосила, бедой убита, рук не ломала, не могла она плакать, не то, что другие. 2 Ярлы мудрейшие к ней приступали, бремя духа облегчить ей пытались; нет слез у Гудрун — не могла она плакать, такое несчастье ее переполнило. 3 Сидели знатные, украшены златом, супруги ярлов напротив Гудрун; каждая молвит о том, что было, о худших бедах, изведанных ими. 4 Вот молвит Гьявлауг [138], Гьюки сестра: «Беды мои — наибольшие в мире; я потеряла мужей пятерых, трех дочерей, трех сестер и трех братьев; а сама вот живу!» 5 Нет слез у Гудрун — совсем не плачет, владыка умер — мука такая, на сердце тяжесть, — князя не стало. 6 Тут молвит Херборг, владычица гуннов; «Мои страдания куда как хуже: в южных землях семь сынов моих сгинули, и муж мой тоже пал в сражении; 7 а матерь с отцом и четверо братьев, — ветер, играя, в море унес их, волны разбили борт корабельный; 8 сама обряжала я, сама хоронила я, сама воздала я им последние почести, — всего за полгода всех потеряла, некому было меня утешить. 9 Я в те же полгода в полон попала, добыча битвы, была рабыней, и всяк день поутру одежду с обувью жене того князя я подавала; 10 она же ревностью меня измучила и часто била нещадным боем; хозяина лучшего я не знаю, хозяйки худшей вовек не встречала!» 11 Нет слез у Гудрун — совсем не плачет, владыка умер — мука такая, на сердце тяжесть, — князя не стало. 12 Тут молвит Гулльрёнд, дочерь Гьюки: «Хотя и умна ты, мать моя названная, а жену молодую не умеешь утешить». Не должно, мол, долее тело княжье скрывать, 13 и саван сдернула с тела Сигурда, главу примостила жене на колени: «Вот твой любимый, устами к устам прильни — как, бывало, встречала живого!» 14 На труп супруга глянула Гудрун: кудри князя кровью залиты, взоры конунга навек закатились, твердыня духа мечом разбита. 15 Вот пала Гудрун лицом в подушку, рассыпались косы, пылают щеки, ливнем слезы хлынули на колени. 16 Вот Гудрун взрыдала, дочерь Гьюки, слезы сами из глаз струятся; тут гуси в загоне загоготали, королевские птицы, ее любимцы. 17 И молвила Гулльрёнд, дочерь Гьюки: «Вовек, мне ведомо, любви не бывало большей, чем ваша, на белом свете; ни в доме, ни возле иной ты не знала сестрица, радости, кроме Сигурда». вернутьсяЗвери морские — боевые корабли с драконьими головами на носу. вернутьсяПожива Хугина — павшие в битве; Хугин — ворон Одина. вернутьсяГьявлауг, как и другие женщины, упоминаемые далее (Хелборг, Гулльрёнд), очевидно придуманы специально для данной песни. |
