Его рука не успела проделать и половину знакомого пути по направлению к оружию, когда раздался голос:

— Фред.

Дельрея не на шутку расстроило, что кто-то мог застать его врасплох. Уильям Брент в данной ситуации ему ничем не угрожал, но во многих других мог представлять реальную опасность.

Еще один признак того, что он утрачивает профессионализм.

Кивком головы он предложил Бренту сесть. В черном костюме, давно пережившем свои лучшие дни, Уильям представлял собой человеческий тип, трудно поддающийся описанию. Двойной, начинающий отвисать подбородок, пронзительные глаза под зачесанными назад волосами, покрытыми лаком сильной фиксации. Очки в металлической оправе, которые были не в моде уже тогда, когда Дельрей впервые с ним столкнулся. Однако им нельзя было отказать в практичности, что было весьма типично для Уильяма Брента.

Секретный агент скрестил ноги и уставился на дерево. На Бренте были носки с ромбовидным рисунком и поношенные кожаные туфли.

— Как поживаешь, Фред?

— Нормально. Весь в делах.

— У тебя так всегда.

Дельрей не стал спрашивать Брента о том, чем тот сейчас занимается, какое имя носит в данный момент, о планах. Все подобные вопросы были бы пустой тратой времени и сил.

— Джип. Странное создание, верно?

— Верно, — согласился Дельрей.

— Сколько времени он, по-твоему, еще протянет?

После паузы Дельрей дал вполне искренний ответ:

— Три года.

— Здесь. Но, быть может, в Атланте ему удастся протянуть и подольше. Если, конечно, не возьмется за старое.

Дельрея обнадежил объем познаний собеседника. Даже агенту ФБР было неизвестно, куда конкретно направляется Джип.

— Итак, Фред, должен тебя проинформировать, что теперь у меня есть работа. Вполне законная. И я жду объяснений сегодняшнего твоего приглашения.

— Ты умеешь слушать.

— Слушать?

— Почему мне нравилось работать с тобой? Потому что ты всегда внимательно слушал. И очень многое слышал. И у меня есть ощущение, что ты не утратил своей способности и сейчас.

— Ты имеешь в виду взрыв на автобусной остановке?

— Угу.

— Какие-то неполадки с электричеством. — Брент улыбнулся. — По крайней мере так говорили в новостях. Меня всегда удивляло то безграничное доверие, которое мы питаем к СМИ. Но почему я должен им верить? Они готовы с утра до вечера грузить нам мозги всякой дребеденью по поводу очередных дебошей бездарных актеришек и двадцатидевятилетних поп-звезд с громадными сиськами и пристрастием к кокаину. С какой стати я должен тратить на это драгоценные секунды своего сознания?.. Итак, автобусная остановка, Фред. Там случилось что-то еще.

— Да, там случилось что-то еще. — В общении с Джипом Дельрей принимал на себя одну роль: мелодраматическую, в стиле современного телевидения, — но здесь, с Уильямом Брентом, он был актером театра Станиславского, тонко продумывающим каждую свою реплику, каждый взгляд. Текст писался давно, но исполнение шло из души. — И мне нужно знать что.

— Мне нравилось работать с тобой, Фред. Ты был… сложным партнером, но всегда честным.

«Значит, я прошел четверть пути к дхармическому просветлению», — подумал Дельрей, а вслух произнес:

— Мы продолжим наше сотрудничество?

— Я на пенсии. Работа шпика вредно влияет на здоровье.

— О, сколько бывает случаев, когда пенсионерам приходится снова вернуться на работу. Экономика у нас никуда не годная. И соцобеспечение — штука ох какая ненадежная. Итак, мы продолжим наше сотрудничество? — повторил Дельрей.

Брент не отрываясь смотрел на старый вяз в течение долгих пятнадцати секунд.

— Мы продолжим наше сотрудничество. Введи меня в курс дела, и я решу, стоит ли оно моего времени и риска. Для нас обоих.

«Для нас обоих»?.. Последняя фраза удивила Дельрея.

— Многого я тебе сообщить не смогу, — сказал он, — так как у нас самих очень мало сведений. Но есть предположение о существовании некой террористической группировки, название которой начинается со слов «Справедливость для…». Мы не знаем, для чего или для кого. Руководителем ее, вероятно, является некто по имени Рахман.

— Они устроили взрыв на автобусной остановке?

— Вполне возможно. Но кто-то из них связан с компанией. Пока мы не смогли установить кто. Мужчина, женщина, мы не знаем.

— А что там на самом деле произошло? Взорвалась бомба?

— Нет. Преступник манипулировал с электрической сетью.

Брови Брента изогнулись над его антикварными очками.

— С электрической сетью. Это похуже, чем СВУ…[3] Электрическая сеть — самая настоящая бомба в каждом доме и каждом офисе. Ему надо только нажать на несколько кнопок — и я мертв, и ты мертв. И помешать ему довольно трудно.

— Почему я и пришел сюда.

— Значит, «Справедливость для…». А что-нибудь известно относительно их планов?

— Ничего. Организация может быть практически какой угодно направленности — исламистской, нацистской, политической, экологической. Они могут быть как местными, так и приехавшими из-за рубежа. Мы ничего не знаем.

— А откуда вы узнали название? Перевели?

— Нет. Оно было перехвачено в таком виде. «Справедливость». И «для». По-английски. И несколько других слов. Но они не смогли их расшифровать.

— «Они»?..

На лице Брента появилась легкая тень улыбки, и Дельрею на мгновение показалось, что Уильям понял, почему фэбээровец пришел сюда; понял, что его вытесняет из профессии «прекрасный новый мир» электроники. «Сигинт».

— Кто-нибудь взял на себя ответственность за взрыв? — спросил Брент своим вкрадчивым голосом.

— Пока никто.

Уильям Брент глубоко задумался.

— Подобную акцию нужно очень хорошо спланировать. Необходимо связать воедино множество нитей.

— Само собой.

По движению мышц на лице собеседника Дельрей понял, что в голове у Брента что-то начинает понемногу складываться. Эта картина вызвала у Фреда почти восторг. Но, конечно же, внешне он его никак не проявил.

— Да, признаюсь, я кое-что слышал, — шепотом произнес Брент. — Об одном человеке, занимающемся нехорошими делами.

— Рассказывай.

Дельрей постарался не выдать голосом своего нетерпения.

— Собственно, рассказывать-то нечего. А что касается людей, которые мне это передали, я не смогу свести тебя с ними напрямую.

— То, о чем ты говоришь, связано с терроризмом?

— Я не знаю.

— Это означает, что ты не отрицаешь такую возможность.

— Да, конечно.

Дельрей почувствовал, как что-то сжимается у него в груди. Он работал с тайными агентами уже много лет, и теперь сразу почувствовал, что приблизился к чему-то очень важному.

— Если данная группа — или кто бы они там ни были — продолжит свою деятельность… пострадать может очень большое число людей. И пострадать очень серьезно.

Уильям Брент издал звук, означавший, что ему на количество пострадавших людей глубочайшим образом наплевать, а все призывы к его патриотизму и нравственному чувству будут пустой тратой времени и сил.

Уолл-стрит многому может научиться…

Фред кивнул — это означало, что он переходит к чисто коммерческим переговорам.

— Я сообщу тебе имена и адреса, — произнес Брент. — Стану передавать информацию, и работу буду делать сам.

В отличие от Джипа Брент обладал несколькими качествами дхармического просветленного. Это Дельрей понял, еще когда непосредственно сотрудничал с ним. Самоконтролем. Чистотой души… Ах нет… Ну уж по крайней мере чистотой тела.

И самым важным качеством — честностью.

Фред чувствовал, что может доверять ему. Он смерил собеседника пристальным взглядом.

— Ладно. Я готов согласиться с тем, что работу будешь делать ты сам. Готов отойти в сторону. Единственное, чего я от тебя требую, — быстроты.

— А вот за это — то бишь за получение быстрых ответов — тебе и придется платить.

— Вот мы и подошли к одному из главных вопросов.

У Дельрея никогда прежде не возникало проблем с вознаграждением тайным агентам за их услуги. Он, как правило, предпочитал расплачиваться с ними услугами со своей стороны: сокращением тюремных сроков, договоренностью с людьми, занимающимися условно-досрочным освобождением, снятием обвинения, — однако иногда не брезговал расплачиваться и деньгами.