Порывами дул холодный ветер, вздымая волосы Чери, пряди которых обвивали Бинка. Приятно пахло сосновой смолой.

Бинку захотелось слезть и улечься на моховую постель — так манило к себе это мирное местечко. Но Чери вдруг предупредительно проговорила:

— Не следует этого делать.

Бинк вздрогнул.

— Я не знал, что кентавры пользуются магией!

— Магией? — переспросила она хмуро.

— Ты только что прочла мои мысли.

Чери засмеялась.

— Вряд ли. У нас нет магических талантов. Но мы знаем, какое впечатление производит на человека этот лес. Это — умиротворяющее заклинание, которое деревья используют, чтобы сохранить себя от вырубки.

— Что же в этом плохого? Тем более, что я вовсе не собираюсь рубить лес.

— Он не доверяет твоим добрым намерениям. Сейчас я кое-что покажу тебе. — Она осторожно сошла с тропы, и ее копыта утонули в мягком игольчатом ковре.

Она прошла между несколькими ощетинившимися хвойными деревьями, прошла мимо тонкой пальмы-змеи, которая даже не снизошла, чтобы зашипеть на Чери, и остановилась у опутывающей ивы — остановилась на расстоянии, ибо близко подходить к этому дереву нельзя.

— Там, — пробормотала она.

Бинк взглянул, куда указывала ее рука: на земле лежали человеческий череп и скелет.

— Убийство? — спросил он, и его передернуло.

— Нет. Просто сон. Он здесь прилег отдохнуть, как тебе только что хотелось, и больше не встал. Полное безмятежное спокойствие — это коварная вещь.

— Да… — выдохнул Бинк. Тут не было никакого насилия, никакой болезни — просто потеря инициативы. Зачем беспокоиться, трудиться, когда намного легче просто расслабиться? Если человек решился на самоубийство — это был бы идеальный способ. Но у него, Бинка, были причины жить — по крайней мере пока были.

— Вот одна из причин, почему мне симпатичен Честер, — сказала Чери. — Он никогда не поддается ничему такому.

Это уж точно! В Честере не было мира. Чери и сама бы никогда не поддалась, подумал Бинк, хотя она несравнимо мягче характером.

Бинк ощущал расслабленность — даже вид скелета не погасил ее. А Чери явно умела сопротивляться заклинанию. Может быть, физиология кентавров иная, чем у людей… Или, может быть, в душе ее первозданная дикость, которая маскируется ангельским видом и приятной речью. Вероятнее всего, понемногу и того, и другого.

— Давай уйдем отсюда.

Она засмеялась.

— Не тревожься. Я провожу тебя через лес. И когда будешь возвращаться, не ходи здесь один. Путешествуй с врагом, если сможешь найти его. Это лучше всего.

— Лучше, чем с другом?

— Друзья расслабляют, — пояснила она.

О, в этом был смысл! Он, без сомнения, никогда не расслабится, если рядом будет кто-нибудь вроде Джамы. Потому что расслабься — можешь получить меч в живот. И все же что это за ирония жизни, когда другу следует предпочесть врага! Найти врага, чтобы тот сопровождал тебя в путешествии по мирному лесу!

— Магия составляет странные компании, — пробормотал он.

Умиротворяющее заклинание леса объясняло, почему здесь почти нет иной магии. Деревья не нуждались в индивидуальных защитных заклинаниях — на них никто не собирался нападать. Даже опутывающее дерево казалось спокойным, хотя Бинк был уверен, что оно все-таки схватит добычу, если появится шанс, — схватит, поскольку кормится таким способом. И стало быть, здесь есть над чем поразмышлять — например, как быстро ослабевает магия (и насколько), когда первостепенное требование выживания отступает на второй план.

Да — здесь была магия, сильная магия, общая магия всего леса, когда каждое дерево вносит свою долю. Если бы человек смог нейтрализовать расслабляющий и усыпляющий эффект, он жил бы тут в полной безопасности. Надо бы запомнить это…

Они вернулись на тропинку и продолжили путь. Бинк дважды задремывал и едва не сваливался со спины Чери. Ему было ясно, что в одиночку он никогда бы не выбрался отсюда.

Он очень обрадовался, увидев, что сосновый лес стал редеть и его постепенно заменяли низкорослые заросли, Бинку казалось, что он стал более бдительным, готовым к борьбе, и это было приятным ощущением.

— Интересно, — сказал он, — кто он был, этот решивший отдохнуть и не проснувшийся?

— Я знаю его, — ответила Чери. — Он из тех, кто был в Последнем Нашествии, забрел сюда, заблудился, устал, сел на землю. И — навечно.

— Но Последнее Нашествие было варварским! — воскликнул Бинк. — Они убивали всех без разбора!

— Все нашествия были варварскими, — сказала она. — Мы, кентавры, знаем — мы были тут уже перед Первым Нашествием. Мы вынуждены были сражаться с вами… до Договора. Вы не имели магии, но у вас было оружие и дьявольская хитрость. А также, конечно, численность. Многие из нас умерли.

— Мои предки были в Первом Нашествии, — проговорил Бинк не без гордости. — Мы всегда обладали магией, и мы никогда не сражались с кентаврами.

— Ну-ну, не становись спесивым, человек, только потому, что я провела тебя через успокаивающий лес, — строго заметила она. — У тебя нет нашего знания истории.

Бинк понял, что лучше умерить свои амбиции, если он не хочет продолжить путешествие пешком. А как он мог хотеть этого? В компании с Чери было приятно, и, конечно же, она знала местную магию, поэтому могла предупредить об опасностях. А самое главное, она позволяла его ногам хорошенько отдохнуть, пока несла его на своей великолепной спине.

— Прости, это было делом семейной гордости.

— Что ж, семейная гордость — неплохая вещь, — произнесла она, успокоившись; она как раз осторожно перебиралась через плотный завал, под которым журчал ручей.

Неожиданно Бинк почувствовал сильную жажду.

— Может быть, сделаем остановку? — спросил он.

Чери громко фыркнула — на этот раз уже чисто по-лошадиному.

— Не здесь! Любой, кто напьется из этого ручья, превратится в рыбу.

— В рыбу?! — Бинк не мог надивиться и нарадоваться своему проводнику! Ведь он бы определенно напился! А может быть, Чери просто решила подразнить его или отпугнуть от этой местности? — Почему же в рыбу?

— Речка старается вновь наполнить себя живностью. Двадцать один год назад она была опустошена Злым Волшебником Трентом.

По правде, Бинк воспринял это сообщение не без некоторого скепсиса: он не очень-то верил в магические таланты неодушевленных вещей (особенно в магию такой силы). Ну как, в самом деле, речка могла хотеть чего-то?! И все же он вспомнил о том, как Обзорная Скала спасла себя от разрушения. Так что лучше не рисковать и принять, что отдельные части ландшафта могут обладать магией.

Ссылка на Трента, однако, особенно привлекла его внимание.

— Злой Волшебник был и здесь? Я считал его достоянием нашей деревни.

— Трент был везде, — ответила она. — Он хотел, чтобы кентавры поддержали его. Но мы отказались — из-за Договора, как ты знаешь, не вмешиваться в человеческие дела. И тогда он показал нам свою силу — превратил каждую рыбешку в этой речке в светящегося жука. Затем он ушел. По-моему, он полагал, что эти отвратительные насекомые заставят нас переменить свое решение.

— А почему он, скажем, не попытался превратить рыб в человеческую армию и победить таким образом?

— Ничего бы не вышло, Бинк. Да, они бы имели человеческое тело, но мозг их оставался бы рыбьим. Из них получились бы, пожалуй, очень неуклюжие солдаты. И даже если бы они оказались вовсе неплохими, то не стали бы служить Тренту, который заколдовал их. Они бы напали на него.

— Гм, возможно. Об этом я не подумал. Значит, он превратил их в электрических жуков и убрался отсюда, пока они не напали на него. И тогда жуки набросились на вас?

— Да. Это было бедственное время. О, эти гадкие жуки! Они нападали тучами и обжигали маленькими молниями. У меня все еще сохранились шрамы. — Она сделала паузу. — На моем хвосте.

Это был чистейший эвфемизм.

— Как вы с этим боролись? — спросил Бинк. Зачарованно слушая, он все же бросил украдкой взгляд назад, чтобы увидеть шрамы; однако то, что открылось его взору, было безупречным.