— С ней — никаких проблем, — заметил Трент. — Она останется красоткой, в кого бы я не превратил ее. И здесь мои заклинания действуют безотказно.

Дракончик напал на него с угрожающим шипением и вдруг опять стал крылатым оленем.

— Прочь! — Трент захлопал в ладоши, и испуганный олень отскочил в сторону. В теперешней фазе мисс Хамелеон в любом обличий оставалась не только красивой, но и глупой.

Между тем Бинк воспользовался заминкой, чтобы отступить. Он направился к замаскированным петлям, но, к своей досаде, уже не мог вспомнить их точного расположения. Если он попытается пересечь эту полосу, то рискует либо сам попасть в ловушку, либо выдаст ее Тренту — он был уверен, что Волшебник еще не знает о ней.

Трент направился к нему. Бинк оказался загнанным в угол: он стал заложником собственных же расчетов. Он стоял неподвижно, отлично сознавая, что Волшебник нападет на него, как только он попытается что-то предпринять… Бинк проклинал себя за нерешительность, но просто понятия не имел, что делать. Он явно не годился в дуэлянты — его запросто перехитрили и вынудили отступать с самого начала поединка. Самым верным было — оставить Злого Волшебника в покое с самого начала. Но он не мог не включиться в борьбу за Ксанф — не мог не пойти хотя бы на формальный протест. В сущности, его вызов и был такой формальностью.

— На этот раз ошибки не будет, — произнес Трент, решительно подойдя к Бинку. — Я знаю, что могу тебя трансформировать, как делал это уже не раз. Должно быть, я слишком спешил до сих пор. — Он приблизился на расстояние, необходимое для трансформации.

Но Бинк оставался неподвижным, не смея сделать ни шага. Трент сосредоточился, и магия еще раз кольнула Бинка — теперь уже очень чувствительно.

Стая маленьких птичек-трубочисток запорхала вокруг Бинка. Насмешливо посвистывая, они умчались прочь.

— Да ведь это же были микробы, что окружали тебя! — воскликнул Трент. — Мое заклинание попало в них, опять отскочив от тебя! О, здесь что-то не то!

— Может быть, ты просто не хочешь меня убивать?

— Я и не пытался убить тебя — я хотел лишь трансформировать тебя в нечто безвредное, чтобы ты никогда не мог мне помешать! Я не убиваю без основательной причины. — Волшебник задумался. — Все это весьма странно. Не бывало, чтобы мой талант подвел меня. Значит — что-то противостоит ему. По-видимому, действует какое-то противозаклинание. Вспомни-ка: во всех твоих похождениях ты был словно заговорен от опасностей. Мне казалось, что все это — цепочка случайностей и счастливых совпадений. Но теперь… — Трент сосредоточенно сдвинул брови, затем бодро щелкнул пальцами. — Это — твой талант! Твой магический талант! Тебе не может повредить никакая магия!

— Но я был не раз ранен! — возразил Бинк.

— Не магией! Я убежден! Твой талант защищает тебя от любых магических угроз.

— Но ведь ты трансформировал меня…

— Только чтобы помочь тебе или — с твоего согласия. Ты сам мог не доверять мне, но твой талант знал правду! Прежде я никогда не хотел причинить тебе вреда, и потому моим заклинаниям ничто не мешало. Сейчас, когда мы с тобой противники, моя магия бессильна против тебя. И в этом смысле твои способности могущественнее моих.

Бинк был поражен.

— Выходит, я победил! Ты не можешь повредить мне.

— Не совсем так, Бинк. Бесспорно: моя магия отбита твоей, но при этом она вынудила твою магию открыться. Таким образом, твой секрет разгадан, и это сделало тебя уязвимым. — Злой Волшебник вытащил сверкающий меч. — Помимо магии у меня есть и другие таланты. Защищайся!

Трент сделал выпад, и Бинк поспешно подставил палку — он едва успел остановить меч.

Да, он был уязвим физически. Внезапно ему открылись многие прошлые загадки. Ведь магия никогда не приносила ему прямого ущерба. Его ставили в неловкое положение, унижали — да! — особенно в детстве. Когда он бегал наперегонки с каким-нибудь сверстником, ставившим на его пути всевозможные барьеры, чтобы победить, он страдал не от какого-нибудь физического повреждения, а от обиды. И когда он отрубил себе палец — не магическим, а чисто физическим образом, — то именно магия вылечила его. Но сама нанести ему рану она не могла. Магия много раз угрожала ему, но никогда эти угрозы не воплощались. Даже когда он вдохнул ядовитый газ, он оказался вовремя спасенным. По-видимому, он на самом деле был заговорен, в буквальном смысле этого слова.

— У твоей магии — интересные свойства! — Трент ловко маневрировал вокруг Бинка. — Очевидно, она вряд ли защитила бы тебя, если бы ее природа была широко известна. Поэтому она раскрылась, проявляясь тонким образом. Твои избавления от опасностей сплошь казались случайными.

Это было так — например, в Провале, когда он ускользнул от дракона. В тот раз он воспользовался чужой магией: словно по счастливому совпадению им овладела тень Дональда, отчего он сделался способным летать и улетел от дракона.

— Твоя гордость никогда не щадилась — щадилось лишь тело, — продолжал Трент, явно не спеша нанести решающий удар; вместо этого он предавался воспоминаниям о прошлом, как бы для урока на будущее; он был педантичным человеком. — Может быть, ты испытывал дискомфорт — например, во время нашего чудесного проникновения в Ксанф. Но, по-видимому, весь дискомфорт нужен был затем, чтобы скрыть, что на самом деле с тобой не случилось ничего серьезного. Чтобы не дать обнаружить себя, твой талант допустил твое изгнание из Ксанфа — это предотвратило нездоровый общественный интерес, но не лишило тебя магии. Тебе не повредил и Щит…

Да, Бинк помнил: он ощутил укол Щита, когда пробегал сквозь него; он тогда подумал, что его лишь слегка коснулась магическая завеса. Теперь же он понял: Щит ударил его изо всей силы, однако он выжил. То есть — он в любой момент мог совершенно безбоязненно и невредимо пройти сквозь Щит. Если бы он знал об этом, он так бы и поступил, но сразу выдал бы свой талант. Потому-то этот талант оставался скрытым и от него самого.

Теперь Бинк знал о нем. И сразу обнаружились противоречия в словах Трента.

— Тебе ведь Щит тоже не повредил! — крикнул он, нанося удар палкой.

— Потому что я был с тобой в прямом контакте — я касался тебя, — ответил Трент. — Как и наша мисс Хамелеон. Ты был без сознания, но талант твой не дремал. Позволить нам двоим погибнуть, а тебе из этой передряги выйти без единой царапины — это выдало бы тебя с головой. А может, тебя окружало своеобразное поле, защищавшее и тех, кто находился рядом. Или же твой талант предвидел будущее и знал, что если магия Щита уничтожит нас, то ты, оставшись в одиночестве и очутившись в берлоге кракена, неминуемо погибнешь. Ты нуждался во мне и моей магической власти, чтобы избежать других опасностей. Под воздействием твоей магии и мисс Хамелеон согласилась быть в одной компании со мной — ведь не согласись она, и ты отказался бы, и был бы подвержен серьезным опасностям. Итак, мы все выжили, чтобы обеспечить твое выживание. Подобным же образом твоя магия защищала нас, когда мы пробирались сквозь джунгли. Я-то считал, что ты просто нуждаешься во мне для защиты, но все обстояло иначе. Мой талант стал частью твоего. Когда тебе угрожали вихляки и невидимый великан, ты всего-навсего использовал мою трансформацию, чтобы избежать угрозы, не выдавая своего таланта… — Трент укоризненно покачал головой, легко отбивая неуклюжие атаки Бинка. — Неожиданно дело осложнилось, и твой талант стал действовать более открыто. Ты — Волшебник не только с затаенным набором способностей, но и с уникальной способностью расширять их. Волшебники — не просто талантливые люди. Наша магия отличается от прочих как количественно, так и в отношении качества, и обычные люди редко понимают это. Ты — наравне со мной, Ирис и Хамфри. Мне очень хотелось бы знать истинную природу твоего таланта и его глубину.

— Мне тоже, — выдохнул Бинк; борьба ужасно утомила его, тем более что он, в сущности, не доставлял Волшебнику никаких особых хлопот. Это глубоко обескураживало Бинка.