— Я вижу, ты мне не доверяешь, — сказала Фанчен.

— Я не могу себе это позволить, — признался Бинк. — Я не хочу, чтобы с Ксанфом что-нибудь случилось.

— Какое тебе до него дело? Ведь тебя выгнали оттуда!

— Я знаю законы. Со мной поступили справедливо.

— Справедливо! — оскорбленно воскликнула она. — Король даже не прочел записку от Волшебника Хамфри, не попробовал воду из Источника Жижи…

Бинк промолчал. Откуда это ей известно?

— Я проходила через твою деревню спустя несколько часов после экзамена, — продолжала она, словно прочтя его мысли. — Все только о том и говорили, что Волшебник Хамфри обнаружил у тебя магию, но Король…

— Ладно, — произнес Бинк. Ясно, что она пришла из Ксанфа. Но вот насколько можно ей доверять — Бинк не представлял. Конечно, Фанчен знала, где находится Камень, но не открыла тайны. Но что, если она все рассказала, а Трент ей не поверил и ждет подтверждения от Бинка? Но, в любом случае, если она и указала место, то неправильное, так что все остальное теряет смысл. Бинк мог раскрыть ее обман, но Трент все равно не узнал бы правды. Поэтому, скорее всего, Фанчен не лгала Бинку: она попыталась обмануть Трента, но безуспешно.

Да, теперь Бинк верил, что она была из Ксанфа и не предала страну.

Но что предпримет Трент?

Может быть, в Мандении существует машина, которая каким-то образом узнаёт, что происходит в Ксанфе? Или, что более вероятно, у Трента есть волшебное зеркало; он держит его в магической зоне подле Щита и потому всегда в курсе новостей Ксанфа. Нет, в таком случае он сам мог бы найти Магический Камень.

Бинк был совершенно сбит с толку. Четко он знал только одно: никому и никогда он не скажет о расположении Магического Камня.

— Меня не изгоняли, если ты об этом думаешь, — сказала Фанчен. — Уродливым они еще не запрещают жить в Ксанфе. Я эмигрировала добровольно.

— Добровольно? Почему?

— Ну, у меня были на это две причины.

— Какие?

Она посмотрела на него.

— Боюсь, ни одна не покажется тебе убедительной.

— Сперва расскажи, а там будет видно.

— Первая. Волшебник Хамфри сказал, что это наиболее простое решение моей проблемы.

— Какой проблемы? — спросил Бинк. Настроение у него было неважное.

Она снова взглянула ему в глаза — не взглянула, прямо-таки уставилась.

— Я должна сказать об этом вслух?

Бинк почувствовал, что краснеет. Очевидно, главной проблемой Фанчен была ее внешность. Фанчен была молода, но не просто некрасива или непривлекательна, а уродлива. Она являла собой живое доказательство того, что юность и здоровье не обязательно равнозначны красоте. Никакая одежда, никакая косметика не могли помочь ей, лишь магия могла что-то сделать. Поэтому ее уход из Ксанфа казался бессмысленным. Но, может быть, ее суждения так же деформированы, как и ее тело?

Из деликатности Бинк сменил тему.

— Но в Мандении нет магии!

— Вот именно.

Снова логика его споткнулась. С Фанчен было так же трудно говорить, как и смотреть на нее.

— Ты хочешь сказать, что магия делает тебя… такой, какая ты есть? — Ах, что за чудеса такта он продемонстрировал!

Но она не упрекнула его, не рассердилась.

— Да, более или менее.

— Почему Волшебник Хамфри не заставил тебя отработать?

— Он не мог вынести моего вида. Ох, все хуже и хуже!..

— Э… а что за вторая причина?

— Сейчас я тебе не скажу.

Это было понятно. Фанчен считала, что причины, заставившие ее эмигрировать из Ксанфа, покажутся ему неубедительными. Но он поверил ей сразу же, как только она намекнула ему на первую, и потому она решила не называть вторую. Типичная женская логика.

— Что ж, нам, видно, вместе придется сидеть в плену, — сказал Бинк, вновь оглядывая яму. Она показалась ему такой же мрачной, как и раньше. — Как ты думаешь, нас собираются кормить?

— Конечно, — ответила Фанчен. — Трент придет и станет дразнить нас водой и хлебом. Накормят того, кто даст информацию. И для нас… чем больше пройдет времени, тем труднее будет отказать ему.

— Ты все хорошо понимаешь.

— Я довольно умна, — сказала она. — Пожалуй, я настолько же умна, насколько уродлива.

Да, подумал Бинк, это действительно так.

— Но достаточно ли Ты умна, чтобы сообразить, как нам отсюда выбраться?

— Нет, думаю, что побег невозможен, — ответила она, в то же время решительно кивая, что означало “да! да!”.

— О-о-о! — растерянно протянул Бинк. Словами она говорила “нет”, а жестами — “да”. Не сумасшедшая ли она? Нет, она знала, что охрана подслушивает их, хотя солдат и не было видно. Им предназначалось одно сообщение, а Бинку — другое. Значит, она уже сообразила, как удрать.

Наступил полдень. Косой луч солнца, минуя навес, проник сквозь решетку. Совсем неплохо, подумал Бинк, здесь было бы невыносимо сыро, если бы сюда никогда не попадало солнце.

К решетке подошел Трент.

— Думаю, вы уже познакомились, — доброжелательно сказал он. — Ну как, проголодались?

— Начинается, — пробормотала Фанчен.

— Приношу извинения за неудобства вашего жилья. — Трент присел возле ямы на корточки; у него был такой вид, как будто он принимал их в своем кабинете. — Если вы дадите слово не покидать расположение лагеря и не вмешиваться — любым образом — в нашу деятельность, я предоставлю вам комфортабельную палатку.

— Это подкуп, — сказала Фанчен Бинку. — Как только ты начинаешь принимать услуги, ты тут же становишься обязанным. Не соглашайся.

О, ее слова были преисполнены смысла.

— Не согласны! — крикнул Бинк.

— Видите ли, — невозмутимо продолжал Трент, — если бы вы жили в палатке и попытались бежать, моя стража… словом, стрелы у нее наготове. А мне не хочется, чтобы это произошло. Такая ситуация будет для вас мало утешительной, к тому же поставит под угрозу мои источники информации. Короче говоря, жизненно важно, чтобы вы были здоровы и оставались здесь. Или уговорами, или с помощью замков, но я должен сохранить вас. Как вот в данном случае: яма обладает, по крайней мере, одним достоинством — она надежна.

— Ты спокойно мог бы отпустить нас, — сказал Бинк. — Потому что все равно не получишь от нас никаких сведений.

Если слова Бинка и не понравились Злому Волшебнику, то он никак этого не обнаружил.

— Здесь хлеб и вино. — Трент спустил на веревке пакет.

Ни Бинк, ни Фанчен не потянулись к нему, хотя Бинк и ощутил мгновенно голод и жажду. Запах еды соблазнительно поплыл по яме. По-видимому, в пакете была вкусная еда.

— Пожалуйста, не церемоньтесь, — произнес Трент. — Уверяю вас: еда не отравлена. Мне важно, чтобы вы оба были в полном здравии.

— В полном здравии до того момента, когда ты обратишь нас в жаб? — Бинк мог не стесняться в выражениях: терять ему было нечего.

— Боюсь, вы догадались, что я некоторым образом блефую. Ну конечно! Жабам не дано говорить разумно, Мне же, естественно, нужно, чтобы вы могли говорить.

Возможно ли, чтобы Злой Волшебник растерял свой талант за время, проведенное в Мандении?.. Бинк почувствовал себя увереннее.

Пакет опустился на солому. Фанчен пожала плечами и, присев на корточки, развязала его. Так и есть: вино и хлеб.

— Вот что мы сделаем, — сказала она. — Один из нас поест сейчас. Если ничего не случится, то потом может поесть и второй.

— Леди — первая, — сказал Бинк. Если Фанчен — шпионка, а еда отравлена, то — что ж!., ему ни о чем жалеть не придется.

— Благодарю. — Она разломила хлеб пополам. — Выбирай.

— Ешь этот. — Бинк показал на один из кусков.

— Очень трогательно, — произнес сверху Трент. — Оказывается, вы не доверяете ни мне, ни друг другу. Но, в самом деле, это напрасно. Если бы я хотел отравить кого-либо из вас, я просто вылил бы яд вам на головы.

Фанчен откусила хлеб.

— Очень вкусно, — сказала она. Откупорив бутылку с вином, она сделала глоток. — И вино отличное.

Но подозрения не оставляли Бинка. Он решил выждать.

— Я все думал, как с вами поступить, — неторопливо проговорил Трент. — Фанчен, я буду с тобой откровенен. Я могу трансформировать тебя в любую другую одушевленную форму. Или в другое человеческое существо. — Он пристально поглядел на нее. — Тебе хотелось бы быть красавицей?