Нет, не верю… ах! заставишь Сердце верить и тому, Если сроку не убавишь, Возвратишься ты к нему! Я поверю!.. Жизнь разрушу, А тебе лишь тем отмщу, Что, любя тебя как душу, Смерть мою тебе прощу. <1792>, <1798> Полно, сизенький, кружиться, Голубочек, надо мной! Лучше вдаль тебе пуститься, Вдаль… туда, где милый мой. Полети к нему скорее, Долети к душе моей; Проворкуй ему жалчее, Что не вижу ясных дней. Как листок от ветра бьется, Бьется сердце так мое, К другу движется… несется Горе с ним забыть свое… Ах! не туча развилася, Льет не сильный дождь, гроза — То по друге пролилася Горькая моя слеза! Всё я голосом унылым, Всё, что встречу, то прошу: Дай увидеться мне с милым! Для него я лишь дышу. Для него не умираю, Горем мучася моим; Не на муки я взираю, На мое свиданье с ним. Не тяжелы вздохи числю, Их не можно перечесть, Я о том… о том лишь мыслю, Чтоб к нему себя донесть. Он всё то, что в свете мило… Мило сердцу моему! Нет его… и всё постыло, И не рада ничему! Без того, по ком рыдаю И кого прошу у всех, Не найду и не желаю Ни сокровищ, ни утех. Чтобы с милым повидаться, Бурно море преплыву; Чтобы с милым мне расстаться, Смерть я жизнью назову. Ах, лети и всё до слова, Голубок, ему скажи; Возврати мне дорогого, Душу в теле удержи! Умереть его дождуся, Силы все на то сберу; На него я нагляжуся И от радости умру. <1793> Душеньки часок не видя, Думал, год уж не видал! Жизнь мою возненавидя, Жизнь, прости навек! — сказал. Но лишь встретился с душою, Снова стала жизнь мила; С новой, с новой красотою Вся природа процвела. Милы стали речки снова И песчаный бережок, Где душа для дорогого Опускает поплавок, Где бежит на уду рыбка К милой, к милой красоте; На устах мне чья улыбка Краше розы на кусте. Краше розы… ей дивлюся, Видя нежну, хорошу́! Ей любуюсь, веселюся, Цвета запахом дышу. Но не розу я срываю, На сердечке мысль не та: Я целую, лобызаю Душу милую в уста. Снега личико белее И румянее зари; Очи кари дня светлее, И алмаза не дари… В взгляде милой я встречаю Ясна солнышка лучи; С нею вечно не скучаю, С ней денек мне и в ночи. С нею всё забыто мною, Окроме ее одной; С ней мне осенью, зимою Время кажется весной. О лужок, лужок зеленый, Где я с душенькой сижу! Не прельщаясь переменой, На нее одну гляжу. То, любуясь, называю Жизни душенькой моей, То цветочки я срываю И плету веночек ей. Я плету… она целует, Что тружуся для нее; Так словцом меня милует: «Ты сокровище мое! Жизни ты моей вся сладость, Жизнь тобой лишь хороша, Мысли дума… сердца радость, Душеньки твоей душа. Не отдам я дорогого За богатство всех царей; Счастья не хочу другого, Ставши душенькой твоей». Речью, душенька, такою Вечно, вечно утешай! Мною ты, а я тобою Век в любви найдем наш рай. <1798> Ю. А. Нелединский-Мелецкий
Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий родился в 1752 году в Москве, умер в 1828 году в Калуге. Сын гвардейского офицера, рано оставшийся без матери, будущий поэт получил домашнее образование в опекавших его аристократических семьях. В 1769–1770 годах он учился в Страсбургском университете, а с 1770 года по 1785 год находился на военной службе и участвовал в первой русско-турецкой войне. Выйдя в отставку в чине полковника, Нелединский-Мелецкий служил директором Главного народного училища в Москве, с 1807 года заведовал учебной частью в московских училищах ордена св. Екатерины и мещанских девиц. В 1813–1826 годах он жил в Петербурге, находясь на службе в Сенате и Опекунском совете, а последние два года своей жизни провел в Калуге. Литературная деятельность Нелединского-Мелецкого началась во второй половине 1770-х годов (первое стихотворение — «Молитва», — датированное 1778 годом, вызвало протест духовной цензуры). Находясь в дружеских отношениях с семьей Головиных, в домашнем быту которых музыка и литература занимали большое место, поэт многие свои песни и романсы сочинял экспромтом на музыкально-литературных вечерах и посвящал их старшей из сестер Головиных, Дарье Ивановне (в замужестве Уваровой), и ее подруге М. А. Кошелевой. Современники ценили в Нелединском-Мелецком прежде всего его дарование поэта-песенника. Державин в «Рассуждении о лирической поэзии» ставил его первым в ряду «лучших песней сочинителей». К. Н. Батюшков в «Речи о влиянии легкой поэзии на язык» утверждал, что «вдохновенные страстью песни Нелединского» «менее или более приближались к желанному совершенству». М. Н. Макаров в статье-некрологе писал: «„Выду я на реченьку", „У кого душевны силы", „Ты велишь мне равнодушным" и другие песни Ю. А. Нелединского поставили его на первую степень между нашими сочинителями песен».[75] С середины 1850-х годов оценка песен Нелединского-Мелецкого резко меняется, критика пишет об их «устарелости», «приторной сентиментальности» и т. п. Между тем в быту некоторые песни и романсы его продолжали оставаться популярными. Кроме публикуемых текстов в песенниках встречаются: «Прости мне дерзкое роптанье…», «Если б ты была на свете…» (с муз. Козловского). вернуться «Дамский журнал», 1829, № 11, с. 170–171. |
