«Ой, дубинушка, ухнем!» И ухают враз… Покатилися слезы из глаз. Истомилася грудь. Лямка режет плечо… Надо «ухать» еще и еще! …От Самары до Рыбинска песня одна; Не на радость она создана: В ней звучит и тоска — похоронный напев, И бессильный, страдальческий гнев. Это — праведный гнев на злодейку-судьбу, Что вступила с народом в борьбу И велела ему под ярмом, за гроши, Добывать для других барыши… «Ну, живее!» — хозяин на барке кричит И костями на счетах стучит… …Сосчитай лучше ты, борода-грамотей, Сколько сложено русских костей По кремнистому берегу Волги-реки, Нагружая твои сундуки! 1865 Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим, Сидишь, как невольник, в затворе. И чаркой и трубкой тебя наградим, Когда нам поведаешь горе. Не тешит тебя колокольчик подчас, И девки не тешат. В печали Два года живешь ты, приятель, у нас, — Веселым тебя не встречали. «Мне горько и так, и без чарки вина, Немило на свете, немило! Но дайте мне чарку; поможет она Сказать, что меня истомило. Когда я на почте служил ямщиком, Был молод, водилась силенка. И был я с трудом подневольным знаком, Замучила страшная гонка. Скакал я и ночью, скакал я и днем; На водку давали мне баря, Рублевик получим и лихо кутнем, И мчимся, по всем приударя. Друзей было много. Смотритель не злой; Мы с ним побраталися даже. А лошади! Свистну — помчатся стрелой… Держися седок в экипаже! Эх, славно я ездил! Случалось, грехом, Лошадок порядком измучишь; Зато, как невесту везешь с женихом, Червонец наверно получишь. В соседнем селе полюбил я одну Девицу. Любил не на шутку; Куда ни поеду, а к ней заверну, Чтоб вместе пробыть хоть минутку. Раз ночью смотритель дает мне приказ: «Живей отвези эстафету!» Тогда непогода стояла у нас, На небе ни звездочки нету. Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня И злую ямщицкую долю, Схватил я пакет и, вскочив на коня, Помчался по снежному полю. Я еду, а ветер свистит в темноте, Мороз подирает по коже. Две вёрсты мелькнули, на третьей версте… На третьей… О господи боже! Средь посвистов бури услышал я стон, И кто-то о помощи просит, И снежными хлопьями с разных сторон Кого-то в сугробах заносит. Коня понукаю, чтоб ехать спасти; Но, вспомнив смотрителя, трушу, Мне кто-то шепнул: на обратном пути Спасешь христианскую душу. Мне сделалось страшно. Едва я дышал, Дрожали от ужаса руки. Я в рог затрубил, чтобы он заглушал Предсмертные слабые звуки. И вот на рассвете я еду назад. По-прежнему страшно мне стало, И, как колокольчик разбитый, не в лад, В груди сердце робко стучало. Мой конь испугался пред третьей верстой И гриву вскосматил сердито: Там тело лежало, холстиной простой Да снежным покровом покрыто. Я снег отряхнул — и невесты моей Увидел потухшие очи… Давайте вина мне, давайте скорей, Рассказывать дальше — нет мочи!» <1868> С. Д. Дрожжин
Спиридон Дмитриевич Дрожжин родился в 1848 году в д. Низовка Тверского уезда, умер в 1930 году там же. С двенадцатилетнего возраста жил в Петербурге и работал «мальчиком» и «половым» в гостиницах и трактирах, продавцом в табачной лавочке и книжном магазине, лакеем, служащим на табачной фабрике (в Ташкенте) и на железной дороге, а с конца 1870-х годов занимался земледельческим трудом. Тогда же он стал постоянно помещать свои стихотворения в «Игрушечке», «Семейных вечерах», «Детском чтении», «Роднике», «Слове», «Деле», «Луче», «Русском богатстве» и других изданиях. Первый сборник его стихотворений вышел в Москве в 1889 году. При жизни поэта вышли в свет 33 отдельные его книги и брошюры (включая переиздания). В «Автобиографии» (М., 1923) Дрожжина много свидетельств об интересе поэта к народным песням, которым он сознательно подражал. На тексты его писали музыку малоизвестные композиторы: С. Евсеев («Не полынь с травой-повиликою…»), В. Зиринг («Жница»), Ф. Лашек («Не с мороза травушка…», «Догорает день зарею…», «Что мне, молодцу, нужда…»), В. Бакалейников («Ах, уж я ль, млада-младенька…», «Сельская идиллия», «Ах, о чем ты, ласточка…», «Красна девица, зазноба ты моя…»), М. Ролов («Сельская идиллия», «Ах, о чем ты, ласточка…», «Любо-весело»), В. Ребиков («Ах, о чем ты, ласточка…», «Догорает день зарею…», «Жар весенних лучей…», «Ах, когда бы солнышко…», «Я для песни задушевной…»), В. Быстров («К песне»), А. Чернявский («Любо-весело», «У колодца» — вступление к поэме «Дуняша», «Красна девица, зазноба ты моя…»), Н. Сидельников («Лучинушка»), Н. Потоловский («Первая борозда»). Многие песни Дрожжина популяризовала с эстрады певица Н. В. Плевицкая («Ах, о чем ты, ласточка…», «Ах, уж я ль, млада-младенька…», «Сельская идиллия», «Любо-весело» и др.). В дореволюционных песенниках встречаются «Воля буйная», «Ох, не надобно мне ни золота…», «Горе пахаря». |
