А. П. Сумароков Александр Петрович Сумароков родился в 1717 году в Петербурге, умер в 1777 году в Москве. В историю литературы он вошел как крупнейший представитель и теоретик русского классицизма. Песни Сумароков стал сочинять в конце 1730-х годов. Уже первая его песня, «То ль награда за мою верность…», «была принята с восхищением знатнейшими дамами, которые пели ее…танцевали под голос ее менуэты».[70] Две другие песни, сочиненные юным поэтом во время пребывания его в Сухопутном шляхетском корпусе (окончил в 1740 году), — «О места, места драгие!..» и «Места, тобою украшенны…» — также стали известными. Многие стихи Сумарокова пелись на мотивы модных «минаветов» (менуэтов), другие были положены на музыку А. Нарышкиным и Белиградским. К семи текстам Сумарокова (принадлежность которых поэту иногда оспаривается в пользу его дочери Г. Княжниной) музыку сочинил композитор Г. Теплов и напечатал их в своем сборнике «Между делом безделье…» (1759, №№ 10–13, 15–17) без имени автора. После выхода в свет этого сборника Сумароков резко возразил против незначительных изменений в стихах и, перепечатав шесть песен (кроме «К тому ли я…»), восстановил первоначальный текст в журнале «Трудолюбивая пчела» (ноябрьская книжка за 1759 год). Всего Сумароков написал свыше 160 песен и хоров. Многие из них пользовались большой популярностью, преимущественно в дворянской среде, некоторые проникли в демократические круги русского общества и фольклоризировались. Сумарокову принадлежат также тексты либретто опер Арайи и Раупаха. Об увлечении песнями Сумарокова свидетельствуют мемуаристы.[71] С 1760-х годов тексты песен и хоров Сумарокова в большом количестве встречаются в различных песенниках и сборниках кантов без имени автора, многие вошли в «Собрание разных песен» Чулкова. Сам поэт в начале 1770-х годов подготовил сборник «Песни и хоры» и предполагал издать его в числе других сборников,[72] однако это намерение не удалось осуществить. При жизни Сумарокова было опубликовано лишь 16 песен и только спустя пять лет после смерти поэта все его песенное наследие увидело свет. В согласии с нормами классицистической поэтики Сумароков придерживался принципа деления поэзии на жанры. В своей «Эпистоле о стихотворстве» он сформулировал требования к авторам песен:
Слог песен должен быть приятен, прост и ясен, Витийств не надобно — он сам собой прекрасен. Сам поэт был верен этой установке. Хотя его песни разрабатывали лишь любовную тематику, ему удалось внести в них разнообразие и элемент индивидуализации чувства. Кроме публикуемых песен в песенниках особенно часто встречаются «Сердце ты мое пленивши…» и «Чувствую скорби люты…». О места, места драгие! Вы уже не милы мне. Я любезного не вижу В сей прекрасной стороне. Он от глаз моих сокрылся, Я осталася страдать, И, стеня, не о любезном, О неверном воздыхать. Он игры́ мои и смехи Превратил, мне в злу напасть, И, отнявши все утехи, Лишь одну оставил страсть. Из очей моих лиется Завсегда слез горьких ток, Что лишил меня свободы И забав любовных рок. По долине сей текущи Воды слышали твой глас, Как ты клялся быть мне верен; И зефир летал в тот час. Быстры воды пробежали, Легкой ветер пролетел. Ах! и клятвы те умчали, Как ты верен быть хотел. Чаю взор тот, взор приятный, Что был прежде мной прельщен, В разлучении со мною На иную обращен; И она те ж нежны речи Слышит, что слыхала я. Удержися, дух мой слабый, И крепись, душа моя, Мне забыть его не можно Так, как он меня забыл; Хоть любить его не должно, Он, однако, всё мне мил. Уж покою томну сердцу Не имею никогда; Мне прошедшее веселье Вображается всегда. Весь мой ум тобой наполнен, Я твоей привыкла слыть; Хоть надежды я лишилась, Мне нельзя престать любить. Для чего вы миновались, О минуты сладких дней! А минув, на что остались Вы на памяти моей? О свидетели в любови Тайных радостей моих! Вы то знаете, о птички, Жители пустыней сих! Испускайте глас плачевный, Пойте днесь мою печаль, Что, лишась его, я стражду, А ему меня не жаль! Повторяй слова печальны, Эхо, как мой страждет дух; Отлетай в жилища дальны И трони́ его тем слух. Конец 1730-х годов Знать, судьба мне так судила, Чтоб в страданьях век изжить, И драгую отлучила, Чтоб принудить слезы лить. Век, знать, будет воздыхати И мучение терпеть, Привыкай, мой дух, страдати, Коли рок не дал ту зреть. Смутны мысли, только жалость Представляйте в память мне; Дайте, дайте в скуке радость, Чтобы зреть ее во сне. Когда будет та забава, То и буду сладко спать, Но то пущая отрава, Ежель ту мне не видать. Что ж грущу я и страдаю, Если я один люблю? Любит ли она — не знаю; Не напрасно ль я терплю? Одним видом я доволен; Видом любит; пусть терплю, И один лишь сердцем болен, Хоть не любит, я люблю. <1755> вернуться «Словарь достопамятных людей Русской земли, составленный Дмитр. Бантыш-Каменским», ч. 5, М., 1836, с. 113–114. вернуться См., например, «Жизнь и приключения А. Болотова…», т 1, СПб., 1871, с. 179. вернуться Письмо Сумарокова Г. В. Козицкому от 20 июля 1773 г. — «Летописи русской литературы и древности», изд. Н. С. Тихонравовым, т. 3, СПб., 1861, с. 79. |
