Идут они с бритыми лбами, Шагают вперед тяжело, Угрюмые сдвинули брови, На сердце раздумье легло. Идут с ними длинные тени, Две клячи телегу везут, Лениво сгибая колени, Конвойные с ними идут. «Что, братцы, затянемте песню, Забудем лихую беду! Уж, видно, такая невзгода Написана нам на роду!» И вот повели, затянули, Поют, заливаясь, они Про Волги широкой раздолье, Про даром минувшие дни, Поют про свободные степи, Про дикую волю поют, День меркнет всё боле, — а цепи Дорогу метут да метут… М. П. Розенгейм
Михаил Павлович Розенгейм родился в 1820 году в Петербурге, умер в 1887 году там же. Воспитывался он в кадетском корпусе, служил в конной артиллерии (1838–1866), по окончании Военно-юридической академии — судьей столичного окружного суда (с 1869). Первые стихотворные опыты Розенгейма относятся ко времени пребывания его в кадетском корпусе, из них «Походная песня» исполнялась в 1836 году, во время марша учебного батальона. Розенгейм сотрудничал в «Библиотеке для чтения», «Отечественных записках», «Русском вестнике», «Сыне отечества», «Русском слове», «Литературной библиотеке», «Заре». Первый сборник его — «Стихотворения Михаила Розенгейма», СПб., 1858. Эклектичный поэт (некоторые его стихи приписывались поэтому в журналах то Некрасову, то Лермонтову, то Хомякову), Розенгейм вызвал суровую критику в разных лагерях современной ему литературы (Добролюбов, Дружинин). В его поэзии причудливо сочетались вольнолюбивые мотивы («Гарибальди», «Опять обещания») и реакционные идеи официальной народности («Космополиту»). Некоторые стихи Розенгейма запрещались цензурой и ходили в списках («Памятник», «На развалинах Севастополя», «Последняя элегия»). Он проявлял интерес к народной поэзии (переложения словацких и украинских песен, стихотворение «Русская песня» и др.). На стихи Розенгейма писали музыку малоизвестные композиторы: С. Баровский («Песня русского»), В. Главач («Гимн Кириллу и Мефодию»), Л. Лисовский («В глуши»), Н. Леонтьев («Гостья»), А. Орловский («Христианство»), В. Парамонов («Ах, душно, тяжко…»), А. Шефер («Она взглянула…»), Г. Эрлангер («Не пытай у волны…»). Романс на слова «Она пела» принадлежит Р. Глиэру. Несколько стихотворений Розенгейма вошли в устный обиход. В песенниках, кроме публикуемых текстов, встречаются: «Соседка», «Ночь на исходе», «Ох житье ли ты, житье…», «Я не молод уж, друзья…» и др. Что сгрустнулся, Ваня, Что поник, родимый?.. Видно, снова Таня Пробежала мимо? Нынче хороводы, Молодежь гуляет,— И тебя охота тоже, Также подмывает. И тебе бы с Таней Поплясать хотелось? Только чтобы, Ваня, После не жалелось! В хороводах пляски, Красные резвятся, Запылают глазки, Щечки разгорятся… Хорошо, ни слова. А как той порою Забредет корова, Стопчет яровое,— Кто тогда в ответе?.. Мир тебя осудит, Вычтет, — а с семьею Что зимою будет?.. Радость да веселье Дело, брат, богатых. Ведь и девки тоже Любят тороватых, Чтобы с ними знаться, Нужно, малый, много; Где ж тебе тягаться? — Ты ж бобыль убогой! Нужны там карманы, Братец, не такие, Синие кафтаны, Шляпы щегольские!.. Стыдно ведь парнишке Стать перед народом В сером зипунишке, Хуже всех, уродом. Что ж соваться к Тане С голью неключимой? Бог, брат, с нею, Ваня. Бог с ней, мой родимый! Только ведь сначала Будет тяжеленько… Ох, и я, бывало, Плакивал частенько… Да, разгула голод Знаемое дело… Был и я ведь молод,— Молодость кипела, Тоже порывался Я повеселиться, К красным приласкаться, Хватом нарядиться. Ба!.. Да бедность злая И меня сызмала, Что жена лихая, За полу держала. Вырваться нетрудно, Одному б хватило, — И гульнул бы чудно, Как душа просила; Да тут совесть в ухо, Словно голос с неба: «Знай гуляй, Петруха, Пусть семья — без хлеба!» А семья-то, знаешь,— Старики да дети, И у них — смекаешь? — Я один на свете. И обдаст как варом… Вспомнишь их, сердечных,— Дурь пройдет угаром. Ну вздохнешь, конечно, И пойдешь за дело… Так года летели, Кровь перекипела, Кудри поседели. А теперь, любезный, Нет уж и охоты… Всё пройдет, болезный, Знай себе — работай!.. 1840-е годы Не гляди так, девица, Не сули участия: Нет, душе не верится В радость или счастие. Время увлечения Миновалось, ясное, Скрыл туман сомнения Жизни солнце красное. Было сердце молодо И любило пламенно, Но от жизни холода Стало глыбой каменной. Не буди ж ретивое Негой небывалою, Лаской шаловливою Не дразни усталое. Конец 1840-х или начало 1850-х годов |