Банальные же вещи приходится повторять — отсутствует конкуренция идей, а значит, и выбор путей развития. Отсутствует конкуренция людей, компетентность обменивается на лояльность, а значит, система загнивает.
Это ж не откровение, это ж всё говорено-переговорено, читано-перечитано, а вот каждый раз глядишь и как в первый раз видишь.
И на потуги с «державностью» глядеть смешно, на все эти вопли о «происках врагов». Хотя, разумеется, коллективная ловля черной кошки в темной комнате — занятие увлекательное, очень помогает спаянности коллектива.
Но больше всего странно глядеть мне на того, кто сверху «рулит процессом». Точнее, на трансформацию образа. Жаль, что не узнать никогда, каким сам себя видит человек. Одно понятно — ждать реальной самооценки тут не приходится, за столько лет в кремлевских коридорах способность реально себя оценить утратит любой. И я бы утратил, и ты бы наверняка. Сто раз уже сказано и повторено: «Любая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно».
Правда, некоторые, по крайней мере, способны хоть понять и оценить такую опасность. Мне редко с кем из «верхов» приходилось сталкиваться, но в конце девяностых, помню, пригласили как-то на встречу с Гайдаром. И там ему задали вопрос: изменился ли он за годы пребывания в Белом доме? Подумал, подумал и ответил: «Конечно». А потом рассказал занятный эпизод.
В декабре девяносто второго, когда его отстранили от должности, он собрал бумаги, вышел из кабинета, зашел в лифт и стал ждать, пока тот опустится на первый этаж… Лифт не двигался.
Гайдар описал свои ощущения примерно так: «Я минуту соображал, в чем дело… Пока не понял, что не нажал кнопку. Раньше ее всегда нажимал охранник». Потом усмехнулся, заметив: «Вот на этой мелочи я тогда ощутил, как должность влияет на человека».
Боюсь, еще многим, считающим себя нынче незаменимыми и непогрешимыми, придется стоять у такого лифта. Вот только многие ли потом вспомнят об этом с улыбкой?..
Реальная самооценка вообще штука редкая среди обитателей больших кабинетов. Как, впрочем, и чувство юмора. Но с этим, кстати, у нашего гаранта, как я заметил, всё более или менее нормально. В том самом 2007 году, о котором идет речь, журналист из немецкого «Шпигеля» задал ему вопрос:
«Господин президент, бывший федеральный канцлер Герхард Шредер назвал вас “демократом чистой воды”. Считаете ли вы себя таковым?»
На что, вслед за широкой улыбкой, последовал ответ:
«Являюсь ли я “демократом чистой воды”? Конечно, я абсолютный и чистый демократ. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один, других таких в мире просто нет».
А в завершение ответа горестно произнес, вздохнув:
«После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем».
Такая, понимаешь, беда.
И знаешь, стиль этот многим нравился. Пик популярности, что ни говори. Только грустновато было смотреть, как та популярность использовалась.
В принципе, с таким запасом доверия он мог бы делать все, что угодно. Мог бы действительно развернуть к демократии без прежних вывертов. Мог бы и впрямь обустроить страну, а не уповать на одну трубу. Мог бы реально прижать коррупцию, рискуя собственным креслом, но обеспечив себе место в истории.
Но он предпочел сеять повсеместно стабилизацию. Тоже неплохое занятие. Хорошо бы только понимать — для чего сеешь? Если стабилизация ради стабилизации, то вырастут лишь грозди чиновничков. Это тебе не кукуруза, ту хоть запахать можно (что после Никиты быстро и сделали), а эти сами кого угодно зароют. Надо будет — и того, кто посеял…
Но что-то я всё о грустном. Давай расскажу что-нибудь повеселее.
Знаешь, кстати, откуда пошла кукуруза? Вчера отыскал подробности — как раз в той книжке «Лицом к лицу с Америкой». Прочитал, вспомнил молодость.
Никита в 59-м году прилетел в Штаты, пообщался с Эйзенхауэром, просветил его относительно наших успехов, а тот — видимо, в знак благодарности — устроил ему поездку по стране. И во время этой поездки занесло Никитушку в штат Айова.
Лучше б его туда не заносило…
В проклятой этой Айове жил некий фермер по фамилии Гарст. Он, собственно, и пригласил Никиту в гости. Вот как описана эту теплая встреча в книге:
«По-праздничному одетые школьники дружно приветствовали Н.С. Хрущева маленькими алыми флажками. И тут, над золотыми полями Айовы, мы впервые за всю поездку увидели в руках у простого американского фермера большое красное знамя с эмблемой серпа и молота. Не скроем, эта картина, почти невероятная в условиях американской действительности, глубоко растрогала нас».
Знамя с серпом и молотом, правда, держал не хозяин торжества, тот стоял без красного флага — компания его процветала, и строить там коммунизм он пока, видимо, не решался.
Короче, встретил Гарст высокого гостя, усадил в машину, отвез на птицеферму, похвастался курочками, индюшками, другой живностью. Но особую гордость испытал, демонстрируя кукурузные поля.
И тут я выскажу крамольную мысль. По моему глубокому убеждению, Гарст работал на ЦРУ и готовил диверсию. Причем диверсия его удалась. Вид кукурузных полей настолько потряс Никиту Сергеевича, что, возвратясь домой, он повелел немедленно засеять этим чудесным растением все колхозные земли. Первый секретарь ЦК доходчиво объяснил, что кукуруза не только вкусна и полезна каждому советскому человеку, но что ею теперь начнут вскармливать поросят и коров, а значит, мяса, молока, масла будет навалом.
Куда денешься? Начали сеять, родимую. Не везде она, зараза, росла. А там, где росла, убирать ее до того, как выпадет снег, не всегда успевали. Но и не убрать или, во всяком случае, не отрапортовать, что убрана, было никак нельзя.
Много позже зять Хрущева Аджубей в своих воспоминаниях писал:
«Я стоял у окон, разглядывая чуть припорошенные снегом дали, и обратил внимание на странные волны, чередовавшиеся по земле в строгой последовательности. Корреспондент “Правды” пояснил, в чём дело. Не успели убрать кукурузу и, зная, что здесь проедет Хрущев, вывели в поле тракторы, стальными рельсами, как волоком, примяли стебли к земле…»
Так вот дурили наивного Никиту Сергеевича, пока не задурили вконец.
Но те времена прошли. Теперь лидера нации не задуришь, да и глупостями вроде кукурузы наш лидер не занимался, у него были дела поважнее. Он, как уже сказано, сеял повсюду стабильность, которая, в отличие от заморского злака, давала бурные всходы.
Жизнь, братишка, выражаясь языком нашей юности, не стояла на месте, шагая к новым успехам под знаменами партии.
Существовала, правда, одна небольшая проблемка. Наступал 2008 год, и на горизонте замаячили выборы Президента. Суверенная демократия еще не окрепла, и хотя такой атавизм, как выборность губернаторов уже отсекли, но кое-какие огрызки старых времен пока оставались.
Было над чем подумать…
ТАНДЕМ
В 2008 году Лидеру нации предстояло решить очередную задачу и решить ее с таким же блеском, с каким он решал все остальные — от массового поднимания с колен до разгрома «пятой колонны» и великой победы над стаей шакалов.
Только на сей раз задача была посложнее. Некая книжка, именуемая Конституцией, гарантом которой (не книжки, а Конституции) он являлся, была всем хороша, но имела один изъян. Там было записано, что сидеть в президентском кресле можно всего два срока подряд. Глупость эта, придуманная в смутную пору «лихих девяностых», становилась полным абсурдом в эпоху стабильности. Разве может быть стабильной власть, если самый главный начальник вынужден покидать свое кресло, еще толком не посидев в нем? И о какой стабильности можно говорить, если добрые люди, едва расположившись вокруг этого кресла, едва поделив места, едва решив, кому и сколько полагается, должны каждые восемь лет начинать всё сначала?
