Я пытаюсь кивнуть, но выходит не очень. Кажется, немного не рассчитал дозу. Вино прекрасное, но легкий шумок ощущается. Хорошо, что не попробовал чачи.

— Демократия у вас, дорогой. Это правда. Может, еще смешная чуток, но это ж — начало. У нас тоже пока хреново получается.

— Почему смешная? — подозрительно спрашивает мой регбист. — Какая смешная?

— Да это я просто так. Нормально всё, Гуга.

— Ничего не смешная, — чуть надувшись, бормочет он. — Почему так сказал? Думаешь, раз Миша у нас, значит — смешно? Вот погоди, когда мы хорошего президента изберем, тогда приедешь, посмотришь.

Нет, я точно перебрал. Надо было остановиться пару бокалов назад. Сейчас начнется дискуссия.

— Знаешь, Гуга, демократия — это не тогда, когда можно хорошего выбрать, а когда можно плохого снять. Любой хороший — что ты, что я, что кто другой — до власти дорвавшись, рано или поздно плохим станет. Эта штука так устроена, она иначе не пашет… Главное, чтобы люди могли плохих снимать. Ну, и чтобы хотели…

Всё, довольно, заканчиваем, пошла она в задницу, эта политика.

Маленькая, хрупкая Ия в дальнем конце стола берет гитару и начинает что-то тихо наигрывать. Я прошу ее спеть. Она улыбается и поет какую-то грузинскую песню. Мужчины, один за другим, подхватывают. Поют на грузинском, на русском, поют, переходя с русского на грузинский…

Потом встает Гуга и сообщает, что хочет произнести тост.

— Предлагаю выпить за усопших, — негромко произносит он. — За тех, кого нет.

Это традиционный тост — наряду с тостами за встречу, за родителей, за друзей.

— И за тех, кто погиб, — говорит он, повернувшись ко мне. — За всех. Кто б за кого бы ни был. У Господа — все свои.

Мужчины поднимаются. Гуга смотрит на меня, держа в руках бокал с красным вином.

— И чтоб не воевать нам больше… Никогда чтобы… Пропади она пропадом, эта война.

Фразы, что он сейчас произносит, я запишу через несколько минут, выйдя на кухню. Запишу дословно на листке блокнота, который постоянно таскаю в кармане.

Точно такие же слова я слышал за время моей поездки несколько раз. А по сути, они звучали всегда. За любым столом. Всегда. Даже когда их не произносили…

А потом была дорога в аэропорт.

Рейс на Киев отправлялся в четыре утра. Долетели нормально. Переждали часа полтора в аэропорту Борисполь и вылетели в Петербург. Рядом со мной сидел жизнерадостный молодой парень в черном костюме, при галстуке. Такой вполне преуспевающий средний класс, который всё никак не может народиться. Но, видимо, все-таки нарождается.

— Вы сами из Питера? — спросил он, держа на ладони пластиковый стаканчик с апельсиновым соком.

— Из Питера.

— Я тоже, в Киеве филиальчик у нас. Вот, приходится мотаться взад-вперед. Кризис, блин!.. А вы тут по делу или как?

— У меня пересадка здесь.

— А… Тут многие с пересадкой летят… Издалека?

— Из Тбилиси.

— Во как… Далеко занесло…

Посидели, помолчали.

— Ну, и что у них там? — Он пригубил сок и с беззлобной улыбкой добавил: — Не, а всё-таки хорошо мы их долбанули…

Вот, рассказал тебе немного про Грузию. Теперь вернемся в родные Пенаты.

Наступивший 2011 год сулил гражданам — и простым, и элитным — много интересного. Во-первых, предстояли новые выборы в Думу. И хотя мало кто сомневался, что главная партия снова одержит победу, но какой процент на сей раз будет «спущен сверху», об этом можно было только догадываться.

Во-вторых, в следующем году надлежало выбирать нового Президента. А тут полной ясности не было. Тандем работал исправно, и Дмитрий Анатольевич на переднем сиденье по-прежнему грезил модернизацией. Он даже учредил специальный Центр стратегических разработок, собрав туда разных умных людей, коим велено было думать, как и что вокруг модернизировать. Но и Владимир Владимирович крутил педали не просто так. Он собрал других умных людей и придумал Агентство стратегических инициатив. Не одному же Дмитрию Анатольевичу думать о стратегии, так ведь можно слишком замодернизироваться. Тем более что в своих высказываниях передний седок тандема не всегда был достаточно осторожен, вспомни хотя бы его перл насчет «свободы и несвободы».

И о выборах в Думу, и о судьбе главной партии Владимир Владимирович тоже не забывал. Нужные голоса, разумеется, будут обеспечены, но и подстраховаться не мешало. Потому весной 2011 года премьер-министр надумал создать Общероссийский народный фронт. Из тех сознательных граждан, кто вступит в такой Фронт, он предложил отбирать наиболее зрелых и включать их в предвыборный список единой и наделимой. Членами партии они могли и не быть, но мандатов бы ей добавили.

Вот что значит стратегическое мышление.

Услышав зов боевой трубы, сотни простых людей, не говоря уже о начальниках, ринулись записываться в ряды фронтовиков. Эти ряды пополнили даже целые общественные и необщественные организации. Так, например, Главный начальник всей российской почты отрапортовал, что 370 тысяч работников почтовых отделений готовы немедленно присоединиться к такому святому делу. Начальник всех железных дорог решил не отставать и заявил, что все, кто трудится в его ведомстве, — от машинистов до путевых обходчиков — просят о вступлении. Активисты-общественники тоже подали голос, и летом в рядах фронтовиков уже числилось 450 разных организаций и движений.

Впору было вывешивать на дверях бесчисленных офисов плакат: «Контора закрыта. Все ушли на фронт».

Но, как всегда, нашлись отщепенцы, взявшиеся порочить великую идею. Начали выяснять: что именно представляет собой Фронт Владимира Владимировича? Если это общественная организация, то почему она не зарегистрирована, как того требует закон? А если это что-то иное, то на какие средства это «что-то иное» существует?

Лидер нации, естественно, дискутировать с этими дебилами не стал, а его пресс-секретарь коротко отрезал: «Фронт — это общественная инициатива, а не организация».

Что тут непонятного? Собрались инициативные граждане и по своей инициативе устроили нечто инициативное. Перестаньте лезть с дурацкими вопросами.

Отщепенцы заткнулись, а Владимир Владимирович тем временем завоевывал сердца новых сторонников.

Летом город Новороссийск, что на берегу Черного моря, увидел яркое зрелище. По солнечным улицам в сторону порта ехала огромная колонна мотоциклистов-байкеров. Возглавлял колонну премьер-министр в черной рубашке, черных джинсах, темных очках и черных байкерских перчатках. Он сидел за рулем мощного трехколесного мотоцикла Harley-Davidson. А это, скажу я тебе, не автомобиль «Лада». И такое зрелище, братец, почище каких-то амфор.

Колонна остановилась у причала, где стоял артиллерийский крейсер «Михаил Кутузов». Народ ликовал, суровые байкеры взирали на своего кумира, едва сдерживая слезы восторга.

Премьер быстро взошел на борт, куда по такому случаю натащили кучу динамиков и музыкальной аппаратуры. Когда на пирсе смолкли радостные крики, он произнес речь, назвал доблестных рыцарей в шлемах «братьями» и закончил словами: «Только вперед!»

Вперед, правда, мотоциклам ходу не было, поскольку впереди лежало море. Но атмосферу общего ликования этот факт не испортил. Мне же, глядевшему тот митинг по «ящику», показалось, что в данном случае больше подошел бы броневик. Только броневиков-то нынче днем с огнем не сыщешь. Хотя и корабль неплохо — почти крейсер «Аврора».

Кстати, эта поездка с байкерами была не первой. Еще год назад Владимир Владимирович посетил их в Крыму. Правда, там всё было попроще. Один из мотоциклистов даже посетовал премьеру, что железные кони у них сплошь иностранные, а попытка создать что-то подобное в родной стране успеха не принесла. Но тут уж ничего не поделаешь — Владимир Владимирович тоже был единственным, кто, в отличие от других премьеров и президентов из «большой восьмерки», ездил на иностранном автомобиле. Так что байкерам грех было жаловаться.