Человек формируется под влиянием разных факторов, а картина мира зависит от того, как тебе этот мир объяснили. Бывают, правда, исключения, хотя в данном случае едва ли. Зачем копать, если схема проста и понятна?

Но тут — сбой. Привычная схема треснула, надломилась.

Тоска, сумятица… Однако закон дзюдо гласит: «Никогда не сдавайся». Ставим щит и меч до поры в угол, начинаем новую жизнь.

Кабинеты, кабинеты, кабинеты… Питер, Москва, ступенька, ступенька, ступенька. Чем выше, тем больше неразличимых, отштампованных людишек вокруг. Тебя используют, ты используешь. Орднунг сменяется тихой грызней под ковриком.

Ничего, привыкаешь.

Еще год, еще, еще… И вот — пробил час, грянул он, бой курантов. Призвали, назначили. Отказываться не стал.

Новый кабинет, новый стол, высокое кресло — выше некуда. Садимся, обдумываем схему. Позади — бардак, впереди… Что впереди?.. То, что в памяти сохранил — Держава. Какая? Не важно какая, главное, что держава.

Кто противится?.. Враги… Хорошо учился, запомнил — кругом враги. Слопать норовят, «отхватить кусок пожирнее». Гуляешь вместе на саммитах по тенистым аллейкам, но вместе не получается — болтают промеж собой на английском, поглядывают свысока. Ну, ничего, выпендривайтесь, выпендривайтесь, я-то английский выучу, а вы без нефти, газа не проживете.

Вот только работать с кем? Толковых по пальцам пересчитать, у остальных одна работа — петь тебе аллилуйю с суконными рожами. Но если подумать, может, оно и неплохо. Народ мудр, однако ж пока не созрел для другого. Так что пускай распевают.

С другими бы разобраться — с «пятой колонной». Наслушались врагов, хают вертикаль, тычут пальцем в суконных. А кто без них обходился?

С горлопанами разговор один — закрой пасть и молчи в тряпочку. Вещать — дело царское. Как там в книжечках: «рычаги информационного воздействия»? Вспоминаем старенький телевизор, «голубой экран», программу «Время», диктора с бумажкой. Вот они — рычаги. Выстроил вертикаль из суконцев, настроишь и «ящик». Всех — в один строй. Для благого ж дела…

И снова годы идут. Всё больше привыкаешь и к аллилуйщикам. И к суконным рожам вокруг привыкаешь. Прут, тырят, на лапу берут? А за нитку потянешь — бог знает куда приведет. (Да и знаешь ты — куда). Черт с ними. Менять без конца — себе дороже.

Чиновнички воруют и не делают ни хрена? Так они всегда воровали и особым рвением не отличались. Можно, конечно, прикрикнуть для вида еще разок. Хорошо, прикрикнешь. Завтра выйдешь на трибуну и скажешь, нахмурив бровь: «Мы не отдадим страну в руки бездействующих и коррумпированных бюрократов…» Тебе вяло поаплодируют. И среди тех, кто будет хлопать в ладошки, увидишь ты те же суконные рожи. Они хорошо знают, что ты всё знаешь про них. И ты знаешь, что они знают про то, что ты знаешь.

Все знают про всех. Все за руку в общем кружке.

Стабилизация…

Я, братец, иногда представляю себе такую картинку. Сидит некий человек в большом кабинете, устал, наработался, смотрит в окно. За окном — вечер, в кабинете тишина, всё спокойно вокруг. И вообще всё спокойно, ты не зря поработал. Система, над которой трудился не один год, выстроена, партия — одна и лояльна тебе, даже с избытком, за парламент можно не беспокоиться. Ты долго выстраивал такую систему и полагал, что сможешь управлять ею. Ты думаешь так до сих пор. Но единственные, кто суверенен в такой системе, — это окружающие тебя людишки с циничной усталостью в глазах.

Ты сам их породил, и тебе уже не обойтись без них. Кто от кого больше зависит — поди, разберись.

Тебе не перечат, тебе изо дня в день трендят, что велик и незаменим, докладывают о заоблачном «рейтинге». И ты сам начинаешь верить в собственную незаменимость. Хотя цена этим речам и людишкам, произносящим их, тебе известна. Не секрет и то, что, уйди ты завтра, все гурьбой кинутся облизывать очередного начальника и клеймить тебя.

«Что поделать? — думаешь ты. — Таков удел всех, обладающих властью».

Большой кабинет, удобное кресло, темные шторы.

Покой, порядок, стабильность.

Кругом — стабильность…

И вдруг, так вот сразу — в тишине и благодати — ни с того ни с сего грохотнуло: «Майдан!!!»

Эхом — по коридорам, по кабинетам, над креслами, над портретиками.

Задергали ушами: «Где?.. Как?.. Что за хрень?..»

Рассказываю.

К тому времени, когда мы с тобой последний раз виделись, страны, в которой мы имели счастье родиться, уже не было на картах. Развалили ее, как известно, три мужика под елкой в Беловежской пуще.

Все, что ты мог лицезреть в 99-м году, и сейчас наверняка помнишь.

Прибалты, наслаждаясь независимостью под крылом европейцев, изрядно возомнили о себе и начали делить всех на граждан и «неграждан». Европа поморщилась, сказала: «Как-то не комильфо выходит, ребята». Но свобода, как мы знаем, хмелит. Тем более совсем-совсем независимых. Да и натерпелись в конце тридцатых, после «Молотова — Риббентропа», забыть трудно.

В общем, вели себя не очень хорошо.

Можно было, конечно, через Европейский суд надавить. Попытались. Враз не получилось. А долгую тяжбу начинать с теми европейскими бюрократами — это ж одна морока. «Замучишься пыль по коридорам глотать», как выразился однажды наш гарант.

В 2006 году мы ответили симметрично. Запретили латвийские шпроты. Главный санитарный врач провел санитарно-политический анализ и выяснил, что шпроты те ни к черту не годятся — сплошная отрава.

В Молдавии тоже стали чудить — кого-то не того выбрали. Политсанитарный врач разобрался и с этими. Проверил молдавские вина и тоже нашел отраву. (Леонид Ильич, должно быть, недоглядел. А сам ведь из тех краев — мог бы заметить.)

Словом, и молдаван приструнили. Не хотим вашего пойла, глотайте сами.

Одновременно занялись грузинским вином и «Боржоми».

В Грузии вообще невесть что творилось. Сначала Гамсахурдию — того, что еще при тебе правил, сменил, если помнишь, Шеварднадзе. Этого, после короткой стычки в 2004-м, скинул новый президент. Звали Саакашвили. О нем и обо всем, что с ним связано, я постараюсь тебе еще рассказать. Если хватит терпения.

Саакашвили был паренек импульсивный, тоже захотел в Европу и даже, представь себе — в НАТО. А такого, сам понимаешь, мы уж никак не могли стерпеть.

«Цинандали» — вон! «Гурджаани» — вон! «Саперави» — вон! И «Боржоми» — туда же.

Борьба велась нешуточная. Но больше всего заботила Украина. О ней, собственно, и пойдет речь.

Кравчука, может быть, вспомнишь. Первый «незалежный» президент — тот, что вместе с Елкиным порушил СССР.

Кстати, еще раз о Союзе — для объективности. Просто чтобы освежить память.

У нас же в марте 91-го был референдум — насчет того, сохранять Союз или нет. Тогда проголосовали «за» 78 процентов. Вздыхающие о «катастрофе XX века» не устают про то напоминать. Мне, честно говоря, тоже хотелось бы прокатиться без всяких там виз в Прибалтику, выпить рюмочку «Старого Таллина» (тогда еще с одним «н» писалось, теперь — с двумя). Хотелось бы в Ригу махнуть свободно, без визы. Да много куда еще. Так ведь развалили державу охламоны под елкой.

Только вот как-то подзабылось, что в августе того же 1991 года на Украине (нынче принято говорить «в Украине») провели такой же референдум — о независимости. Теперь уже — о независимости от Союза. И там проголосовали «за» девяносто процентов.

Такая вот нестыковочка имеется. Но это так — для справки…

В 1994-м на (в) Украине Кравчука сменил Кучма. Ностальгией, видимо, страдал не слишком, хотя бы потому, что написал книжку «Украина — не Россия». В НАТО, правда, не рвался, но в сторону Европы поглядывал. С ним отношения складывались более или менее терпимо, за исключением того, что братья наши изредка подворовывали газ из трубы, по которой мы гнали его европейцам. Кучма эти домыслы отвергал, но затем всё ж признался: «Бывает. Воруем. Нехорошо».