Таково своеобразие мусульманской этики, рассмотренной самой по себе, в рамках его собственной «логико-смысловой грамматики» (А.В. Смирнов). Возвращаясь к её сравнительной (с христианско-европейской этикой) характеристике, можно сказать, что она другая. Она другая в целом, не в своих конкретных нормах и добродетелях, а в их системном единстве. Это не значит, что она лучше или хуже. Она другая. Этика, ставшая духовной основой огромной цивилизации, которая существует более тысячи лет, заслуживает того, чтобы ее оценивали по ее собственным критериям. Если моральный опыт человечества складывается из различных традиций, которые взаимно дополняют друг друга, подобно тому как разные цветы, соединяясь вместе, могут составить один прекрасный букет, то этика Корана, вне всякого сомнения, является одной из них. Она имеет вполне самоценное значение.

С именем Сократа связано качественное изменение в истории европейской культуры, суть которого хорошо передал Гегель словами о том, что место оракулов заняло свидетельство духа индивидуумов. Сократ является родоначальником философской этики, которая, в отличие от религиозной, рассматривает мораль в качестве предмета, целиком находящегося в компетенции человека, в границах его познавательных и практических возможностей. Суть его морального учения состоит в следующем.

От сознательного выбора человека (не от судьбы или каких-то иных неподвластных ему сил) зависит то, насколько его фактическая жизнь соответствует его же собственным представлениям о достойной жизни. А сознательный выбор есть знающий выбор. Расхождения между моральными притязаниями и счастьем, когда счастливыми оказываются худшие, точно также как и раздоры между людьми на пути к счастью связаны с неправильным пониманием счастья. Есть только один путь к счастью — путь доказательного знания.

Добродетель тождественна знанию. Это значит, что только добродетельного можно считать действительно знающим. Получается круг: добродетель зависит от познания — познание зависит от добродетели, по крайней мере, в том смысле зависит, что именно добродетель является несомненным критерием действительного знания. Не может быть поведение человека разумным, если оно не является одновременно нравственным. И наоборот. Поэтому до тех пор, пока добродетель будет находиться в конфронтации со счастьем, человек не может утверждать, что он что-то знает, что он живет разумной жизнью.

Сократ излагал свои взгляды только устно, они дошли до нас через свидетельства современников. Основными среди этих свидетельств являются сочинения его юных друзей и последователей Ксенофонта (прежде всего «Воспоминания о Сократе») и Платона. В случае последнего не всегда легко провести границу между взглядами Сократа и самого Платона. К сократическим обычно относят ранние диалоги Платона до «Протагора» включительно. Считается несомненным, что по крайней мере в «Апологии» и «Критоне» платоновский Сократ соответствует историческому оригиналу.

Сократа-философа нельзя отделить от Сократа-человека, ибо мудрость знания состоит в мудрости жизни. Для него философия была адекватным способом человеческой жизни. Поэтому для понимания мировоззрения Сократа факты ею биографии так же важны, как и его суждения.

Когда Сократ ждал в тюрьме исполнения смертного приговора, его друг Критон, подкупив стражу и сделав другие необходимые приготовления, предложил ему убежать из неволи. Обдумывая эту возможность, Сократ рассуждает так. Убежав, он сохранит жизнь, но изменит своим убеждениям, поставит себя в положение, при котором не сможет выполнять свой долг. Отклонив предложение Критона, он непременно погибнет, но сохранит верность убеждениям. Сократ сознательно и обдуманно выбирает второй вариант. Он выбирает смерть, ибо «всего более нужно ценить не жизнь как таковую, но жизнь хорошую»[43].

С разграничения между жизнью как таковой и жизнью хорошей начинается мораль и этика. Оно, это разграничение, является также исходной основой морального мировоззрения Сократа. Жизнь как таковая или жизнь сама по себе — жизнь в ее естественном и социальном выражении; она складывается под воздействием объективных сил и обстоятельств, которые могут быть для индивида роковыми или удачными, но всегда остаются по отношению к нему внешними. Жизнь хорошая или достойная — человеческий образ жизни, то есть такое качество жизни, которое задается ей сознательными усилиями самого человека и выражается в понятиях доброго, прекрасного, справедливого. Совершенный, добродетельный человек достоинство жизни ставит выше самой жизни. Он следует своим убеждениям и стремится к тому, чтобы его убеждения были правильными. «Я не способен, — говорит Сократ про себя, — повиноваться ничему из всего, что во мне есть, кроме того убеждения, которое после тщательной проверки представляется мне наилучшим» (1, 119). Все практические и интеллектуальные усилия Сократа были посвящены поиску ответа на вопрос, какие убеждения являются наилучшими, какая жизнь — самой достойной.

По словам Сократа, ему с детства сопутствовал некий демон, ангел-хранитель — внутренний голос, предостерегавший его от совершения каких-то поступков. Именно предостерегал. Он никогда не говорил, что надо делать. Он говорил только о том, чего не надо делать. Сократ доверял этому голосу и всегда следовал его указаниям. Принято считать, что в данном случае речь идет о голосе совести. Сократ придавал первостепенное значение внутренней обоснованности поступков, стремился жить в согласии с самим собой. Это стремление к самоидентичности прежде всего обнаружилось в выборе жизненного пути.

Отец Сократа был каменотесом и научил сына своему ремеслу. Сократ хорошо усвоил искусство ваяния (высказывалось даже мнение, что ему принадлежат некоторые скульптуры Акрополя). Однако он не пошел по стопам отца. Он не пошел ни по чьим стопам. Сократ сам придумал себе «профессию» — вести беседы с согражданами о смысле жизни, чтобы вместе искать нравственную истину и пути к самосовершенствованию. Он хотел прожить жизнь достойно своего человеческого призвания и потому искал ответа на вопрос о том, в чем состоит человеческое совершенство и как стать совершенным. Ответ он искал вместе со своими согражданами, которые также должны были бы хотеть этого же самого. Он сравнивал Афины с благородным, но обленившимся от тучности конем, а себя — с оводом, не дающим ему покоя. Сократ говорил, что его, видимо, бог приставил к афинянам, чтобы он, носясь повсюду, каждого из них «будил, уговаривал, укреплял непрестанно» (1, 100). Сократ видел себя, свое призвание в том, чтобы «рассуждать о нравственной философии по рынкам и мастерским», исследуя, по его словам, «что у тебя и худого и доброго в доме случилось» (Гомер)[44]. Он был готов к таким рассуждениям в любое время и с любым человеком.

Рассказывают, что один известный физиогномист, впервые увидевший Сократа, прочитал на его лице знаки чувственной и порочной натуры. Когда он высказал это мнение, то люди, с которыми Сократ по своему обыкновению вел беседу, подняли его на смех. Однако Сократ заступился за физиогномиста, признав, что в нем очень сильно чувственное начало, но он обуздал его. Сократ обладал внешностью (приземистая фигура, бычья шея, глаза навыкате, толстые чувственные губы, бесформенный нос и т. д.), которую принято считать низменной. Если это так, то он развил огромную силу духа не благодаря, а вопреки природе.

Сократ сам изваял свой человеческий образ. Его жизненный выбор не был продолжением семейных традиций и природных предпосылок. Человек, разумеется, не живет в безвоздушном пространстве. Время и обстоятельства диктуют его поступки. Сократ в этом отношении не был исключением. На нем как гражданине, сыне, отце, муже лежали определенные обязательства, и он их вполне добросовестно выполнял. Сократ жил согласно нравам, отличаясь от большинства современников в двух отношениях. Во-первых, при выполнении своих предзаданных обязанностей он также стремился быть предельно добросовестным. Сократ оставался индивидуально ответственным также при совершении социально клишированных поступков, в результате чего эти поступки, будучи объективно детерминированными, оказывались одновременно субъективно обоснованными. Так, например, он входил в состав суда, рассматривавшего дело стратегов, которые, выиграв битву при Аргинусах, не похоронили погибших, и был единственным, кто не согласился с вынесением смертного приговора. Участвуя в битвах Пелопоннесской войны, он обнаружил неподдельное мужество; дважды, рискуя собственной безопасностью, спасал жизнь других. Словом, привычные дела и обязанности Сократ выполнял примерно. Во-вторых, хотя он и честно выполнял все, что предписано законом и обычаем, тем не менее он не идентифицировал себя с этим. Как считает Сократ, человеку не следует «заботиться о своих делах раньше и больше, чем о себе самом» (1, 106). Богатство, здоровье, мнение окружающих — все это вторично. Первичным же и самым важным является забота о душе. Сократ «пренебрег всем тем, о чем заботится большинство — корыстью, домашними делами, военными чинами, речами в Народном собрании, участием в управлении, в заговорах, в восстаниях» (1, 106), потому что он искал нечто более важное и ценное.