В Медине Мухаммед формулирует идею священной войны. Исчерпав возможности проповеди в деле распространения новой веры, Мухаммед оказался перед задачей: как воздействовать на тех, для кого слово, очевидная истинность божественного откровения не обладает достаточной убедительностью. Он понимал, что там, где бессильно слово, решающим может оказаться сила. Мухаммеду предстоял тяжелый выбор. Он приходит к выводу, что война оправданна как война за веру и постольку, поскольку она навязывается обстоятельствами жизни правоверных во враждебном окружении: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте — поистине, Аллах не любит преступающих!.. И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а (вся) религия будет принадлежать Аллаху» (2:186, 189). Война ставит целью не обратить в веру (поскольку речь идет о людях Писания — это дело добровольное), а привести к покорности. Война для него не является религиозным принципом, а лишь средством для распространения веры — обращения язычников в ислам.

Однако, допуская войну, Мухаммед освящает ее, находя для этого сильные аргументы, основными из которых являются следующие два; добродетель веры выше порока убийства («ведь соблазн — хуже, чем убиение!» — 2:187); смерть за веру прекрасна не тем, что она прерывает земную жизнь, которая и без того является бренной, а тем, что она открывает ворота вечности («И сказали они: «Господи наш! Почему предписал Ты нам сражение? Если бы Ты отложил нам до близкого срока?» Скажи: «Пользование здешней жизнью — недолго, а последняя жизнь — лучше для того, кто боялся, и не будете вы обижены ни на финикову плеву» — 4:79). Идея священной войны, даже если бы она была верна сама по себе, что, конечно, не так, уязвима с практической точки зрения, ибо войну невозможно удержать на высоте служения вере, полностью очистив от других мотивов. Даже в войнах, которые вел Мухаммед, немаловажную роль играла добыча; сам он, по крайней мере в одном случае, был инициатором убийства из-за чувства личной мести (после битвы при Бадре).

Обосновав высокое религиозное предназначение своего народа и идею священной войны, Мухаммед упорно сплачивал арабов в духе исламского образа жизни, обнаружив выдающиеся дипломатические способности и полководческий талант. Он предпочитал добиваться целей мирно, путем компромиссов, но там, где они оказывались недостаточными, решительно брался за оружие (Мухаммед совершил 19 военных походов, а после смерти в его крайне скромном личном имуществе осталось восемь мечей.) Наиболее трудной, долгой, разнообразной по методам и блистательной по результатам была борьба Мухаммеда за покорение Мекки и обращение курайшитов в ислам. Мухаммед сплотил разрозненные и враждовавшие между собой арабские племена, объединил их в единое государство и привел к единой вере.

Арабы были оружием ислама, но никак не его ограничением. Мусульмане исходили из глубокого убеждения, что все люди равны перед богом и все они должны подчиняться законам Корана. Они понимали свою миссию как всемирную и были готовы приобщить к истине ислама все народы. Мухаммед не вышел за пределы Аравии, хотя и собрал к концу жизни большое войско для похода против Византии. Это сделали его преемники.

Мухаммед умер шестидесяти трех лет в Медине в 632 году. Смерть его была естественной, хотя здоровье его было подорвано тем, что за несколько лет до этого одна женщина пыталась отравить его, прислав в дар зажаренного барана, смазанного ядом. Она сделала это в отместку за то, что мусульмане уничтожили всех ее родственников. Мухаммед взял в рот кусок отравленного мяса, но быстро, ощутив неладное, выплюнул его (один из сотрапезников, который был не столь ловок, умер). Мухаммед предчувствовал свою смерть; об этом свидетельствует и то, что он придал последнему посещению Мекки прощальный характер, и то, что он отпустил на волю своих рабов. Он умер в зените славы, на пике успехов, с сознанием выполненного долга. Его последними словами были: «нет… великие… товарищи… в раю». Похоронен он в Медине, его могила является второй после Каабы святыней мусульман.

Суть откровения Мухаммеда состояла в том, что миром правит бог. Бог сотворил небо и землю. Он поднимает солнце, посылает дождь на землю. Он — всесильный владыка миров. «Он — первый и последний, явный и тайный, и Он о всякой вещи знающ» (53: 3). Бог питает и не питается. Все зависит от бога, но бог сам не зависит ни от чего. Он абсолютен во всех отношениях. Будучи абсолютным, он является также богом истины, справедливости и милосердия. Поэтому только он может быть покровителем человека, его опорой и надеждой. Ни себе, ни другим людям, ни обстоятельствам, ни силе богатства, ни блеску власти, ни луне и ни звездам, ни чему-нибудь иному, а одному только богу можно довериться до конца и полно. Все преходяще, несовершенно. Один бог вечен и совершенен. Хвала его в нем самом, Поддержка бога настолько сильна, что человек может сказать: «Довольно мне Аллаха! Нет божества, кроме Него; на Него я положился, ведь Он — Господь великого трона!» (9:130).

Первый и основополагающий постулат истинной религии требует от человека отдаться во власть бога, безотчетно и безусловно довериться ему. Мухаммед начинает свои проповеди изъявлением полнейшей покорности богу: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного!» Этими словами в их первозданном арабском звучании (бисмилла-хи-р-рахмани-р-рахим) мусульмане предваряют всякое дело, в том числе прием пищи, подчеркивая тем самым, что все, что они делают, они посвящают богу и за все благодарят его.

Бог один. Рядом с ним нельзя ставить других богов. Или, как это говорится в Коране, никого нельзя давать ему в сотоварищи. Это положение является принципиальным и специфичным для ислама, монотеизм которого можно считать самым акцентированным и последовательным. Оно, разумеется, прежде всего направлено против, языческого политеизма, в частности против мекканского культа арабов, которые наряду с Аллахом как верховным божеством чтили еще трех других богинь. («Они призывают помимо Него только женский пол» — 4:117.) Но не только. Идея едино-единственного бога заострена также против христианской идеи богочеловека. «Ведь Мессия, Иса, сын Мариям, — только посланник Аллаха… Веруйте же в Аллаха и Его посланников и не говорите три! Удержитесь, это — лучшее для вас. Поистине, Аллах — только единый бог» (4:169). Человек не может быть богом. Ни при каких условиях. Соотношение бога и человека строится таким образом, что человеческий порядок целиком зависит от божественного, а божественный порядок ни на йоту не зависит от человеческого.

Идея единого бога хорошо оттеняется взглядом Мухаммеда на самого себя. Мухаммед — такой же человек, как все остальные, с единственным отличием, что бог поручил ему быть своим посланником и пророком среди арабов; «Я не говорю вам, что у меня сокровищницы Аллаха, и не знаю я сокровенного, и не говорю вам, что я — ангел. Я следую только тому, что открывается мне» (6:50). Вот еще характерное место в Коране: «Скажи: «Я ведь — человек, подобный Вам; ниспослано мне откровение о том, что бог ваш — Бог единый. И кто надеется встретить своего Господа, пусть творит дело благое и в поклонении Господу своему не присоединяет к Нему никого» (18:110).

Мухаммед полагал, что он завершает большую череду пророков, посланных богом до него к другим народам (потому его именуют печатью пророков); одним из своих предшественников на этом поприще он называет также сына Мариам (Марии) Ису (Иисуса), ошибочно принимаемого, как он считает, его последователями за сына бога.

Мухаммед был, несомненно, глубоко и всесторонне одаренным человеком, мусульманская традиция рассматривает его жизнь как образцовую. Но отсюда следует: даже лучший из людей, согласно логике мусульманской веры, может быть всего лишь слугой бога, его пророком. Большего ему не дано. При этом, разумеется, и Мухаммеду открыта не вся тайна, а только ее часть.

Мусульманская религия, таким образом, не содержит в себе идеи подобия человека богу. Она с самого начала отсекает претензии человека на абсолютность, очерчивает его возможности как принципиально ограниченные. Она блокирует его поползновения на самость — самомнение, самовластие, самоутверждение. Мухаммед не был, конечно, человеком тихим, созерцательным. Чтобы взвалить на себя миссию пророка, этих качеств было недостаточно, надо было еще обладать деятельной, активной натурой. И он обладал ею. Мухаммед встряхнул арабские племена, сплачивал их в единый народ, который освежающим вихрем ворвался в историю. Было бы неверно думать, будто мусульманская религия несовместима с исторической настойчивостью, энергией деятельности, активным преобразовательным отношением к жизни. Совместима. Она только учит человека с доверием относиться к судьбе, которая может быть как счастливой, так и превратной. Она предостерегает его от того, чтобы во что бы то ни стало навязывать свою волю миру (на то у него нет ни прав, ни сил). Предостерегает от психологии господина и победителя. И учит человека ограничивать свою власть пределами возможного — а они, эти пределы, с одной стороны, заключены в самой природе вещей, как они созданы богом, а с другой — указаны ему богом непосредственно через обязанности и ограничения, которые налагаются Кораном. Эти обязанности и ограничения мы рассмотрим позже, а сейчас вернемся к мусульманской вере.