Предлагаемые ниже высказывания извлечены из философских сочинений Л. Н. Толстого. Они дают общее представление о его жизнеучении.

«Верьте… себе, тому вечному, разумному и благому началу, которое живет в каждом из нас» (37, 63).

«Он (Христос. — А. Г.) не мечтал на кресте, а кричал и умер за свое учение. И так же умирали и умрут еще много людей. Нельзя говорить про такое учение, что оно — мечта» (23, 331).

«Как огонь не тушит огня, так зло не может потушить зла» (23, 334).

«Только бы люди перестали себя губить и ожидать, что кто-то придет и поможет им: Христос на облаках с трубным гласом, или исторический закон, или закон дифференциации и интеграции сил» (23, 384).

«Прав человек ни на что не имеет и не может иметь; он только имеет обязательства за благо, данное ему» (23, 407–408).

«Человек не затем живет, чтобы на него работали, а чтобы самому работать на других. Кто будет трудиться, того будут кормить» (23, 430).

«Да, какой должен быть ужасный умственный упадок людей нашего мира, когда они могут верить тому, что жизнь их станет хуже, если они перестанут казнить, мучить, убивать, вешать друг друга» (37, 51).

«Если человек может спастись искуплением, таинствами, молитвой, то добрые дела уже не нужны ему» (28, 60).

«Христианское учение есть указание человеку на то, что сущность его души есть любовь» (28, 85).

«Человек может перестать делать то, что он считает дурным, но не может перестать считать дурным дурное» (28, 105).

«Все люди нашего времени ненавидят тот самый порядок вещей, который они сами же поддерживают» (28, 159).

«Знать то, когда наступит день и час царства божия, люди никак не могут, потому что наступление этого часа ни от кого другого не зависит, как от самих людей» (28, 219–220).

«Люди уже давно живут жизнью, противной их сознанию» (28, 276).

«Главное же то, что если бы и допустить, что существующий строй необходим, почему ты именно чувствуешь себя обязанным, попирая все лучшие человеческие чувства, поддерживать его? Кто тебя приставил нянькой этого разрушающего строя?» (28, 289).

«Живи, отыскивая бога, и тогда и не будет жизни без бога» (23, 46).

«Если же одни люди могут знать, и чем справедливость и могут быть справедливыми, то почему же всем людям не знать этого и не быть справедливыми?» (37, 170).

«А между тем дело сенатора, министра, монарха, руководителя партии точно так же низко, несвойственно человеческой природе, гадко, даже хуже дела палача, шпиона тем, что оно, будучи таким же, как и дело палача, шпиона, прикрыто лицемерием» (37, 210). «Я не могу не чувствовать, себя участником совершаемых вокруг меня преступлений» (37, 92).

«Ищите царства небесного и правды его в своей душе, и все будет хорошо» (23, 303).

«Злодей занес нож над своей жертвой, у меня в руке пистолет, я убью его. Но ведь я не знаю и никак не могу знать, совершил ли бы, или не совершил бы занесший нож свое намерение» (37, 206).

Статья «Не убий» была написана Л. Н. Толстым в 1900 году в ответ на убийство итальянского короля Гумберта I. Долгое время в России она была под запретом. Она переделывалась Толстым не менее семи раз. Статья содержит наиболее краткое изложение концепции непротивления злу насилием. Печатается по изданию: Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 34. М., 1952.

Когда по суду казнят королей, как Карла 1, Людовика XVI, Максимилиана Мексиканского, или в дворцовых революциях убивают их, как Петра III, Павла и разных султанов, шахов и богдыханов, то об этом обыкновенно молчат; по когда убивают их без суда и без дворцовых революций, как Генриха IV, Александра II, императрицу австрийскую, шаха персидского и теперь Гумберта, то такие убийства возбуждают среди королей и императоров и их приближенных величайшее удивленное негодование, точно как будто эти люди никогда не принимали участия в убийствах, не пользовались ими, не предписывали их. А между тем самые добрые из убитых королей, как Александр II или Гумберт, были виновниками, участниками и сообщниками, — не говоря уже о домашних казнях, — убийства десятков тысяч людей, погибших на полях сражений; недобрые же короли и императоры были виновниками сотен тысяч, миллионов убийств.

Учение Христа отменяет закон: «око за око и зуб за зуб», но те люди, которые не только всегда держались, но и теперь держатся этого закона и в ужасающих размерах, в наказаниях и на войнах, применяют его и, кроме того, не только око за око, но без всякого вызова предписывают убивать тысячи, как они это делают, объявляя войны, — не имеют права возмущаться на применение к ним этого закона в такой малой и ничтожной степени, что едва ли придется один убитый король или император на сто тысяч, а может быть, и миллион убитых и убиваемых по распоряжениям и с согласия королей и императоров. Королям и императорам не только нельзя возмущаться на такие убийства, как Александра II или Гумберта, но должно удивляться, как так редкие такие убийства после того постоянного и всенародного примера убийства, который они подают людям.

Люди толпы так загипнотизированы, что видят и не понимают значения того, что постоянно совершается перед ними. Они видят постоянную заботу всех королей, императоров, президентов о дисциплинированном поиске, видят те смотры, парады, маневры, которые они делают, которыми хвастаются друг перед другом, и с увлечением бегают смотреть на то, как их братья, наряженные в дурацкие, пестрые, блестящие одежды, под звуки барабанов и труб превращаются в машины и, по крику одного человека, делают все в раз одно и то же движение и не понимают того, что это значит. Но ведь значение этого очень просто и ясно; это не что иное, как приготовление к убийству.

Это — одурение людей для того, чтобы сделать их орудиями убийства. И делают это, и заведуют этим, и гордятся этим только короли, императоры и президенты. И они-то, специально занятые убийством, сделавшие себе профессию из убийства, всегда носящие военные мундиры и орудия убийства — шпаги на боку, ужасаются и возмущаются, когда убивают одного из них.

Убийства королей, как последнее убийство Гумберта, ужасны не по своей жестокости. Дела, совершаемые по распоряжениям королей и императоров, не только прошедшего, как Варфоломеевская ночь, избиения за веру, ужасные усмирения крестьянских бунтов, версальские бойни, — но и теперешние правительственные казни, замаривания в одиночных тюрьмах, дисциплинарных батальонах, вешания, отрубания голов, побоища на войнах, — без сравнения более жестоки, чем убийства, совершаемые анархистами. Ужасны эти убийства и не по своей незаслуженности. Если Александр II и Гумберт не заслуживали убийства, то еще менее заслуживали его тысячи русских, погибших под Плевной, и итальянцев, погибших в Абиссинии. Ужасны такие убийства не по жестокости и незаслуженности, а по неразумию тех, которые их совершают.

Если убийцы королей делают это под влиянием личного чувства негодования, вызванного страданиями порабощенного народа, виновниками которых им представляются Александр, Карно, Гумберт, или личного чувства оскорбления и мести, — то как ни безнравственны такие поступки, они понятны; но каким образом организация людей — анархистов, как говорят теперь, — выславшая Бресси и угрожающая другим императорам, ничего лучшего не может придумать для улучшения положения людей, как убийство тех, уничтожение которых настолько же может быть полезно, насколько отрезание головы у того сказочного чудовища, у которого на место отрезанной головы тотчас же вырастает новая? Короли и императоры давно уже устроили для себя такой же порядок, как в магазинных ружьях: как только выскочит одна пуля, другая мгновенно становится на ее место. Le roi est mort. Vive le roi! (Король умер, да здравствует король!) Так зачем же убивать их?