Такое понимание морали, когда она отождествлялась с добродетельностью индивидов и рассматривалась одновременно как основа внешней благоустроенности человека и общества, было соотнесено со второй, постпервобытной, стадией традиционного общества, которая является в то же время первой, доиндустриальной, стадией цивилизации. Маркс в качестве характерной, исторически существенной черты этой эпохи выделил отношения личной зависимости.
Отношения личной зависимости нельзя сводить к отношениям господства и подчинения типа рабства или крепостного права, хотя последние были основополагающими и самыми показательными. Речь идет о более общей характеристике, согласно которой общественные отношения имеют лично окрашенный и лично опосредованный характер. Так как «производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах»[147], то есть крайне ограниченна, то общественные отношения оказываются как бы скрытыми за личными отношениями, являются продолжением последних. Экономика в точном соответствии с этимологией слова функционирует по преимуществу как домашнее хозяйство. В политике огромную роль играют родственные связи, отношения личной преданности, индивидуальные качества правителей; политика привязана к определенным лицам, понимается как персональное дело тех, кто её делает, а в значительной мере и является таковой. Культура выступает как совместный досуг людей одного сословия и круга. Не экономика, политика и культура сами по себе структурируют отношения людей. Наоборот: естественно складывающиеся личные отношения людей задают нормы и пределы всем сферам общественной жизни. Философскую идеализацию этой зависимости общественных структур от личных качеств индивидов, в том числе и прежде всего от их моральных качеств, мы находим в утопии Платона (соответствие трех функций и трех сословий государства трем основным добродетелям души). На этом этапе этика, рассматривающая мораль как форму субъективной ответственности индивидов и выступающая как этика добродетелей, является основной наукой в системе знаний о человеке и государстве. Словом, благополучие общества зависит от личных качеств индивидов, их доброй воли, от того, в какой мере общественно важные формы деятельности возвышаются до уровня нравственных обязанностей.
Дело коренным образом меняется в Новое время, с переходом от отношений личной зависимости к отношениям вещной зависимости. Суть изменения состоит и том, что теперь общественные отношения людей чем дальше, тем больше задаются объективной логикой самой предметной среды.
Общества, сложившиеся в пространстве новоевропейской цивилизации, настолько усложнились, что оболочка личных или лично окрашенных отношений стала для них крайне узкой. Они переросли эти отношения. Развитие этих обществ оказывается таким же объективным, как и развитие природы, оно имеет форму естественноисторического процесса. Более того, на основе взрывного роста народонаселения, углубляющегося разделения труда и дифференциации функций в обществе стали складываться особые, вполне самостоятельные, автономные системы, существующие по своим, объективным, исключительно строгим и, что в рамках нашего рассуждения особенно важно, безличным законам и критериям. Формирование таких систем — исторический процесс, и их точное описание — непростая научная задача. Нам достаточно подчеркнуть, что речь идет о таких социальных комплексах, как политика, хозяйство, наука, право и др. Каждая из этих социальных практик, помимо всего прочего, функционирует тем успешнее, чем менее она зависит от личных связей и привязанностей.
Словом, современные общества стали массовыми и технологичными; они приобрели такой вид, когда уже не могут быть сколько-нибудь адекватно осмыслены в рамках этической теории. Они стали предметом изучения ими же порожденной науки социологии. Если Платон и Аристотель исходили из убеждения, что благо отдельного человека и благо государства есть одно и то же, то современные мыслители от Маркса до Сартра считают, что это — разные вещи. Общество становится такой же самостоятельной и грозной силой, как и природа. Оно перемалывает действия людей в такие безличные результаты, которые противостоят им в качестве мощных и неумолимо враждебных сил. Отношения человека с обществом характеризуются глубоким отчуждением, в результате чего индивиды свои моральные амбиции, связанные с потребностью в индивидуально-ответственном существовании, могут удовлетворять только по ту сторону социальности, в противостоянии ей.
Функционирование общества и отдельных его сфер в режиме социальных систем обнаруживает две особенности, связанные с личностными качествами включенных и них индивидов (работников). Во-первых, знания и умения, которые требуются от работников, предполагают специальную подготовку, получаемую в процессе многолетнего образования. Они связаны больше с качествами ума и тела, чем души, прямо не соотнесены с их этическими добродетелями. Типичным примером здесь является расхождение профессиональных и моральных качеств. Аристотелевская ситуация, передаваемая крылатым выражением «Платон мне друг, но истина дороже» и воспринимавшаяся античным сознанием скорее как исключение, чем распространенная норма, стала в современном мире вполне типичной. Профессиональные решения часто оказываются для личности тяжелой, порой невыносимой моральной нагрузкой, а этическая взыскательность не дает гарантии и даже не требуется для профессионального успеха. Любой из нас предпочтет летать на самолете, сделанном первоклассным конструктором со злобным человеческим характером, чем добрым человеком, не имеющим инженерных дарований и подготовки. Словом, те личностные качества и умения, на которых держится сложнорасчлененная, глубоко специализированная структура современных обществ, не являются прямым продолжением, выражением или дополнением моральной мотивации. Пожалуй, самым наглядным примером раздвоенности моральных и деловых качеств человека является довольно типичная для нашего времени ситуация, когда он в качестве гражданина вынужден бороться против того, что он делал в качестве работника, как это случилось с великими физиками-атомщиками XX века.
Во-вторых, общество в целом и его субсистемы в отдельности представляют собой столь тонко организованную и взаимосвязанную сеть, что она не может выдержать нагрузки, связанной с расхождением намерений и действий, с прямым давлением нравственно порочных мотивов. К примеру, средневековый аптекарь, использующий свое искусство для тайного изготовления ядов, или рыцарь, злоупотребляющий своим оружием, тоже представляли для общества опасность. Но эти опасности имели все-таки ограниченные следствия, не выходившие далеко за рамки личного участия и, кроме того, они блокировались массой внешне контролируемых нормативных ограничений, связанных с цеховой порукой, детальной расписанностью поведения и т. д. Иное дело их современные аналоги — работник фармацевтической промышленности или офицер при ядерном оружии. Если они будут в своей профессиональной деятельности руководствоваться злыми умыслами, то возможные отрицательные последствия могут многократно превысить масштабы личного участия и стать катастрофическими для общества в целом. Нормальное функционирование современного общества требует того, чтобы оно было застраховано от злых умыслов. А это можно сделать только в том случае, если оно вообще не будет зависеть от моральных мотивов личности, ее добродетелей и пороков.
Один из известных современных социологов рассматривает людей «как внешнюю среду социальных систем»[148]. Люди становятся элементами социальной системы не сами по себе, а в той лишь мере, в какой они порождаются или воспроизводятся этими системами — в их специальных знаниях и умениях. Социальные системы в этом смысле сами производят свои человеческие предпосылки. Степень зрелости социальных систем определяется их возможностью воспроизводить самих себя, а это, помимо всего прочего, означает, что они должны обладать способностью успешно функционировать независимо от характера мотивов, которыми руководствуются вовлеченные в них индивиды. Политика становится самостоятельной системой тогда, когда она не зависит от доброй воли политиков, а ее институты могут успешно функционировать даже в том случае, если бы, как выразился Кант, на месте людей оказались дьяволы. Наука становится автономной тогда, когда ее результаты не зависят от этоса честности, когда вырабатываются такие критерии истины, которые будут эффективны даже при невероятном допущении, что все ученые вдруг стали бы сознательно лгать друг другу. Современное общество, рас- смотренное сквозь призму этики, характеризуется тем, что здесь социальный эффект и в этом смысле (поскольку общее благо есть моральная ценность) нравственно значимый результат все менее зависят от моральных мотивов, меры добродетельности и порочности индивидов в классическом значении этих понятий. Первым эту ситуацию, применительно к политике, описал Макиавелли. Впоследствии, применительно к экономике, ее исследовал Адам Смит.
