Шаталов. Нет, нет!.. Я ни в чем не виноват!

Ульрих. Знали ли вы о существовании в Наркомтяжпроме контрреволюционной правотроцкистской организации?

Шаталов. Понятия не имел!

Ульрих. Во время последнего процесса правотроцкистского центра вы были на воле?

Шаталов. Да.

Ульрих. Газеты читали?

Шаталов. Читал.

Ульрих. Стало быть, вы читали показания Пятакова о существовании в Наркомтяжпроме контрреволюционной организации?

Шаталов. Конечно, конечно, прочел.

Ульрих. Ну вот и договорились! Значит, знали о существовании в Наркомтяжпроме организации! (Обращаясь к секретарю суда.) Запишите: подсудимый признается, что знал о существовании пятаковской организации.

Шаталов. Я же из газет, из газет узнал о том, что там была организация!

Ульрих. А суду не интересно, откуда вы узнали. Значит — знали! Есть вопросы? Вопросов нет. Вы хотите сказать последнее слово? Не надо повторять! Суду все это известно. Оглашаю приговор! Пятнадцать лет...

После этой встречи общались с Львом Эммануиловичем только по телефону. Он тяжело болел, правда, продолжал (и это в 90!) работать в Комиссии по вопросам помилования при президенте России, не оставлял без внимания и общество «Мемориал», одним из организаторов которого был.

В последнем телефонном разговоре, поинтересовавшись, как продвигаются мои новеллы, Лев Эммануилович спросил:

— А о Вишневских-хирургах будет новелла? Они ведь оба твои! Про отца мало что знаю, а вот с сыном дружил. О нем есть кое-что у меня в рассказах «Непридуманное». Посмотри, может пригодится.

— Спасибо, Лева! Обязательно сделаю новеллу. (Читайте — «Неестественная суетность жизни».)

... Через несколько дней, 7 сентября 2000, Разгона провожали туда, откуда еще никто не возвращался.

(С 126-8-1)

Директива, которую военный прокурор Особой Краснознаменной Дальневосточной армии полковник юстиции Малкис Владимир Исаакович (1899-1973) получил от своего высшего начальника — военного прокурора СССР, — требовала:

«Пересмотреть прекращенные в 1935-36 гг. уголовные дела об авариях, катастрофах и других происшествиях под углом зрения наличия вредительства и диверсий».

Это был открытый призыв-приказ к дополнительному разгулу репрессий, волна которых уже захлестывала страну.

Выполнять преступную директиву Малкис, вся деятельность которого была направлена на борьбу с беззакониями, отказался.

В те страшные годы сталинских репрессий это был гражданский подвиг. И Малкис его совершил. С риском для собственной жизни он продолжал спасать солдат, офицеров от сфальсифицированных обвинений, игнорируя приказ.

Арест командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией маршала Советского Союза К.В.Блюхера стал удобным поводом и для расправы со строптивым прокурором.

К 20-ти годам лишения свободы приговорили Малкиса, квалифицировав его служебные отношения с командующим армией как участие в антисоветском заговоре....

В 1955 году Малкиса оправдали. Гулаговский ад не сломил его воли, но превратил в инвалида. Доживал он на пенсии.

(С 127-7-1)

На плите: Адамс А.А. И ничего больше.

Ответ на вопрос — Кто вы Адамс? — найденный не без труда, оказался заслуживающим внимания.

Адамс Артур Александрович (1885-1970) родился в семье морского офицера, шведа по национальности. Участие в революционных событиях 1905 года закончилось для него ссылкой в Олонецкую губернию. Через два года бежал и, спрятавшись в трюме парохода, добрался до Мексики, жил в Канаде, где получил образование инженера-механика, потом работал в представительстве РСФСР в США.

Вернувшись в Россию в 1921 году, Адамс становится... первым директором завода АМО — будущего ЗИСа, членом правления Авиатреста.

Но с конца 20-х вся дальнейшая его жизнь связана с военной разведкой. Адамс отправляется в США для освоения опыта создания большегрузных автомобилей и работает как разведчик под «крышей» «Амторга».

За три года до войны Адамс снова приезжает в США, на сей раз нелегально — теперь он якобы гражданин Канады. В Нью-Йорке Адамс зарегистрировался как торговец химреактивами и занимался шпионажем, главным образом атомным. Ему удалось передать в Москву большой объем очень ценной информации о создаваемом американцами атомном оружии.

В 1948 году Адамс, полковник Главного разведывательного управления Генштаба, вышел в отставку.

О последующей жизни Адамса, а это еще 22 года, узнать не удалось.

Его жена Кин Доротея Леонтьевна скончалась раньше, чем я попытался с ней встретиться.

Обратите внимание — ее фамилия напечатана полужирным шрифтом. А это, как сказано в предисловии, означает, что она похоронена на этом же кладбище. Но на Новодевичьем се могилы нет. И нет нигде...

Прах Доротеи Кин, согласно ее завещанию, развеян на лужайке у стены колумбария, где похоронен Адамс.

(С 129-2-3)

Именно так поступили с Баренцевым Сергеем Сергеевичем (1901-1971), главным маршалом артиллерии, командующим ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск.

Что же у него отняли?

Фактически все: понизили в звании до генерал-майора артиллерии, уволили в отставку, лишили звания Героя Советского Союза, ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», исключили из кандидатов в члены ЦК КПСС. Правда, в коммунистической партии оставили, но строгое взыскание, конечно, дали.

Что же такое сделал Варенцов, что с ним так круто расправились?

Страшно сказать: потерял политическую бдительность и совершил недостойные поступки! А конкретнее? Если в рамках закона, то ответ будет: ничего противоправного Варенцов не совершал!

Но вот те, кто захотел поквитаться с Варенцовым или готовился к какой-то аппаратной игре, где его присутствие могло и помешать, решили иначе. И представившийся повод не упустили. Итак.11 марта 1962 года арестовывают сотрудника Главного разведывательного управления Генштаба полковника О.В.Пеньковского, тайную деятельность которого прикрывала легальная должность — заместитель начальника отдела Государственного комитета по науке и технике. Пеньковского обвиняют в шпионаже в пользу США и Англии. Агента сразу трех разведок — советской, американской и английской — судят и приговаривают к расстрелу.

А Варенцов тут при чем?

Имел несчастье быть с Пеньковским в дружеских отношениях.

Познакомились они в войну, оказавшись на лечении в одном госпитале. Потом Варенцов, когда командовал артиллерией Воронежского фронта, взял Пеньковского к себе порученцем. Затем их дороги разошлись. Был какой-то период, когда Пеньковский, работавший во внешней разведке, ушел оттуда и Варенцов помог ему устроиться на работу в Военную артиллерийскую академию. Все это не выходило за рамки добрых отношений между знакомыми людьми.

Но Баренцева обвинили в том, что он не разглядел в Пеньковском притаившегося врага. И так заспешили учинить расправу, что не стали даже ждать окончания суда над Пеньковским и устроили в Министерстве обороны свой показательный процесс над «потерявшим бдительность главным маршалом артиллерии Варенцовым, замеченным в дружеских связях с провалившимся шпионом». Дальнейшее известно.

То, что Варенцов оказался «по необходимости» незаслуженно обесчещенным, не вызывает сомнения.

Вот выдержка из ответа, подписанного заместителем Главного военного прокурора генерал-майором юстиции B.С. Фроловым на поступивший к ним запрос:

«... Варенцов С.С. фигурировал в деле только в качестве свидетеля, при этом никакого обвинения ему не предъявлялось, подозреваемым он тоже не являлся. В отношении Варенцова С.С. работниками Главной военной прокуратуры представления не вносились. Военной коллегией Верховного Суда СССР частного определения в адрес его также не вносилось...