В Москве Мартынов Алексей Васильевич (1868-1934) был директором Госпитальной хирургической клиники Московского университета (ныне клиника им. А.В.Мартынова Медицинской академии им. И.М. Сеченова). Современники единодушно называли Мартынова «хирургической совестью», а коллеги избрали его председателем Русского хирургического общества.

Профессор Мартынов блестяще провел ответственейшую операцию (ассистировал ему Греков), что засвидетельствовал в письме к нему сам Павлов:

«...Всё убеждает меня, что я излечен радикально, вернувшись вполне к моей норме до болезни, — таким образом, буду в состоянии как бы с новыми силами приняться за мою обычную работу. А всем этим я обязан Вашей товарищеской помощи. Примите же мою глубочайшую благодарность за нее. Всякий раз, как в дальнейшем моей деятельности буду особенно удачлив и счастлив, я естественно обращусь мыслью к тому, с кем для меня была связана возможность этих удач и счастия».

(4-39-3)

Он умирал в полном сознании своей смерти именно как момента перехода в «иного бытия вечного начала».

За три дня до смерти попросил дочь почитать ему Псалтырь. «Какую кафизму?» — спросила она. «Открой наугад». Когда кончила читать, он сказал; «А знаешь, дочка, это ты на погребение мне прочла». Это была кафизма, читаемая на заупокойной службе.

Накануне смерти вечером он причастился и сам громко и внятно произнес всю молитву «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, с миром». После этого каждого из детей своих благословил, с каждым простился, каждому улыбнулся.

Примерно так рассказывал о смерти Фуделя Иосифа Ивановича (1864-1918) его сын и закончил словами:

«Так надо умирать. И не потому ли его похороны были для нас не то горем, не то праздником?».

..По образованию Фудель был юристом. Прослужив в Московском окружном суде несколько лет, бросил службу и был рукоположен в священники. Стал видным церковным публицистом, протоиереем. Более пятнадцати лет был батюшкой, которого уважали и любили каторжники «Мертвого дома» — Бутырской тюрьмы.

В годы советской власти его имя, понятно, замалчивалось. И только в недавно изданной книге «Русская философия. Малый энциклопедический словарь» он занял достойное место.

(4-41-3)

Исаев Алексей Михайлович (1908-1971) не пошел ни по стопам своего отца, юриста, профессора МГУ, ни по стопам матери — педагога-историка, а стал горным инженером. Но не по зову души, а по обстоятельствам. Видел в этом хоть и кривую, но дорогу к цели.

«... Кроме тебя (конечно, неизмеримо меньше, но все-таки), — писал он своей знакомой, — меня привлекает авиация... Я ведь прирожденный авиастроитель, это я почувствовал еще в чреве матери. Завтра пойду в ГУ АП и поговорю...» За шутливой формой — нескрываемая одержимость.

В Главном управлении авиационной промышленности (в тот самом ГУАПе) понимания не встретил: «У нас, товарищ, не учебное заведение!»

И тогда пошел ва-банк — написал письмо директору авиационного завода, куда он мечтал попасть на работу:

«...обстоятельства вынуждают обратиться непосредственно к Вам с просьбой дать мне возможность работать по самолетостроению...

Рискнете Вы меньшим, чем можете приобрести».

Директором завода тогда была Миткевич Ольга Александровна (1889-1938). Дворянская дочь, вступившая в ряды РСДРП шестнадцатилетней девушкой. Она стала крупным партийным и хозяйственным работником — была начальником шахтоуправления в Донбассе, директором текстильной фабрики, представителем Исполкома Коминтерна в Китае, заместителем заведующего отделом ЦК ВКП (б). Потом — парторгом ЦК ВКП (б) на авиационном заводе, а затем и его директором.

И все, знавшие ее, в один голос утверждали: умная, образованная, волевая, справедливая и доброжелательная...

Вот к ней и попало письмо с «предложением рискнуть». Исаеву повезло. Директор завода рискнула: распорядилась принять его на работу.

Повезло — это даже не то слово. Случай свел его здесь с выдающимся авиаконструктором В.Ф.Болховитиновым, который возглавлял КБ и стал учителем, наставником Исаева.

Ученик оказался, действительно, очень талантливым. Уже через несколько лет Исаев совместно с А.Я. Березняком спроектировал и построил первый советский ракетный самолет-истребитель БИ-1.А вскоре сам возглавил КБ, прославившееся разработками в области двигателей для ракетной и космической техники.

Исаев стал доктором технических наук. Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и двух Государственных премий, его именем назван кратер на Луне.

 (4-47-18)

Увы, Ольге Александровне Миткевич не довелось узнать, как много приобрела страна благодаря «риску», на который она пошла...

Миткевич расстреляли в 1938 году как «врага народа». На Новодевичьем в память о ней сделана надпись на могиле, где покоятся ее мать, сестры...

(3-65-34)

Шаляпин Федор Иванович (1873-1938), певец.

Не очень известное про известного артиста...

1903. УДОСТОВЕРЕНИЕ. Дано Артисту Императорских театров Федору Шаляпину в том, что ему Всемилостивейше пожалованы золотые часы с Государственным гербом, украшенные бриллиантами из Кабинета Его Императорского Величества.

1910. «Его Величеству Государю Императору... благоугодно было соизволить на пожалование артисту Императорских театров Федору Ивановичу Шаляпину, ввиду его выдающегося таланта и особых заслуг на поприще русского искусства, звания: «Солист Его Императорского Величества», с выдачей ему установленного знака». (В дореволюционной России таких артистов, кроме Шаляпина, было всего пять.)

1918. В петроградском Мариинском театре перед началом спектакля нарком просвещения Луначарский сообщил, что Совет Народных Комиссаров Союза коммун Северной области принял решение присвоить Федору Ивановичу Шаляпину: «этому великому, вышедшему из народа и возвращающемуся к народу таланту впервые во всем мире даруемое звание Народного артиста».

Свою речь Луначарский закончил словами, что представляет собравшейся в театре публике, а вместе с нею всей Советской России первого Народного артиста Республики.

1922. С разрешения правительства Шаляпин выехал за границу на длительные гастроли и лечение.

1926. В интервью для журнала «Московский зритель» Шаляпин сообщает о своих планах: «В 27-м году поеду в Россию обязательно».

Увы, планам этим не суждено было сбыться. Произошло событие, круто изменившее его жизнь.

1927. Шаляпин обратился к Спасскому, священнику Александро-Невского собора в Париже:

— Батюшка, я вчера видел на церковном дворе несчастных женщин и детей. Их, вероятно, много около церкви, и вы их знаете. Позвольте мне предложить вам 5.000 франков. Распределите их, пожалуйста, по вашему усмотрению.

Священник через газету поблагодарил Шаляпина за пожертвование.

И немедленно об этом с посольским секретным грифом в Кремль полетела служебная телеграмма.

В России сразу появляются, очевидно, кому-то нужные публикации, бесстыдно искажающие поступок Шаляпина.

Вот одна из них: «Сидит... «народный» за границей годы и годы, свыкся с этой «заграницей»... и вот в один прекрасный день оглянулся и видит — нуждаются люди! — Орлы!.. князья, графы, бароны, тайные и всяческие советники, митрополиты, протоиереи, флигель-адъютанты, генералы свиты его величества... Ну как не защемить сердцу не Народного артиста Республики, нет, а заслуженного артиста императорских театров, солиста его величества?!! Ну и посылает солист его величества тысяч этак пять франков для раздачи этим безработным...»