В то же время гимны визионеров Меркавы, служащие предметом нашего рассмотрения, едва ли датируются более ранним периодом, чем V век; они продолжают традицию, проявившуюся уже в мистике Престола и в апокалиптической литературе периода Мишны. Апокалипсис Авраама, на связь которого с мистикой Меркавы указал также английский редактор этого трактата Д. Бокс, повествует о том, как патриарх, восходящий к Престолу, слышит голос, вещающий из среды небесного Огня, «подобный звуку многих вод, подобный шуму бушующего моря». Те же выражения употребляются в «Больших Хейхалот» при описании возносимого Престолом Славы своему Царю хвалебного гимна, «подобного звуку вод, низвергающихся потоками, подобного шуму волн океана, вздымаемых южным ветром». Этот же Апокалипсис содержит песнь, которой учит Авраама ангел, путеводительствующий его в его восхождении на небо. Это гимн, распеваемый ангелами, стоящими на страже Престола [64]. Несмотря на то, что подчас Богу приписываются те же атрибуты, что в греческих и раннехристианских молитвах [65], этот гимн уже носит знакомый нам нуминозный характер. Бога славословят как святое Существо, а также как верховного Владыку. Эти гимны, независимо от того, поют ли их ангелы или Израиль, характеризуются незаметным слиянием мотива поклонения Богу как Царю с магическим заклинанием адепта. Увенчание Бога короной – едва ли не единственный акт, посредством которого верующий может засвидетельствовать непреложность и истинность религиозного пути человека. Эти гимны отличаются тем, что традиционный словарь иврита, отнюдь не страдающий скудостью в этой области, оказывается недостаточным для удовлетворения духовных потребностей мистика, стремящегося выразить в речи видение царского величия Бога. Эта недостаточность сказывается в обилии своеобразных и подчас причудливых оборотов и словосочетаний, являющихся иногда совершенно новыми словообразованиями [LXXI]. Все они носят выражено нуминозный характер, и их появление знаменует собой период интенсивного словотворчества, следы которого, начиная с VII века, обнаруживаются в старейших классических произведениях палестинской синагогальной поэзии. Например, влияние литературы Меркавы ощущается уже в творчестве Элеазара Калира, выдающегося мастера этой поэтической школы. В какой мере гимн рассматривался в этих кругах в качестве праязыка, на котором творение обращается к своему Творцу, в какой мере, следовательно, они переняли пророческое видение искупленного мира [66], в котором все существа говорят гимнами, ясно из небольшого стихотворного трактата «Перек шира» («Глава из песни творения») [LXXII]. В нём утверждается, что язык дарован всем существам с единственной целью: воспеть – словами Библии – хвалу своему Творцу. Этот трактат, вначале известный только мистикам, проник, преодолев яростное противодействие, мотивы которого не выяснены [LXXIII], в ежедневную литургию. Резюмирую изложенное: казалось бы, внутренняя логика подводила визионеров Меркавы к мистической молитве, что не сопровождалось, однако, выработкой мистической теории молитвы. Быть может, справедливо видеть первый шаг на пути к этой теории в характерном преувеличении того значения, которое отводится молитве Израиля в Небесном Царстве. Ангелам дозволяется только присоединиться к Израилю, поющему хвалу Богу. Один из них, Шмуяэль, «великий архонт», стоя у окна небесного, посредничает между Израилем, возносящим молитвы внизу, и обитателями седьмого неба, которым он передаёт эти молитвы [LXXIV]. Ангел по имени Исраэль стоит в середине неба и управляет небесным хором с помощью призыва:
«Господь Царь, Господь воцарился, Господь вечно пребудет Царём» [67]. Но как ни велико в глазах визионера Меркавы, изливающего своё сердце в восторженных и спонтанных гимнах, значение молитвы, он не ищет в словах молитвы каких-либо тайн. Восхождение молящегося или его души ещё не сменилось вознесением слов. Чистое слово, ещё нерушимый призыв сохраняет свою самоценность: оно означает только то, что выражает. И неудивительно, что когда догорало пламя, из коего эти молитвы возносились в выси, сонм душ, томящихся по минувшему, ворошил пепел, тщетно ища в нём отлетевший дух. 6 Мы видели, что Бог визионеров Меркавы – это Святой Царь, восстающий из неведомых миров и нисходящий через 955 [68] небес к Престолу Славы. Тайна этого Бога в Его явлении в качестве Творца вселенной служит одним из тех высших предметов эзотерического знания, которое раскрывается душе во время её экстатического восхождения. Тайна эта равна по значению видению небесного мира, песнопению ангелов и строению Меркавы. В приведённом в «Больших Хейхалот» отчёте, который невольно стремишься соотнести с отрывком аналогичного содержания в конце 4-й книги Ездры, сообщается о том, что существовал даже обычай помещать писцов и стенографов по правую и левую руку от визионера, чтобы они записывали его экстатический рассказ о Престоле и его обитателях [LXXV]. Мистик, охваченный экстазом, возносится выше ангелов. Таков смысл отрывка, в котором речь идёт о «Боге, недоступном для взоров Его созданий и сокрытом от ангелов служения, но раскрывшем Себя рабби Акиве в видении Меркавы» [LXXVI]. Это новое откровение, странное и отталкивающее, содержится в наиболее парадоксальном из всех этих трактатов, известном под названием «Шиур кома», буквально – «Размер тела» (подразумевается «тело» Бога) [69]. С момента появления «Шиур кома» его дерзкий и вызывающий антропоморфизм вызвал ожесточённое сопротивление всех чуждых мистике еврейских кругов [LXXVII]. Напротив, все последующие поколения мистиков и каббалистов усматривали в сложном и тёмном языке этого трактата символ глубокого и всепроникающего духовного видения. Антагонизм был взаимным, ибо именно в вопросе отношения к антропоморфизму разошлись пути еврейской рационалистической теологии и еврейской мистики. Фрагмент «Шиур кома», сохранившийся в нескольких текстах [LXXVIII], изображает «тело» Творца, строго придерживаясь аналогии с телом возлюбленного, описываемого в пятой главе «Песни Песней», и характеризуя с помощью огромных чисел размеры каждого органа. Наряду с этим в нём приводятся непонятные нам тайные обозначения различных органов посредством букв и буквосочетаний. «Всякому, кто знает сокрытые от созданий размеры нашего Творца и славу Святого, да будет Он благословен, уготована доля в грядущем мире». Рабби Ишмаэль и рабби Акива, два героя мистики Меркавы, фигурируют в качестве гарантов исполнения этого далеко идущего обещания «при условии, что эту Мишну будут читать каждый день» [70]. Что на самом деле означают эти невероятные меры длины – неясно. Огромные числа не несут смысла или содержания, воспринимаемых умом или чувством, и невозможно посредством их явить в своём воображении «тело Шхины», описать которое они якобы предназначены. Напротив, если основываться на них, то любая попытка такого рода приведёт к абсурду [71]. Единицы измерения космичны: высота «тела» Творца равняется 236 тысячам парасангов [72], другая же традиция утверждает, что только высота подъёма Его ступни измеряется тридцатью миллионами парасангов. Но «мера парасанга Бога составляет три мили, а в одной миле 10 тысяч локтей, а в локте три пяди Его пяди, а одна пядь заполняет собой весь мир, ибо сказано: Он, Кто измерил небо Своей пядью [LXXIX]». Поэтому ясно, что истинным назначением этих чисел не было указание на какие-либо конкретные меры длины. Выражало ли некогда соотношение цифр, ныне встречающихся в безнадёжно перепутанном виде в текстах, какие-либо внутренние связи и гармонии, – вопрос, на который мы едва ли найдём ответ. Но «надмировое» и «нуминозное» ещё смутно просвечивают через эти отдающие кощунством числа и невероятные сочетания тайных имён. Святое величие Бога облачается в плоть и кровь в этих громадных числовых отношениях. Во всяком случае, идея Бога-Царя более приспособлена для такого символического выражения, чем идея Бога-Духа. Мы видим вновь, что царственный характер Божества и Его явления в мире, а не Его духовность привлекали внимание этих мистиков. Правда, иногда мы обнаруживаем парадоксальный переход к духовному. Совершенно неожиданно в середине «Шиур кома» мы читаем: вернуться [64] См. «Апокалипсис Авраама», главы 17 и 18. Вышеприведённое место заимствовано из «Больших Хейхалот», начало главы 9: «Подобно гласу вод, и шуму рек, и хризолитовым волнам, гонимым южным ветром». вернуться [65] Для сравнения см. молитвы из так называемой Литургии Митры, а также молитву Первочеловека «Отцу Света» – Ch. Baynes, А Coptic Gnostic Treatise (1933), pp. 26-36. вернуться [LXXI] Так, например, слова זיהיון «сияние», oיגוב – «восхищение». вернуться [66] ИСКУПЛЕ́НИЕ (на библейском иврите כִּפֻּרִים – киппурим, послебиблейском כִּפּוּר – киппур, или כַּפָּרָה – каппара), устранение последствий греха, исправление или заглаживание проступка, вины, возмещение ущерба. Этимологически ассоциируется как с выкупом (кофер), так и с ликвидацией («прикрытием» или «смыванием») греха (ср. на аккадском капару – буквально `смыть`). В иудаизме концепция искупления проистекает из сущности еврейской религии как сознания живой связи с Богом – святым и справедливым Царем и любящим Отцом. Грех нарушает эту связь; отсюда необходимость примирения с Богом, восстановления нарушенной связи с помощью раскаяния и заглаживания вины. Понимание искупления и средства его достижения менялись на протяжении истории, отражая морально-религиозную эволюцию еврейского народа. Согласно Библии (Лев. 4,5:1-19; Чис. 15:22-29), ИСКУПЛЕНИЕ прегрешений, совершённых по ошибке или неведению, достигается жертвоприношением. Однако ИСКУПЛЕНИЕ прегрешения, причинившего убыток ближнему, требует прежде всего возмещения убытка и выплаты штрафа пострадавшему (Лев. 5:21-26). Но в отличие от политеистических религий других народов Ближнего Востока даже тогда, когда можно ограничиться только жертвоприношением, оно не рассматривается как самостоятельное и достаточное средство искупления: «… и искупит его священник от греха его, и прощено будет ему» (Лев. 4:26, 31, 35), то есть ритуал совершает жрец, но прощение дарует не он, а Бог. Преднамеренно и сознательно совершённые тяжкие грехи не могут быть искуплены жертвоприношением; повинный в них карается смертной казнью или преждевременной смертью. Покаяние в грехах является необходимым дополнением всякого ритуала искупления (Лев. 5:5; 16:21). Пророки многократно подчёркивают, что ритуал жертвоприношения является лишь внешней формой искупления; он эффективен лишь при условии предварительного очищения, отказа от злых поступков, решимости творить добро. Наряду с жертвоприношением в качестве средств искупления Библия называет молитву и пост (I Сам. 7:5,6; Иоэль 2:12,13; Иона 3). Все они, однако, действенны, если служат моральному исправлению человека (Ис. 58:5-7). Многократно подчёркнутое в Библии утверждение, что раскаяние влечёт за собой ответный акт Божьего прощения, опирается на уникальность отношений между Богом и народом Израиля, которые носят характер договора, налагающего взаимные обязательства, – если народ Израиля будет верен Богу, Бог услышит молитву народа и простит его грехи (Иер. 29:12,13). Отеческое отношение Бога к Израилю внушает надежду на прощение грехов Израиля (Иер. 31:19,20; Хош. 11:1-9) и свидетельствует о том, что страдания еврейского народа – не возмездие за грехи, но исправительная мера (Втор. 8:5; Пр. 3:12). Завет допускает ИСКУПЛЕНИЕ через заступничество праведников (в первую очередь, пророка) за народ, однако Бог отвергает их защиту, если грехи Израиля превышают меру Его долготерпения (Иер. 15:1; Иех. 14:13-20). Вместе с тем такие бедствия, как разрушение Храма и галут, Талмуд и Мидраш толкуют как ИСКУПЛЕНИЕ народом его грехов перед Всевышним (Санх. 37б; Исх. Р. 31:10). Согласно законоучителям Талмуда, «молитва, раскаяние и благодеяние отвращают роковое решение» (ТИ., Та‘ан. 2:1, 65б), то есть обеспечивают ИСКУПЛЕНИЕ грешнику в той же мере, как до разрушения Второго храма оно обеспечивалось жертвоприношением. За раскаянием в несоблюдении положительного предписания (авера ал мицвот асе) следует ИСКУПЛЕНИЕ (Иома 85б), но за совершение запрещающего действия (авера ал мицвот ло та‘асе) ИСКУПЛЕНИЕ наступает (после раскаяния) лишь в Иом-Киппур. Раскаяние и Иом-Киппур ведут к отсрочке наказания за грех, караемый казнью или каретом, но ИСКУПЛЕНИЕ греха служат муки. Раскаяние, Иом-Киппур и муки только отдаляют наказание за поругание имени Божьего, так что лишь смерть приносит ИСКУПЛЕНИЕ (Иома 86а; Майм. Яд., Хилхот тшува 1:4). Формула «Да будет смерть моя ИСКУПЛЕНИЕм всех моих грехов», приводимая в Талмуде как искупительная для идущего на казнь (Санх. 6:2), стала примерно с 13 в. общепринятой для всех умирающих (Ш. Ар. ИД. 338:2). Возмещение убытков ближнему за нанесённый ему ущерб законоучители Талмуда считают недостаточным для искупления и обязывают просить у него прощение, так же как и за всякую обиду вообще. Потерпевший, в свою очередь, обязан простить согрешившего («прощающему ближнего простятся его прегрешения»; Мег. 28а). Если пострадавший отказывается прощать даже после того, как обидчик трижды явится к нему и в присутствии свидетелей попросит прощения, он, в свою очередь, считается согрешившим (Иома 87а; Танх., Хуккат 19). Галаха предъявляет пострадавшему ещё более строгие этические требования: он должен не только простить обидчика, но также молиться о том, чтобы Бог простил его ещё до того, как тот попросит прощения (Тосеф., БК. 9:29). Общей тенденцией раввинистического иудаизма было стремление придавать ритуалу искупления меньшее значение по сравнению с личной праведностью человека и его отношением к Богу. Талмуд и Мидраш учат, что грехи народа искупаются страданиями или смертью праведника (Санх. 39а; Исх. Р. 21:7; 35:4). Это учение послужило основой для толкования христианством смерти Иисуса на кресте как ИСКУПЛЕНИЕ грехов человеческого рода. Получившие хождение в средние века (частично под влиянием каббалы) представления о том, что длительные посты и другие формы «умерщвления плоти» ведут к искуплению, были впоследствии отвергнуты прежде всего хасидизмом. Нечто напоминающее искупительную жертву содержится в послеталмудическом обычае каппарот. вернуться [LXXIII] Моше Таку в Ктаб танин («Письмена непорочного») утверждает, что его подделали еретики. вернуться [LXXIV] Бейт га-мидраш, т. 3, с. 161-163. MS JThS New York 828 включает этот отрывок в текст Хейхалот рабати. вернуться [67] Это не стих из Писания, но формула мистиков Меркавы, см. Пиркей Хейхалот, изд. Вертхаймера, гл. 31, где мы имеем неполный вариант текста, но можем восстановить его по ранним цитатам этого отрывка, например, в комментариях Нафтали Тревеса на Барху… («Благословим…») в утренней литургии. вернуться [68] Масехет Хейхалот, 7, в Бейт га-мидраш, т. 2, с. 45; 3-я книга Еноха, гл. 48 (Odeberg, р. 155). 955 это числовое значение (гематрия) слова «небеса» (השמים), где мем софит равняется 600. Есть другая гематрия «небес» (300+40+10+40 = שמים); см. Масехет дерех эрец, изд. Хиггера, с. 294; Аругат га-босем, изд. Урбаха, с. 212; Перуш га-агадот ле-рабби Азриэль ми-Герона, изд. Тишби, с. 46. вернуться [69] Это заглавие часто переводится как «Мера высоты», причём еврейское слово кома употребляется в библейском смысле. Но такой перевод неправилен. Кома употребляется здесь в том же смысле, что и в арамейских текстах магических формул, где оно означает «тело». вернуться [LXXVII] См. Салмон бен Йерухим, Сефер милхамот га-Шем («Книга войн Господних»), изд. Дэвидсона (1939), с. 114-124; Респонсы Маймонида Тшувот га-Рамбам, изд. Фрайманна, с. 343; Моте Таку в Оцар нехмад, т. 3, с. 62. вернуться [LXXVIII] В нашем распоряжении есть cледующие тексты: 1) Меркава шлема, 30а-33b; 2) Сефер Разиэль (1701), 37а-38b и с различными разночтениями в Меркава шлема, 34а-40а; 3) MS Oxford 1791, 58-71 (Сефер гакома в 12 главах). Его фрагменты также рассеяны в Отийот де-рабби Акива и других произведениях литературы Меркавы. вернуться [70] Эта формула является подражанием концовке последнего трактата Вавилонского Талмуда Нида, где сказано: «Каждому, кто учит изо дня в день Галаху, обеспечена доля в грядущем мире». вернуться [71] Также Йегуда га-Леви защищает Шиур кома в книге Кузари IV, 3, «потому что вносит это учение страх перед Создателем в души человеческие». вернуться [72] Толкователи стиха Пс. 146:5 Гадоль Адонену ве-рав коах «Велик Господь наш и велика крепость Его», интерпретировали два последних слова ורבכח как числовое обозначение, т. е. «величина нашего Господа равна 236». |
