В самой же Исландии торговля была основным видом общественных отношений. Существовали два главных порта, предназначенных для торговой деятельности: один на севере, Гасир (Gásir), другой, более крупных размеров, на юге — Эйрар (Eyrar). Можно найти их подробное описание, включая зарисовки кипевшей в них жизни. Любой прибывавший из-за моря корабль вызывал интерес не только благодаря привезенному им грузу. Довольно рано установился обычай, согласно которому глава или один из высокопоставленных людей округа собственной персоной приходил на корабль, чтобы осмотреть груз и назначить цену привезенным товарам; можно ли усомниться в том, что при этом возникало множество поводов для взаимного недовольства!

Как бы то ни было, прибывшего гостя именовали как словом farmaðr, означавшим просто путешественника, так и более уместным здесь термином kaupmaðr; восходящим к глаголу kaupa, применявшимся для обозначения операций купли-продажи, то есть заключению торговых сделок и тому подобных действий. Таким образом, мы приходим к выводу, что исландский викинг IX–X веков был человеком, который путешествовал, чтобы вести торговлю! Не стоит удивляться и тому, что исландец, то есть обычный скандинав Средневековья, был человеком прижимистым, если не жадным, и обнаруживал склонность к многословию и нескончаемым переговорам — что вполне соответствует его любви к крючкотворству, столь ярко проявлявшейся в области юриспруденции.

Мы не опасаемся подобных заключений, считая необходимым разрушить общепринятое и ошибочное представление о том, что северная цивилизация опиралась прежде всего на силу, мужество и доблесть, забывая про более низменные соображения. Как это ни странно, но идеалом среднего исландца был мир (friðr). Мы уже упоминали на страницах этой книги о постоянном поиске равновесия между противоборствующими силами, характерном для всей истории независимой Исландии, поскольку стремление к нему являлось непременным условием торговой деятельности, являвшейся основополагающей для этого общества. К тому же следует отметить, что «война» обозначалась термином úfriðr; то есть «не-мир»: термина позитивного, если можно так выразиться в этом случае, то есть сформулированного не от противного, в исландском языке не существует!

В отношении мер длины и веса мы не можем сделать никаких однозначных утверждений: с одной стороны, потому что система их восходит к истокам всей германской культуры, а с другой стороны, потому, что эти меры оказываются весьма различными в зависимости от эпохи и места. Ограничимся в этом отношении одним примером. Похоже, что число пять у древних германцев являлось базовым, а термин hundrað («сотня», по-английски hundred, по-немецки hundert) согласно древним источникам, применялся как к 100, так и к так называемой большой германской сотне, то есть к 120! Тексты различают tólfroett hundrad (сотня, считаемая по двенадцати) и tíroett hundrad (сотня, считаемая по десяти).

Для оценки стоимости удобнее всего было использовать вадмель, о которой мы уже говорили: отрезы ее измерялись в «локтях» (alin), под которыми понималась длина руки от локтя до кончика среднего пальца, что соответствует английскому полуярду. Такова была обычная единица стоимости. Удвоенная, она называлась stika, а утроенная равнялась одной унции. Шесть локтей составляли eyrir (одна унция; множественное число aurar, современный скандинавский öre). Другой мерой стоимости являлось серебро (silfr), в соответствии с его весовыми единицами. Существовало серебро различного качества согласно степени чистоты этого металла: lögsilfr; или «законные» деньги — так сказать, базовый эталон; gangsilfr; или обычные деньги; brennt silfr, или очищенное («обожженное») серебро, то есть рафинированное; skirt silfr, довольно редкое чистое серебро, а также blásilfr, или «голубое» серебро, то есть плохое; оно ценилось в треть стоимости skirt silfr.

Существовал еще один денежный эквивалент — стоимость коровы, kúgildi. Он играл важную роль, однако определить его современный эквивалент не представляется возможным.

Среди единиц длины следует упомянуть sponn (пядь): расстояние от конца большого пальца до кончика среднего, фут (fótr) и faðm (ср. английский fathom — морская сажень, фатом), эквивалентный французскому туазу.

Среди мер веса назовем фьердунг (fjórðungr), в котором как будто бы насчитывалось десять pund (ливров), mörk (см. французская марка), соответствовавший половине ливра и соответственно одной двадцатой фьердунга. Согласно Иону Иоханнессону, одна унция весила приблизительно 27 граммов, откуда следует, что вес марки составлял 216 граммов. 80 марок составляли voett. Еще более усложняет эту систему тот факт, что ее единицы иногда употреблялись как единицы веса, а иногда как обозначение цены. Иными словами, в области мер и весов царила полная анархия: даже в «сагах о епископах» упоминаются жалобы на неточность такой единицы измерения, как локоть. Любопытно, что упоминания о золоте очень редки и появляются уже в более позднее время (не раньше конца XIII века). Соотношение между стоимостью серебра и золота составляло восемь к одному.

Наконец, при взвешивании зерна применялся sáid, равнявшийся шести moelar, однако определить их величину в современных единицах не представляется возможным. В целом же доступная нам информация о величинах мер неточна, и значения их сильно колеблются; очевидно, некоторое единообразие наметилось в этой области лишь после укрепления позиций Церкви.

Здесь также важно не проецировать на средневекового исландца опыт, почерпнутый из нашего собственного прошлого. Если его повседневная жизнь кажется нам несколько странной, принимая во внимание древние традиции, не соответствующие привычным среднему европейцу, то его восприятие морали и религии, при всем их отличии, все-таки допускает удовлетворительное разъяснение. Более того, нас поражают удивительные достижения исландцев в области литературы, а также изобразительного искусства. Достаточно сказать, что культура Исландии, недаром именуемая «исландским чудом», может гордиться тем, что она даровала Западу прекраснейшие цветы: обе «Эдцы», поэзию скальдов и саги.

Здесь в первый раз — поскольку мы будем возвращаться к этому вопросу в дальнейшем, — следует позволить себе отступление от основной темы. Всем, что нам известно о средневековой Исландии и даже Скандинавии в целом, мы обязаны христианским клирикам: редкие известные нам документы, существовавшие до христианизации, происходившей в Скандинавии удивительно единовременно и единообразно приблизительно около тысячного года нашей эры, не могут позволить нам составить точное представление о том, что представляла собой исходная скандинавская культура. Это утверждение еще более справедливо для Исландии, страны «не имевшей» прошлого. Так что исследователи должны постоянно прилагать усилия, порой довольно изощренные, для того, чтобы представить себе ту почву, которую Церковь подвергла своей обработке. На предыдущих страницах мы говорили о мерах длины, веса и объема: читатель наверняка был сбит с толку неясностями, возникшими вследствие «западных» традиций, о которых прямо говорит выбор некоторых терминов. Так же дела обстоят почти во всех остальных областях. Все древние исландские документы представляют, условно говоря, «палимпсесты»: под тонким поверхностным христианским слоем скрывается исходная древняя германо-скандинавская основа. Конечно, особенным образом это справедливо для чисто литературных произведений, однако можно предположить, что этот тезис остается верным и в прочих областях.