– Вы сами знаете. Как евреи захватили всю страну. И отдали ее ниггерам.

– Продолжай. Расскажи нам об этом.

Уолкер медленно заговорил, спотыкаясь на каждом слове.

– Дело в том, что Америка должна была стать другой. С самого начала предполагалось, что она будет не такой, какая она теперь. С самого начала – когда писали конституцию и все такое прочее. Когда писали Конституцию, вовсе не думали давать воли неграм. И равенства. Равенства с белыми людьми. Ниггеры были рабами. Все они были рабами. Все те, кто писал Конституцию и Декларацию независимости, – у них у всех были рабы. У всех. Никто и не думал, что ниггер может сравняться с белым человеком.

Внезапно Уолкер прервал свою речь, словно смутившись от того, что наговорил так много.

– Все это так, – сказал Джесс Аттер. – Что еще?

Уолкер нервно мотнул головой. Жаль, что не осталось пилюль. Проглотил бы одну прямо сейчас.

– Как теперь преподают историю? Ни слова правды о старых временах! О том, как все было, не рассказывают. Как все было на самом деле.

– Ну, ну, – приободрил его Аттер. – А как же было на самом деле?

Уолкер пожал плечами. Откинув голову назад, он плеснул немного пива в рот и вытер губы наружной стороной руки.

– Евреи – они все врут. Во всех книгах по истории. И все такие книги написаны евреями. Посмотрите на их имена – и вы поймете. Они не пишут правды. Они искажают факты. Заставляют всех говорить только о том, что им хотелось бы слышать. Прямо как ниггеры. Евреи ставят все с ног на голову. От этого все беды. Евреи до добра не доведут.

Аттер наклонился вперед и оперся локтями о стол.

– Продолжай.

Уолкер начал входить во вкус. Ему редко доводилось встречать человека, который был готов выслушать его.

– Евреи вечно подстраивают всякие гадости. Это ослабляет Америку. Они выставляют белых людей дураками. Чудовищами. В своих книгах, газетах, по телевизору, в кинофильмах. Они все евреи – писатели, актеры и все прочие. Все они. Журналисты. Телерепортеры. Все они жиды. Они заправляют всей этой – как они ее называют? – массовой информацией. Вся эта дерьмовая массовая информация в руках жидов. Они делают все, чтобы прибрать ее к рукам. – Уолкер кивнул Аттеру. – Вы сами писали об этом в «Кларионе».

Аттер смял пальцами жестянку.

– Верно, я писал обо всем этом в «Кларионе». Но мне нравится, как ты все это излагаешь. Продолжай.

– Короче, евреи представляют только одну сторону – ту, которая им выгодна. Они врут, а бороться с этим невозможно, потому что все в их руках. Услышать правду просто негде. И вот они врут, выставляя себя в лучшем свете, будто бы они герои, говорят, что ниггеры – хорошие, мексиканцы и китайцы – хорошие, и все потому, что сами они – всего лишь потомки ниггеров. У них все хорошие, кроме белых христиан. Они выставляют белых христиан дураками. И так все время.

– А зачем они это делают?

– Чтобы ослабить Америку, – отрывисто произнес Уолкер. Он почувствовал, что все присутствующие отнеслись к его словам с одобрением. Наконец-то Уолкер попал туда, куда стремился. – Чтобы Америка прогнила до мозга костей.

– Зачем?

– Чтобы коммунисты смогли взять верх. Просто войти и победить. Евреи всегда об этом мечтали. Евреи изобрели коммунизм...

– Карл Маркс, – сказал Аттер, одобрительно кивнув.

– И потом, когда они наводнят Америку своими полчищами, словно крысы, они станут насаждать коммунизм, подстрекать к беспорядкам и захватят Америку. Ведь Америка – это настоящая земля обетованная, и евреям не остается ничего, кроме как попытаться все здесь разрушить. Они выдумали профсоюзы, агитируют ниггеров, они продали бомбу Советам. Вот так. Вы и сами это знаете.

Уолкер еще отпил пива и продолжал, не дожидаясь вопросов:

– Они готовят Америку к большому захвату. Делают из белого человека мягкотелого труса, боящегося даже собственной тени, неуверенного в себе. Вот такой у евреев план. Вот затем-то они и втравили нас во вьетнамскую войну, затем обеспечили нам поражение, так что теперь мы чувствуем страх и слабость. Когда явятся коммунисты, им останется лишь все прибрать к рукам. Никаких проблем, никакой борьбы. Вот что задумали евреи. И все идет точно по их плану.

– А зачем евреи борются за победу международного коммунизма?

– Чтобы покончить с христианством раз и навсегда. И тогда Иуда победит Христа. И эти ублюдки, эти слизняки станут плевать на него. Затем они обратят белых людей в рабство и заставят работать на своих фабриках; они поставят над нами ниггеров и сделают их нашими хозяевами. Они отдадут наших женщин ниггерам, чтобы те их трахали, и уже через поколение не останется ни одного белого человека, кроме иудеев. Хотя они и не настоящие белые, но они хитры и коварны, а все эти полунегры будут идиотами, так что евреи будут править миром без всяких затруднений и становиться все богаче и богаче.

Уолкер, слегка запыхавшись, умолк. В комнате царила гробовая тишина. Джесс Аттер встал и обошел вокруг стола. Сев на край столешницы, он скрестил руки на груди.

– Да, это правда. Все, что ты говоришь, – правда. Это настоящий позор, что в мире так мало людей, которые были бы способны видеть истину, как ты.

Лицо Уолкера засияло.

– Значит, ты хочешь вступить в нашу организацию? – спросил Аттер, глядя на Уолкера сверху и улыбаясь ему.

– Больше, чем чего бы...

– ...чего бы то ни было, – закончил за него Аттер, вызвав одобрительный смех в комнате. Высказанная таким образом поддержка согрела душу Уолкера.

– Мы не только занимаемся дебатами, – продолжал Аттер. – Нам не пристало сидеть, созерцая свой пупок, как это делают в большинстве известных нам добропорядочных проамериканских организаций...

Опять раздался смех.

– Шататься по закоулкам клуба, попивая пивко и хвастаясь друг перед другом, какие мы крутые парни. Подобная болтовня не спасет цивилизацию. Мы готовимся к действию. К действию, направленному на решение назревших проблем.

– Да-да, правильно! – нетерпеливо воскликнул Уолкер.

– Именно поэтому я стал кандидатом в Законодательное собрание штата, – заявил Аттер, расхаживая по толстому ковру. – Мы должны оттуда выдавать информацию. Мы должны сделать так, чтобы люди слышали слово правды. Мы должны быть готовы к самопожертвованию ради возрождения нашей национальной расы. Каждый член Клана – солдат на передовой линии фронта борьбы за выживание арийско-христианской расы. – Аттер стоял прямо перед Уолкером и смотрел на него сверху вниз. – Ты готов к такому самопожертвованию?

– Да, сэр.

– Ты уверен в этом? Нам не нужны липовые патриоты. Ты уверен, что готов принести себя в жертву ради нашего дела?

Уолкер сглотнул застрявший в горле комок.

– Я уже начал.

Аттер вопросительно заглянул ему в лицо.

– О чем это ты?

Уолкер нервно оглядел комнату.

– Говори же, сынок. Мы здесь в полной безопасности.

Уолкер еще раз сглотнул.

– Вы знаете об этих евреях в Лос-Анджелесе? Которых пришили?

Молчание.

– Это я сделал. Я – тот самый Убийца с крестом.

Аттер долго смотрел ему в глаза. Его улыбающиеся губы сложились в жесткую гримасу. Почувствовав, что тишина за его спиной стала угрожающей, Уолкер смутился. Он заставил себя улыбнуться.

– Так ты и есть тот самый герой? – мягко спросил Аттер.

Уолкер кивнул.

– Да. Да, это я.

Аттер быстрым шагом отошел от стола и остановился у плаката с изображением концлагеря, повернувшись спиной к Уолкеру и к остальным, и принялся рассматривать фотографию. Уолкер смотрел ему в спину и пытался понять, что же произошло. Чувство покоя и удовлетворенности, владевшее им мгновение назад, ушло словно вода сквозь сито.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Даже дети притихли, глядя во все глаза.

Наконец раздался голос Аттера.

– Тебе не удалось обмануть меня ни на минуту, – сказал он, не оборачиваясь.

– Что? – спросил Уолкер с застывшей на лице улыбкой.

Аттер обернулся.