– Да, и я надеюсь, что вынесет. Я убежден в виновности Каюнова. И на суде я лично буду требовать пожизненного. Вы меня поняли?

Я подняла с пола сумку, одновременно скрыв выражение лица. Тем временем прокурор открыл ящик стола и достал прозрачный целлофановый пакет.

– Вам знакома эта вещь?

В прозрачном пакетике была записная книжка Андрея.

– Да, безусловно.

– Что же это?

– Записная книжка моего мужа. Я сама ее подарила ему. Он… он любил записывать свои заметки по старинке, на бумаге. А гаджеты ему были неприятны.

– Блокнот был найден на месте первого убийства. На нем отпечатки пальцев вашего мужа.

– Но это же естественно! Андрей выбежал на улицу, увидел собравшуюся толпу и полицию и в суматохе выронил блокнот.

– Вы не поняли! Блокнот был найден в подвале возле трупа. В самом подвале.

– Это все равно ни о чем не говорит. Его могли туда подбросить.

– Вы узнаете почерк?

Прокурор вынул блокнот из пакетика и раскрыл его на середине. На чистом листке была надпись, сделанная карандашом и, очевидно, в большой спешке:

«Дима Морозов. 26 июля, 11 часов. Прекратить эту историю!» Почерк принадлежал Андрею.

– Вы узнаете почерк?

– Нет.

– А как насчет статьи о даче ложных свидетельских показаний?

– Это официальный допрос?

– Считайте, что да. Кому принадлежит почерк?

– Не знаю.

– Вы его несомненно узнали. Это почерк Каюнова. Есть заключение экспертизы. Вы уже поняли, что Каюнов виновен в этой смерти? Мы сделали ошибку, не арестовав его сразу. И вот в результате еще два трупа. Два детских трупа! Скоро будут известны результаты психиатрической экспертизы. Ну, какие они будут, я вам уже сказал. Ваш муж давно был в связи с Димой Морозовым. Он чем-то запугал ребенка. Существуют показания матери Морозова о том, что ребенок жаловался на «плохого человека», который его преследовал. Преследовал в сексуальном плане. Мать не обратила внимания.

– Разве упоминалось имя Андрея?

– Косвенно. В конце концов мальчик начал угрожать, что расскажет всем правду. Для вашего мужа огласка была хуже смерти. Тут он и решил расправиться с Димой. Он назначил ему встречу утром 26 июля в своей галерее, расположенной за два дома от места убийства. Но в галерею мальчик не входил. Скорее всего, убийца дожидался ребенка на улице и под каким-то предлогом сумел заманить в подвал. Свидетельские показания всех, кто находился в галерее в то утро, подтверждают: Каюнов вышел утром и вернулся только в половине двенадцатого.

– В котором часу вышел?

– Существует свидетельница, которая столкнулась с ним в воротах дома по Перевальной, 15, в тот момент, когда Каюнов выходил оттуда. По ее словам, он был в невменяемом состоянии – именно поэтому свидетельница (пенсионерка, живущая в этом же доме) его и запомнила. Итак, Каюнов заманил ребенка в подвал, изнасиловал (в который раз) и зверски убил. А убегая с места преступления, в спешке уронил свой блокнот. Видимо, потерю он заметил только через некоторое время. Именно поэтому он решил вернуться на место преступления, но труп уже обнаружили, там была полиция и толпа. Тогда, надеясь смыть с себя подозрения, он инсценировал сцену опознания, сообщив, что беспокоился, почему мальчик опаздывает, и решил дождаться его на улице. Позже Каюнов изменил свои показания.

Блондин встал со своего кресла и, засунув руки в карманы брюк, пошел вокруг стола.

– В этих измененных показаниях, – продолжал он, – ваш муж утверждал, что убийца позвонил ему в галерею с номера, который не был определен, и вызвал в подвал. Вернее, утверждает, – поправил сам себя прокурор, очевидно, желая быть подчеркнуто точным. – Больше показания он пока не менял. Каюнов якобы пришел и увидел ребенка уже убитым, там потерял блокнот, но полицию вызвать не решился. Он утверждает, что вышел из галереи в 11:15 и отсутствовал ровно пятнадцать минут. Однако совладелец галереи, все утро находившийся в одной комнате с Каюновым, свидетельствует, что никакого звонка не слышал и Каюнов покинул галерею ровно в одиннадцать утра. Каюнов настаивает на том, что, увидев полицию и толпу возле дома, он выскочил на улицу, чтобы опознать ребенка, но сообщить, что он уже был на месте убийства, не решился.

– Теперь. – Заканчивая свой обход, прокурор оказался у меня за спиной и остановился. Его голос зазвучал прямо над моей макушкой. – Что же мы знаем о других двух убийствах… Двоим приятелям Димы было известно, с кем тот должен был встретиться. А также известно зачем. Когда мальчик не вернулся, они пошли к убийце, чтобы все выяснить. Очевидно, они еще не знали, что Дима убит. А может, знали, это не играет большой роли. Может, они просто хотели его припугнуть. Каюнов же под каким-то предлогом повез их за город. Вернее, приказал им самим ехать за город и ждать его там. Где он убивает их, так же расчленяет трупы и разбрасывает части тел по зарослям. Неподалеку от строений железнодорожной станции найдены орудия убийства. На них – отпечатки пальцев только вашего мужа.

Последние слова он произнес с чувством, с толком, с расстановкой, даже склонился надо мной для этого.

– Каюнов утверждает, – пошел он дальше, к своему месту, – что орудия убийства в портфеле были каким-то образом подброшены ему в галерею утром 27 июля. А на станцию Белозерскую его, как и в первом случае, вызвали по телефону. И он поехал, захватив с собой портфель с орудиями убийства (это топор и клещи), чтобы самостоятельно расквитаться с убийцей. Однако, проблуждав в лесу и никого не встретив, выбросил портфель в кусты и вернулся в город. То есть, – блондин вернулся на свое место и сел в кресло, – по его словам, убитых детей он не видел. Его запомнила кассирша пригородной кассы, когда Каюнов брал билет на электричку. По ее словам, детей с ним не было, он взял только один билет. Поэтому резонно утверждать, что с детьми он встретился уже на Белозерской. Теперь вы видите – нет ни малейших сомнений в том, что убийца – ваш муж. Так что, если больше вопросов ко мне нет – вы свободны.

– Есть! В котором часу был убит Дима Морозов?

– По времени все сходится.

– Я хотела бы знать…

– Это будет знать только адвокат. Вы сами понимаете, что следствие не может пока разглашать информацию, которой располагает.

– И время других убийств узнать тоже нельзя?

– Я уже ответил на ваш вопрос.

– Почему вы не спрашиваете меня, уезжал ли вечером на Белозерскую Андрей?

– Вы будете допрошены отдельно.

– Я могу увидеться с мужем?

– Нет. Идет следствие. Свидания запрещены.

Во время всей беседы следователь не проронил ни слова.

– Когда будет суд? – Все, что осталось мне спросить.

– Когда закончится следствие. Точно сказать не могу.

– Где содержится Андрей?

– В следственном изоляторе. Уезжать из города вам запрещено. Вас вызовут повесткой для дачи показаний.

Выйдя из кабинета, я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Я намеренно не подходила к компьютеру. Боялась. А в семь часов вечера включила телевизор, чтобы посмотреть новости «Городского канала». Последним сообщением было:

А теперь подробности о деле убитых детей. Убийца арестован и содержится под стражей. Ведется следствие. По утверждению прокурора, ни малейших сомнений в вине подозреваемого нет. Невероятная сенсация: убийцей оказался известный художник Андрей Каюнов. Подробности – в завтрашних выпусках новостей…

26 февраля.

Полтора года назад…

– Наташа, выйди!

– Ты совершенно ненормальный! Мне через десять минут в эфир. Как я пойду с такой головой! Наташа, останься!

– Заткнись! Наташа, выйди, пожалуйста, на три минуты.

Мой стилист Наташа бросает на меня удивленный взгляд и выходит из комнаты. Димка подходит сзади и двумя ледяными руками сжимает мне шею.

– Значит, хитренькая, да? Самая умненькая? Ты, гадюка, подслушала мой разговор и все продала…

– Дима, ты что? Мне же больно!