Ирина Лобусова
Без суда и следствия
Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства
© Лобусова И. И., 2017
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2018
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2018
* * *
Часть I
Глава 1
Помню, как лицо выступает из мрака комнаты, и приглушенный свет торшера кажется бледным пятном. Склонившись, Андрей рассматривает лежащий на коленях рисунок, проводя пальцем по четким, выверенным линиям, наслаждаясь гармонией цвета и формы.
– Иди сюда!
Мои руки в мукé – пытаюсь соорудить что-то съедобное на кухне. Я нахожусь там последние два часа и считаю это место весьма скучным. Я – обычная женщина, которой не очень повезло с мужем. Впрочем, я никому (даже себе) в этом до конца не признаюсь… Меня зовут Татьяна Каюнова (по мужу), и, хоть я ношу его фамилию, отличаюсь весьма критическим взглядом на собственную семейную жизнь.
– Посмотри на этот рисунок.
Я отряхиваю руки и спрашиваю:
– Твой? – Хотя сама прекрасно вижу – для него рисунок слишком хорош. Но я не могу так не спросить.
– Разумеется, нет! Нравится?
– Не знаю… Какая-то чушь… Кто автор?
– Рисунок мальчика из моего класса.
– И сколько лет мальчику? Тридцать?
– Девять. Ему действительно девять лет. Зовут Дима Морозов. Ребенок из неблагополучной семьи. Отца нет, мать – вечно пьяная шлюха, из самых дешевых. Скорее всего, ребенок вырастет – и тоже станет таким, как они. Он потрясающе талантлив. Если б ему повезло родиться в богатой семье, из него бы сделали вундеркинда. Возили бы по заграницам, увешивали бы призами конкурсов… А так… Так он шляется по подворотням, сигареты переводит пачками и первый раз покурить траву попробовал лет в шесть. Смешно, да? Того, чем одарен этот мальчик в девятилетнем возрасте, многие не могут добиться даже к сорока годам. Но для всех это очередной злобный зверек, выросший на помойке и скалящий острые зубы. Да он и со мной себя так ведет иногда. Хотя я, пожалуй, все-таки единственный человек, которому он доверяет.
– И что ты собираешься делать?
– Уже сделал. Выставил его рисунки в «Инстаграме» и «Фейсбуке». Ты себе не представляешь количество лайков и подписчиков! Народу нравится. Никто не верит, что ему 9 лет. Знаешь, я его очень люблю. Вот чуть погодя выставлю рисунки в галерее, мне плевать на коммерцию. У него должно быть будущее. А дальше – увидим. Надеюсь, я не дам ему пропасть.
– Этот рисунок возьмешь?
– Я его уже взял. Остальные – на таком же уровне. Нет, ты только посмотри на эту линию, ведь она…
Помню, как из темноты выступало лицо, в приглушенном свете торшера казавшееся совсем бледным. Голова болела ужасно, и я встала с кровати, чтобы принять таблетку, а потом вновь свернулась клубочком на простынях, еще хранящих тепло моего тела. Накрылась одеялом до подбородка, и внезапно мне захотелось стать как можно меньше, превратиться в ребенка, за которого отвечают другие, чтобы полностью избавиться от чего-то очень страшного, черной тенью нависающего надо мной. Захотелось лежать так – в спокойствии, тепле и уюте – всю жизнь, в этой полутемной комнате, и не подниматься больше, не становиться собой, не слышать, не видеть, не чувствовать. На душе было так гадко, что еще немного – и я заскулила бы, как потерявшийся щенок, который ищет, но не может найти бросивших его хозяев.
Звонок мобильника прорезал окружавшую меня тишину.
– Привет. Ну, мадам, я вас вчера видел – об-балдеть можно! Ты была похожа на чудо природы. Естественно, когда ты без супруга. Вот почему твоему мужу так повезло, скажи, а?
– Не болтай чушь!
Это был Димка с моего «Городского телеканала».
– Я тебя разбудил?
– Нет.
– Поздравляю – после передачи Филипп рвет и мечет!
– Передай, что ему вредно смотреть телевизор. Кто вообще сейчас смотрит телевизор? Твой Филипп – динозавр!
– Он тебя ревнует – во-первых.
– Дима, ты глуп.
– А во-вторых, он желает видеть тебя в пятичасовом выпуске.
– Зачем?
– Для тебя кое-что есть. Ты, вообще, в интернет заглядывала сегодня?
– Пока нет. Что именно произошло?
– Так посмотри, чайник!
– Из какой области?
– Из криминальной, разумеется.
– Терпеть не могу детективы…
– Это не детектив. Так что передать Филиппу?
– Я приеду.
– Ну, тогда пока.
– Давай.
Я включила смартфон и открыла сайт новостей. Эта страшная новость была первой. Стала читать, не веря своим глазам…
Когда в комнату ворвался Димка, поток раскаленного июльского воздуха ударил по ногам.
– Ага, пришла – прекрасно. Так, значит, ввожу в курс дела. Смотри. Это – свежие фотки, прислали из полиции. С условием только в эфире показать, но не размещать в соцсетях. Прикинь, ни у кого еще их нет, ни на одном сайте! А у нас – есть.
Я взяла из рук Димки айфон и стала листать фотографии – одну за другой. В первую минуту не могла понять, что на них изображено, потом приступ тошноты тисками сжал горло. Столько крови я не видела никогда… Мне стало казаться, что кровь была там повсюду – на стенах, на потолке, на решетке крошечного окна (которое было прилеплено почти под потолком), не говоря уже о том, что творилось на полу… Сплошной кровяной поток! Одна из фотографий изображала обезображенный череп, на других – то, что осталось от туловища. Положив козырный айфон Димки экраном вниз, схватилась одной рукой за горло, другой перекрыла рот.
– Девятилетний мальчик Дима Морозов, – как ни в чем не бывало начал Димка давать вводную. – Нашли его 26 июля днем, то есть вчера. Еще до начала вашей презентации. По заключению экспертизы, был убит 26-го утром. Когда было найдено тело (вернее, то, что от него осталось), оно было еще теплым, оказалось в подвале дома по улице Перевальной. Один из жильцов вышел погулять с собакой во двор, и собака стала вести себя странно. Дверь в подвал была приоткрыта, жилец спустился вниз и увидел все это… Вызвал полицию. Полиция считает, что это сделал маньяк, и вид у них жутко довольный, потому что они уже знают, чья это работа. Но молчат, так как главный подозреваемый еще не арестован. Даже не говорят, кто предполагаемый убийца, не называют никаких имен. Сказали только, что это маньяк, и ничего больше. Представляешь, ребенка изнасиловали, а потом так зверски убили… все тело изуродовали… Орудия убийства не найдены, но предполагается, что это были строительные клещи и топор. Ты бы видела… Впрочем, избавлю от жутких подробностей. Их сообщать ни к чему. Кстати, опознал ребенка твой муж.
– Андрей?! – уставила я на него ошарашенные глаза.
– Да. Его галерея находится где-то рядом, кажется, дома за два или три… Полиция подъехала, собралась толпа. Он пробился туда и увидел… Опознав, поехал в полицию, где зафиксировали протокол опознания. Ведь ребенок занимался в классе, где преподавал твой муж.
Я почувствовала, как на меня опускается темнота и мелкая противная дрожь охватывает все тело.
– Таня, тебе плохо? – метнулся ко мне Дима, заметив мое состояние. – Что…
Я выдавила:
– Как, ты сказал, его имя?
– Дима Морозов. Девять лет, пятый класс, школа 237. Рисование и черчение у них преподавал твой муж.
– Дай воды.
Ледяная вода помогла мне взять себя в руки, только было отчетливо слышно, как зубы стучат о стеклянные грани стакана.
За три минуты перед началом эфира Филипп Евгеньевич давал мне последние инструкции, но слова его растворялись где-то в области потолка и пролетали мимо моих ушей. Этот эфир был самым страшным испытанием в моей жизни. Значит, Андрей все знал… Во время презентации и потом, ночью. Даже этим утром. Но не сказал мне ни слова. Боялся меня расстроить? Или произнести вслух, вспомнить об этом кошмаре еще раз? Видимо, он был твердо уверен, что полиция не сольет информацию в Интернет, что в сетях не появится ни слова… Почему?