Приведем три некогда совершенно секретных документа.
Первый — записка в ЦК КПСС «О неотложных мерах по наведению общественного порядка в Азербайджанской ССР и Армянской ССР».
«Развитие событий в Азербайджанской и Армянской союзных республиках вокруг Нагорного Карабаха приобретает все более опасный характер. Ширится забастовочное движение, увеличивается количество несанкционированных митингов и демонстраций. Выступления и действия их участников становятся все более агрессивными и неконтролируемыми, перерастают в массовое неповиновение.
В сложившейся обстановке имеющимися правовыми средствами пресечь эти антиобщественные действия не представляется возможным.
В связи с этим полагали бы необходимым в качестве временной меры принять Указ Президиума Верховного Совета СССР, предоставляющий возможность силам, обеспечивающим поддержание общественного порядка, изолировать организаторов, подстрекателей и активных участников подобных противоправных действий.
Проект постановления ЦК КПСС по данному вопросу прилагается.
23 ноября 1988 года.
А. Яковлев
В. Чебриков
Г. Разумовский
А. Лукьянов»
На письме размашистый росчерк Горбачева: «За» (РГАНИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 5. Л. 1–5).
Второй документ — датированное тем же днем, 23 ноября, постановление ЦК КПСС «О неотложных мерах по наведению общественного порядка в Азербайджанской ССР и Армянской ССР»: «Одобрить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР по данному вопросу (прилагается)» (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 102. Д. 1058. Л. 22–26).
Ну и, наконец, проект Указа о неотложных мерах, на которых настаивала разномастная четверка:
«1. Предоставить право должностным лицам органов внутренних дел и внутренних войск, уполномоченным Министром внутренних дел СССР, в местностях или населенных пунктах, в которых введен комендантский час, задерживать в административном порядке на срок до 30 суток лиц, разжигающих своими действиями национальную рознь или провоцирующих нарушения общественного порядка, либо понуждающих к антиобщественным действиям, а также препятствующих осуществлению гражданами и должностными лицами их законных прав и обязанностей.
2. Установить, что лица, задержанные в соответствии со статьей 1 настоящего Указа, содержатся по установленным законом правилам в спецприемниках Министерства внутренних дел СССР или в иных помещениях, определяемых Министром внутренних дел СССР.
3. Настоящий Указ ввести в действие с 24 ноября 1988 года». Проект стал Указом.
Одному из нас, бакинцу, довелось пережить все эти события, как говорят, изнутри, другой прилетел на время из Москвы. Приведем несколько страничек из его дневника.
Бакинский дневник
28 ноября 1988 года.
Никогда еще не улетал в командировку по родной стране с таким гнетущим чувством. Никогда еще не провожали так в редакции. Для газетной жизни с ее чуть ли не ежедневными командировками чьи-то приезды — отъезды — в порядке вещей. «Летишь, старик? — спросят на ходу. — Куда?» — И не дождавшись ответа, несутся дальше. Сейчас — иное дело. Те, кто побывал уже в зоне конфликта, считают своим долгом повспоминать увиденное, другим хочется просто потолковать «вокруг Карабаха».
Все свободные до вылета минуты вызваниваю Баку. Что там происходит? Знакомые журналисты, партийные работники, до которых удается дозвониться, растеряны: такого еще не видели. Сотни тысяч на площади днем и ночью. На заводах — забастовка. Улетевший днем раньше Джаваншир Меликов, собственный корреспондент «Социалистической индустрии» в Азербайджане, уточняет: нефтеперерабатывающий комплекс работает. В город введены войска.
В аэропорту на первый взгляд все спокойно.
— Может, заглянешь в зал вылета? — спрашивает встретивший меня Джаваншир.
В большом зале не протолкнуться. Женщины, дети, старики. Узлы, чемоданы. И — тишина, поразительная для такой массы людей. Угрюмая, готовая взорваться тишина. Что заставляет этих людей улетать? Не знаю. И не чувствую пока себя вправе спрашивать. Надо разобраться, что случилось с полюбившимся мне городом за последний год. Почему так недолго работал Кямран Багиров, энергично взявшийся за дело? Какие боли обострились? Какие появились вновь?
Узелки, особенно такие тугие, как национальные, надо развязывать очень осторожно, бережно. Тем более в краях, где давние и недавние свары напоминают костры, подернутые пеплом. Подсуетится усердный человек над затухающими огоньками, — тут же пламя оживет.
На огромной площади, говорят, тысяч четыреста, а может, и все пятьсот. Физически чувствуешь, как напряженно они внимают словам, произносимым с трибуны. Площадь — своеобразный барометр общественного мнения. Звучат призывы защитить заповедную Топхану, где Армения собиралась построить пансионаты и дома. Не отдать Карабах. Всем бастовать. В этот вечер я услышал и рефрен, адресованный партийному комитету:
— Позор Наримановскому райкому партии, который не позволяет рабочим бастовать.
И гулкое эхо: «Позор! Позор! Позор!» Что ж, надо познакомиться с райкомом, удостоившимся такого внимания площади.
30 ноября.
— Я воспринял эти призывы как одобрение нашей работе, — сказал мне первый секретарь Наримановского райкома партии В. Касумов.
За плечами Вагифа Касумовича — двенадцатичасовой рабочий день. С утра он был у проходных электромашиностроительного завода. Сам в прошлом рабочий, опытный хозяйственник, он решил говорить с людьми напрямую. Одних переубеждал, другим возвращал уверенность в себе, третьим помогал отделить правду от лжи, разобраться в лавине слухов.
— Экстремальная обстановка моментально проверяет людей, — говорит Касумов. — За считаные дни узнаешь цену каждому.
В Наримановском районе, одном из крупнейших в республике, свыше 50 предприятий, объединив свои силы, развернули строительство жилья. И вот теперь все это приходится отложить.
Причины понятны. Производственное объединение «Азэлектромаш» — его продукцию ждут тысячи потребителей в СССР, сорок зарубежных стран — потеряло уже миллион рублей прибыли, еще миллион потеряет на штрафах. А по району, городу потери увеличиваются в десятки, сотни раз. На четыреста тысяч похудел фонд социального развития предприятий Наримановского района, очередники недосчитались 20 квартир.
Восемь часов вечера. В кабинете первого секретаря — члены бюро райкома партии, секретари парткомов, директора предприятий. Собрались не для отчета и не для «накачки» — идет свободный, подчас острый анализ ситуации, последних наблюдений, тенденций. Пикетчикам, которые пытались блокировать заводы, отпор дан. Работу начали все предприятия в районе, правда, далеко не на полную мощность.
1 декабря.
Сегодня условились встретиться с Виктором Петровичем Поляничко, вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджана. В Баку он едва ли месяц, до этого четыре с половиной года был в Афганистане. Знакомы мы, пожалуй, лет тридцать — со студенческих времен на Стромынке, где жили студенты факультета журналистики МГУ. С тех дней запомнился крупный, энергичный парень, не успевший еще снять солдатскую гимнастерку. Незаурядный человек всегда вызывает интерес — стараешься не потерять его из виду. Так было и с Поляничко. Весточки о нем доносились то с Оренбуржья — на строительстве горно-обогатительного комбината, ударной стройке, он руководил комсомольским штабом, то из Москвы, то из Челябинска… На Урале и свела нас вновь судьба: его, уже первого секретаря обкома комсомола, и меня, собственного корреспондента «Комсомольской правды». Жаль, не часто встречались такие комсомольские и партийные работники, как он.
На часах было 22.30, когда из кабинета второго секретаря ЦК потянулись участники позднего совещания. Виктор подошел к дверям, кивнул нам с Джаванширом: «Заходите, ребята». Оставив свой большой стол, заваленный бумагами, папками, газетами, он сел рядом с нами, подвинул чай, блюдце с конфетами. На воспоминания в этот вечер времени не было, сразу — о текущем моменте, как говорили когда-то.
