В Кремле открылась сессия Верховного Совета СССР. В президиуме — руководители палат Верховного Совета, правительства, члены Политбюро.

«Порой кто-то входил, кто-то выходил, — вспоминал об этом дне Гейдар Алиевич. — Горбачев сидел передо мной. Вижу, он встал и вышел. Погодя поднялся и Лигачев, кивнул Рыжкову, чтобы и он вышел в комнату президиума. Там мы собирались до заседания, в перерывах пили чай. Через некоторое время пригласили меня.

Горбачев, начав со мной разговор, сказал, что, по его мнению, я должен уйти из Политбюро и Совмина. Я сказал, что причины, по которой я должен уйти, не знаю. Я не считаю, что должен уходить, но если вы так считаете, то возражений у меня нет. «Тогда вы должны сказать, чтобы мы знали: уходите по собственному желанию или по болезни».

В перерыве я отправился домой. Мои сын и дочь были дома. Объяснил им ситуацию. Молодцы они! Сказали: папа, ты не беспокойся, что ж такого…

Вечером, придя к Горбачеву, я сказал, что ухожу. Да, я ухожу, и можете заявить, что ухожу по состоянию здоровья. Он встал, обнял меня, поцеловал и сказал: «Большое спасибо, Гейдар Алиевич!»

К этому времени они были знакомы уже почти два десятка лет. Встречались на пленумах ЦК партии, сессиях Верховного Совета… В 1972–м Гейдар Алиевич с семьей отдыхал в Пятигорске. В один прекрасный день позвонил Горбачев, сказал, что хотел бы проведать, посмотреть, как отдыхается. Приехав, пригласил в Карачаево-Черкесию. Таким вниманием первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС одаривал далеко не всех секретарей и министров, отдыхавших в его вотчине.

Особое внимание, понятно, первым лицам: Брежневу, Андропову, Косыгину… Однажды Михаил Сергеевич пробросил Андропову давно заготовленную фразу:

— Нельзя Политбюро ЦК формировать только из людей преклонного возраста. У хорошего леса всегда должен быть подлесок.

Андропову льстивый образ с намеком понравился. И когда Горбачева — не без его помощи — избрали в Политбюро, Юрий Владимирович, поздравляя коллегу, вспомнил эту присказку:

— Ну что, «подлесок», давай действуй!

И Алиев поддержал этот выбор Андропова: «У меня мнение о Горбачеве было положительное. Правда, — продолжал Гейдар Алиевич, — после того как его избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС, он очень изменился. Это не только мое мнение, но и мнение других членов Политбюро». Но пока до избрания было далеко.

В той поездке в Карачаево-Черкесию они присмотрелись друг к другу, подружились. «Мне понравился Гейдар Алиевич, — вспоминал Горбачев начало их знакомства. — Очень умелый человек, очень способный вести диалог и на самом высоком уровне, и на самом простом. Это и мне было всегда близко. Мы как-то сошлись». «Это было началом нашей дружбы или добрых отношений», — добавляет Алиев.

…Следом за сессией Верховного Совета собрался пленум ЦК. 22 октября газеты опубликовали информацию: «Пленум удовлетворил просьбу т. Алиева Г. А. об освобождении его от обязанностей члена Политбюро в связи с уходом на пенсию по состоянию здоровья».

Для посвященных в тайны Кремлевского двора это не было неожиданностью. Алиева, как за несколько лет до этого Косыгина, «трамбовали» врачи: вам, мол, уважаемый Гейдар Алиевич, пора на пенсию, здоровье не позволяет больше переносить такие нагрузки. Тактичный по натуре пациент не выдержал нажима: ваше дело лечить меня, а как я буду дальше жить, работать или нет, вас не касается!

Выйдя из больницы, он постепенно втянулся, в работу. Внимательно изучает материалы съезда учителей, который задумывался при его участии; посылает свои замечания к совещанию в ЦК по вопросам коренной перестройки управления экономикой. В конце июня коренную перестройку (на меньшее вожди не замахивались) обсудил пленум ЦК КПСС. Из Политбюро вывели Кунаева, от обязанностей секретаря ЦК освободили Зимянина. В члены Политбюро произвели Александра Николаевича Яковлева. Алиев только хмыкнул: во шагает! В январе избрали кандидатом в члены Политбюро, через полгода — полноправным членом…

В начале сентября Алиев вышел на работу. Повседневные дела — заседания в ЦК и Совете Министров. 18 сентября члены Политбюро ЦК КПСС Г. А. Алиев, Л. Н. Зайков, В. П. Никонов, Н. И. Рыжков, Н. Н. Слюньков посещают выставку «Химия-87». По различным деталям Алиев фиксировал, как изменялось отношение Горбачева к нему. «Я это чувствовал постепенно, — говорит он в документальном фильме Вагифа Мустафаева «История одной зависти». — А до этого у нас были теплые отношения».

Горбачев в этом фильме утверждает, честно глядя в камеру, что уход Алиева «был связан с состоянием здоровья. И я вам скажу: огромное давление республики. Огромное давление… Мол, своим положением, находясь здесь, он мешает республике. И я пришел к такому выводу.

Я не думаю, что здесь была проявлена какая-то кровожадность. Или тем более — сведение счетов. Все сделано было очень по-человечески с ним. Никто его не топтал, не унижал. То, что вокруг говорят, меня не интересует и не касается. Я-то знаю, что моя совесть чиста».

Читатель уже знает, как отставляли Алиева. Прочитает, как расправлялись с ним, и сам сделает выводы, чья совесть чиста, а чья-не очень. Первое, о чем Михаил Сергеевич спросил Мустафаева, сколько фильмов он снимает про Алиева.

— Двенадцать.

— Двенадцать! — удивился экс-генсек и экс-президент. — Мы с Геншером (бывший министр иностранных дел ФРГ. — Авт.) про меня одну серию сняли.

— Это ваши проблемы, — устало отозвался режиссер.

Он три года добивался от Горбачева согласия на съемки.

Наконец звонок из Москвы: «Михаил Сергеевич дал согласие. Ждет вас. Съемка в течение десяти минут».

Мустафаев и оператор тут же вылетели в Москву. Едва сошли с самолета, звонок мобильного телефона: «Михаил Сергеевич не может встретиться с вами».

Можете представить чувства кинорежиссера… Подъезжает к посольству Азербайджана, у памятника Низами его догоняет еще один звонок: «Михаил Сергеевич согласился!»

…Вошли в здание «Горбачев-фонда» на Ленинградском проспекте, недалеко от городского аэровокзала. В глаза бросился аквариум.

— Вот здесь будем снимать, — сказал Вагиф. Первые кадры — сдержанный, а то и бесстрастный разговор на общие темы. Но вот Мустафаев напрямую спрашивает, почему генсек удалил Алиева. «Горбачев начинает нервничать, — вспоминает Вагиф, — волнение передается оператору, камера у него в руках трясется… А нам еще надо задать много вопросов».

Один из них был связан с Ильхамом, сыном Гейдара Алиевича, преподавателем Московского государственного института международных отношений. Его заставили уйти из института. Горбачев сказал, что впервые об этом слышит.

«Историю одной зависти» показывали на кинофестивале в Екатеринбурге, фильм получил Гран-при. Когда Горбачев говорил, что впервые слышит об эпизоде в МГИМО, на весь зал раздался женский голос: «Да врет он все, этот Горбачев!» А рыбки за его спиной все виляли и виляли. Генсека, по оценке начальника его личной охраны генерала Медведева, отличали бесхарактерность и непостоянство. Он бесконечно тасовал свое политическое окружение, бросая и левых, и правых. В эти жернова попал и Гейдар Алиевич Алиев.

Владимир Медведев — генерал КГБ СССР, многолетний руководитель личной охраны Л. И. Брежнева (14 лет) и М. С. Горбачева (6 лет). После Брежнева и до Горбачева, два с половиной года, он служил в резервном отделении Девятого управления КГБ, которое обеспечивало безопасность глав высокопоставленных делегаций. В этом качестве он дважды готовил визиты Гейдара Алиева — первый в Вологду и Череповец, второй — во Вьетнам.

Конечно же, Алиев хорошо помнил Владимира Тимофеевича по прежним встречам, в том числе и в Баку, куда генерал прилетал с Брежневым. Выслушав протокольный рапорт о том, что визит подготовлен, тут же по-дружески спросил, как дела, как работается в новой должности.