В сентябре 1985 года меня назначили Председателем Совета Министров СССР. И на первом же заседании, зная, что Тихонов по отношению к Алиеву проявлял несправедливость… В Совмине, как и в любой другой структуре, были свои группировки. Тихонов, уезжая в отпуск, в командировку, никогда не оставлял вместо себя Алиева. Оставлял Архипова, своего другого первого зама, который, кстати, не был членом Политбюро. Я понимал, что это очень ущемляло Гейдара Алиевича. И на первом же заседании при распределении обязанностей я сказал: «С этого дня, когда меня нет месте, обязанности председателя будет исполнять Гейдар Алиевич».

— Вы ему об этом сказали заранее?

— Нет.

— А как отнесся к этому Алиев?

— Я почувствовал, что у него отлегло от сердца. Растаял какой-то холодок недоверия, который был вокруг него в Совмине.

Что я могу сказать о его работе в Совмине? Работал он хорошо, очень хорошо. Алиев — системный человек, у него не было разбросанности, непоследовательности, характерной для иных руководителей, необязательности. В его натуре — абсолютная аккуратность. Очень, я бы сказал, организованный человек. Если ему поручил какой-то вопрос, а поручений было много, он обязательно выполнял их.

У нас не было никаких конфликтов, внутреннего неприятия. Бывает, сидишь за одним столом с коллегами, внешне вроде всех знаешь, а за спиной бог знает что услышишь. У нас не было панибратства, водку не пили, домами не дружили — не было в Совмине таких обычаев… Я за пять лет в своем кабинете рюмку водки не выпил. У нас хорошие отношения были, деловые. И я очень доволен был работой Алиева…

В ЦК были известны случаи, когда генсеки, возвращаясь из отпусков, переписывали решения тех, кто оставался у руля. В Совмине таких случаев не было. Если рассматривалось что-то проблемное, спорное, Гейдар Алиевич выходил на связь: «Николай Иванович, решается то-то и то-то. Каково ваше мнение?»

Интересно сопоставить действия Алиева и Горбачева. Сделаем это на конкретном примере, посмотрим, как каждый из них занимался крупными экономическими проблемами.

Фарман Салманов, бывший начальник Главного Тюменского геологического управления, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда, вспоминает:

«После прихода к власти Горбачева народ многого ждал от него, но, к сожалению, эти надежды не оправдались.

Не был отработан механизм подготовки и подбора кадров, их выдвижения на руководящие посты. Деловые качества по-прежнему оставались на втором плане, главным критерием была личная преданность, землячество, родственные или приятельские связи. Сколько «замечательных» кадров было выдвинуто из Ставрополья, так же, как до это с Днепропетровщины и из Молдавии!

Мне часто вспоминается анекдотичный случай, когда в сентябре 1985 года в Тюменскую область приехал Горбачев. Перед его приездом туда завезли несколько вагонов шоколадных конфет. И вдруг эти конфеты запретили продавать. Почему? Оказывается, конфеты назывались «Мишка на Севере», и местные перестраховщики сочли, что продажа таких конфет во время пребывания в Тюмени генерального секретаря может быть воспринята им как личное оскорбление.

Вообще поездка М. Горбачева в Тюмень оставила у меня крайне неприятный осадок, о чем я подробно записал в своем дневнике.

5 сентября 1985 года. Аэропорт в Нижневартовске. Большая группа встречающих: В. И. Долгих, Б. Н. Ельцин, Н. К. Байбаков, Б. Е. Щербина и другие. Прибыл самолет с М. С. Горбачевым и Р. М. Горбачевой. С ними А. Н. Яковлев, Г. П. Разумовский. Для встречи Генерального секретаря ЦК КПСС накануне привезли самолетом из Москвы японский автобус, как будто нельзя было везти генсека местным автобусом.

Вечером в Нижневартовском горкоме проходило совещание. С небольшой информацией выступили секретарь горкома С. И. Денисов, секретарь окружкома В. А. Чурилов. После них Горбачев предоставил слово мне — начальнику Главного Тюменского геологического управления. Я рассказал о состоянии и перспективах геолого-разведочных работ, приводил конкретные цифры по подготовке сырьевых ресурсов для дальнейшего развития нефтяной и газовой промышленности. Горбачев неоднократно меня перебивал, пытался критиковать Байбакова и Долгих за плохую помощь геологам.

В заключение выступил Горбачев: «Геологи меня убедили в высокой перспективности этого края в части геологоразведочных работ. Я эти перспективы чувствовал, работой геологов удовлетворен, спасибо. Но отрасли надо помочь». Такая оценка нас окрылила.

Ночью мы вылетели в Уренгой. С какой радостью на следующее утро встречал народ на улицах Уренгоя Генерального секретаря ЦК КПСС. Стояла прекрасная солнечная погода. В центре города, где скопилось несколько десятков тысяч горожан, кортеж машин остановился. М. Горбачев вышел из машины и вступил в беседу с людьми. Одна пожилая женщина задала вопрос: как обстоит дело с выделением северянам жилья на Большой земле? Когда я услышал ответ, был просто поражен. Михаил Сергеевич на полном серьезе ответил: «Зачем вам квартиры на Большой земле?

Посмотрите, какой у вас чудесный климат. Постройте здесь побольше жилья»…

Разве он не знал, что Уренгой расположен вблизи полярного круга? Люди, приехавшие трудиться на Крайнем Севере из Европейской части России, Украины, Белоруссии, Азербайджана и других менее суровых мест, не могут здесь постоянно жить и работать. Здесь зона тундры с пониженным содержанием кислорода в воздухе, где не растут нормальные леса и травы.

На следующее утро Горбачев со своей свитой вернулся в Тюмень. Что творилось в аэропорту! Из Москвы привезли на самолетах четыре «ЗИЛа», чтобы возить генсека и его супругу. Дороги перекрыли. Движение по улице Республики организовали в обратном направлении. Постарались наши показушники — чтобы генсек не видел перекошенных деревянных домов, его перевезли через окраину города. Все это возмутило меня. Ведь в Тюмени до этого много раз бывал А. Н. Косыгин — второе лицо в государстве. Никаких японских автобусов и правительственных «ЗИЛов» из Москвы никто не привозил. Все было организовано просто и по-деловому.

А здесь просто диву даешься. Только 4 месяца, как стал Горбачев генеральным секретарем, а такое барство — поездки в производственную командировку с женой, тяга к показухе и выпячиванию своей персоны.

Вечером на партийно-хозяйственном активе в Тюмени выступил Горбачев. Когда услышал его речь, ушам своим не поверил. Совсем противоположное по сравнению с тем, что он говорил два дня назад в Нижневартовске. Я ужасно расстроился. После долгих раздумий пришел к выводу: Горбачев просто зачитал доклад, составленный бюрократическим аппаратом в Москве. То, что я докладывал в Нижневартовске, прошло мимо его ушей. Что подсунули, то и прочитал. Вспомнил поездку Брежнева в Баку, когда тот перепутал листы и читал речь, совершенно ничего не понимая, о чем он говорит, а Алиев вынужден был в ходе его выступления заменить листы с текстом.

После долгих ночных раздумий пришел к выводу: новый генсек большой говорун, с противоречивыми высказываниями и слабыми экономическими познаниями, зато с большой амбицией и многими негативными чертами. С такими человеческими качествами вряд ли он способен умно управлять страной, и мы при его правлении вряд ли сможем добиться успеха.

Так и случилось: экономика с каждым годом катилась вниз, в производстве началась потеря темпов, а нефтяная промышленность первой дала тревожный звонок, начав резко снижать уровень добычи нефти, достигнутый ценой огромного напряжения всей страны.

Могу сказать только одно: чтобы наш народ жил хорошо и богато, он должен иметь умных и умело управляющих государством руководителей».

Мудрый Фарман прав. Вот только бы разобраться, отчего при любой системе — тоталитарной или демократической, социалистической или капиталистической — во власти то и дело оказываются граждане, которых и близко нельзя подпускать к власти? Примеров полно — и в недавней истории России, и в постсоветской хронике Азербайджана, и в летописях других народов.