По-мещански обставленная квартира вызвала у него ряд ностальгических воспоминаний. В центре комнаты стоял круглый дубовый стол с кружевной скатертью и хрустальной конфетницей, доверху наполненной карамелью. На стене висели часы с маятником и старые пожелтевшие фотографии в рамках. Напротив дивана находился домашний кинотеатр фирмы Sony и семиструнная гитара со слегка треснувшей декой. Окна выходили на фасад пятиэтажки.
— А я сейчас в лифте застрял, — громко сказал Готов.
— Ой, что Вы говорите, — прокудахтала Зелянская из ванной. — Доставайте из серванта бокалы. Вы принесли шампанское?
— Не-е-е-т, — удивился Готов вопросу, — Вы не говорили про шампанское.
— Ничего страшного. Я вчера купила две бутылки.
Готов пожал плечами: зачем она спросила про шампанское, когда у самой две бутылки? Он достал из серванта бокалы и поставил на журнальный столик.
— Присаживайтесь, Рудольф Вениаминович. Что стоите? — Зелянская принесла две бутылки шампанского и коробку конфет. На ней было надето зеленое платье с длинным разрезом.
Готов подвинул кресло к столику. Сел, открыл одну бутылку и разлил в бокалы.
— За что выпьем? — Зелянская кокетливо поправила прическу.
— За что пьют в таких случаях? — Готов угрюмо разглядывал бисер пузырьков в бокале. — За меня… за Вас… ну, давайте за Вас…
Они чокнулись и выпили. Зелянская хихикнула и жеманно указала на коробку:
— Кушайте конфетки, Рудольф Вениаминович, «Птичье молоко», другого не держим. Ой, Вы знаете, я так люблю шампанское. Я готова пить его всегда…
— Вы алкоголичка? — Готов засунул в рот сразу две конфеты.
— Нет, что Вы. При нашей-то зарплате очень редко удается баловать себя маленькими праздниками. А Вы, как я погляжу, большой шутник.
Готов подлил шампанское в бокалы:
— Позвольте, угадаю. Вы работаете в бюджетной сфере.
— Верно, — еще раз поправила прическу Зелянская. — Как Вы догадались? Гм… в отделе статистики.
— Кем? Статистом?
— Ха-ха-ха! Нет. Вот теперь Вы не угадали… А чем Вы занимаетесь? Помнится, Вы что-то говорили про рыбу.
Готов расправил плечи и сделал очень серьезное лицо:
— Бизнесом. Оптовые поставки морепродуктов: рыба, кальмары, трепанг, креветки.
— Наверняка, простите за нескромный вопрос, неплохо зарабатываете.
— Не жалуюсь. На днях джип «Panasonic» купил. Слышали про такую тачку?
Зелянская махнула рукой:
— Я не разбираюсь в авто… Скажите, неужели при таких деньгах Вы не можете найти себе спутницу жизни? Вы ведь очень привлекательный мужчина.
— Это комплимент? — разлив шампанское, Готов помакал конфету в бокале и съел. — Ненавижу комплименты. Вообще не люблю, когда люди говорят то, за что полагается говорить «спасибо». Чихнул — «будь здоров» — «спасибо». Из бани вышел — «с легким паром» — опять «спасибо». Не люблю я это. А что касается спутницы жизни… Я человек занятой, по барам да дискотекам не шляюсь. Друзей очень мало. Остается одно — вечер знакомств. Давайте выпьем за мой бизнес. За мои магазины. За рефрижераторы.
Выпили молча. Зелянская сбегала на кухню. Принесла бутылку коньяка, две рюмки и нарезанный лимон.
— Может, чего покрепче, а? Рудольф Вениаминович, может, перейдем на «ты», а то выкаем как будто интеллигенты какие-то.
Готов сморщился, жуя лимон.
— Повременим! Что за фамильярность, панибратство, понимаешь… Ах, да, чуть не забыл, все хочу спросить: у Вас есть такой огромный торт-мороженое?
— Нету, — Зелянская открыла рот и захлопала глазами.
— А коньяк не отравленный?
— Не отравленный. Почему Вы спрашиваете?
— Не привык рисковать, — замахнув рюмку, Готов занюхал рукавом. — Хороший коньяк. Пожалуй, я останусь у Вас еще ненадолго… м-м-м, недавно ходил на концерт симфонического оркестра. Замечательный концерт: настоящее рубилово.
Готов наливал себе коньяк, забывая о собеседнице. Открыл вторую бутылку шампанского и отпил из горлышка:
— Я человек прямой, без компромиссов, и считаю, что в этом есть рацзерно. Вы, я так понимаю, желаете со мной сожительствовать?
Зелянская повеселела и смущенно опустила глаза:
— Думаю, нам стоит поближе познакомиться.
— Думать здесь буду я! — Готов ударил по журнальному столику кулаком. Зелянская вздрогнула. — И перестаньте кривляться, Вам не двадцать лет. Не надо мне глазки строить. Меня это ничуть не возбуждает. Вы были замужем?
— Д-да, три раза…
— Почему они от Вас сбежали?
— Кто?
— Мужья, кто же еще.
— Н-н-не знаю…
Готов налил себе коньяку:
— Почему Вы выбрали именно меня? Вы следили за мной? Вы же знали, что я бизнесмен? Знали, не отпирайтесь. Так мы будем сожительствовать или нет?
Зелянская растерянно вертела головой:
— Д-д-давайте попробуем…
Готов поднялся с места и склонился над Зелянской:
— С чего же мы начнем?
— Я не знаю. Может, для начала выпьем?
— Пить будем потом. И в постели будем курить после. Раздевайся.
— Что?!!
Сосредоточенно глядя на нее, Готов повторил приказ:
— Что слышала. Раздевайтесь догола.
Зелянская отвесила Готову троекратную пощечину. Готов из бутылки плеснул ей в лицо шампанское и схватил за руки:
— Не строй из себя недотрогу, сидорова коза.
Вырываясь, Зелянская ударила Готова коленом в живот, затем наотмашь огрела стулом. Готов прыгнул на женщину, повалил на пол и положил на лопатки. Зелянская дергалась и кричала:
— Гад! Насиловать вздумал?! Я тебя сейчас сама изнасилую.
Учитель сидел на мечущейся Зелянской и тоненькими струйками лил ей на лицо из двух бутылок коньяк и шампанское:
— Попробуйте наш фирменный коктейль.
Когда содержимое бутылок кончилось, он затолкал ей в рот несколько кружочков лимона, конфету и слез с «побежденной» Зелянской.
— Пошел вон!!! — заорала Зелянская, выплевывая изо рта съедобный кляп.
— Ухожу, ухожу, истеричка, — одевался Готов. — Трех мужей сменила. Шампанское она любит, эмансипе, мать твою. Не за мой счет.
Готов вышел в коридор и услышал жалобный голос Зелянской:
— Рудольф Вениаминович, останьтесь, пожалуйста.
Готов повернулся и хотел сказать…
Последнее, что он увидел — это как струя из газового баллончика бьет в глаза и, уже нечетко, как захлопывается дверь.
Дикий вопль в клочья разорвал тишину подъезда. Выбежав на улицу, Готов сел на корточки и на ощупь попытался отыскать лужу. Из глаз потекли слезы, из носа сопли, изо рта слюни. Он нащупал лужу: теперь было все равно, грязная в ней вода или чистая.
Стояла ужасная осенняя погода. Сильные порывы ветра сбивали Готова с ног, дождь хлестал по лицу. Желтый лист прилип к левой линзе очков, вызвав у Рудольфа Вениаминовича приступ ярости. Готов остановился, убрал с очков лист и разорвал на мелкие кусочки. Тем временем шляпа слетела с головы и спланировала в самый центр огромной лужи. Ничего не оставалось делать, единственное, повиновавшись судьбе, на цыпочках идти по луже спасать головной убор.
Готов надел мокрую шляпу и быстрыми шагами направился домой.
Драка
Собираясь после третьего урока сходить домой, Готов услышал, как на втором этаже кричат школьники. Он бросил дипломат и шляпу и помчался вверх по лестнице.
На втором этаже немногим более десяти ребятишек окружили дерущихся семиклассников. Красные, вспотевшие подростки боролись на полу, стараясь уцепиться друг другу в волосы.
— Отдай, сука, сотню.
— Хрен тебе, урод. Я не брал, это моя.
— Че ты трешь, мне Зуб сказал, что ты взял.
— Я не брал, мне мать дала, на обед.
Окружившие гладиаторов ребята по сути дела не болели ни за того, ни за другого. Стадный инстинкт заставлял зевак истошно кричать, давая советы относительно техники ведения спарринга.
Готов гаркнул:
— А ну, всем стоять! В чем дело? Никому не расходиться. Вы, двое! Как фамилии?
— Дюпин, — ответил один.
— Галиев, — сказал второй.