Было написано несколько докладных записок. Пришлось уговаривать не один десяток больших и средних начальников. Всего не рассказать. Неожиданно очень помогли результаты полета Рюмина на Спейс Шаттле. Еще на Совете главных я обратил внимание на место в его докладе о больших запасах расходных материалов и оборудования на станции «Мир». После этого выступления наметили провести космическую инвентаризацию, а полученная информация очень помогла на решающем этапе наземной борьбы за орбитальное «Знамя». Ситуация обсуждалась на малых и больших совещаниях, включая заседания штаба. Генеральный несколько раз заворачивал наши бумаги. В конце концов, наша стойкость была вознаграждена, пошатнувшееся было «Знамя» подхватили и понесли дальше, вперед.
Информация о наших трудностях дошла до прессы. Начались запросы и звонки. Мы продолжали верить в свою космическую звезду, хотя сомнения оставались до последнего момента. Это продолжалось до пуска в конце октября, через все испытания в цехах и в КИСе, последние проверки и загрузку в корабль на Байконуре, и даже после вывода в космос и стыковки со станцией. Тогда техника и удача нас не подвели.
В канун пуска «Прогресса М-40», со «Знаменем-2,5» на борту, запланировали провести генеральную репетицию, настоящий космический тест. Эта проверка, очень непростая по своему существу, получилась сложнее, чем предполагали, — трудности сопровождали нас при ее подготовке, затем в самом полете и после, на этапе анализа. Зато этот, прежде всего, баллистический тест на «Прогрессе М-39» очень много нам дал, и эту часть будущего эксперимента по–настоящему отработали, вылизали многие тонкости орбитальных маневров вместе со всеми его «чистыми и нечистыми» силами.
Неожиданно возникла еще одна почти критическая ситуация. В последний момент перед расстыковкой корабля от станции требовалось принять окончательное решение о предстоящем тесте. В соответствие с выводами межведомственной комиссии по столкновению «Прогресса М-34» все новые динамические операции требовали согласования с ЦНИИмашем. К сожалению, мы спохватились в последний момент и направили материалы с проектом заключения в головной институт слишком поздно. Для того чтобы выполнить тест, грузовик «Прогресс М-39» снабдили специальной, точно такой же мишенью для дистанционного управления его ориентацией на Солнце. Экипажу предстояло управлять кораблем при его облете вокруг станции. Основная задача теста заключалась в том, чтобы, используя автоматические и ручные средства, заставить корабль летать вокруг станции не очень далеко, чтобы он находился в пределах видимости и управляемости, и не очень близко, для безопасности. Траекторию облета, движения корабля относительного станции, которая определялась законами орбитальной механики, так и назвали — эллипсом безопасности. И станция, и корабль двигались по эллиптическим орбитам вокруг Земли. При помощи весьма тонких маневров можно сделать эти орбиты такими, чтобы относительное движение тоже оказалось эллиптическим. Такая траектория идеальна для целого ряда экспериментов в космосе, когда требуется участие экипажа. Так не раз двигался Спейс Шаттл, облетая наш орбитальный «Мир». В нашем случае дополнительная сложность заключалась в том, что требовалось дистанционно управлять «Прогрессом», используя телеоператорный режим управления (ТОРУ), который многие вспоминали добрым и недобрым словом.
После столкновения «Прогресса М-34» многие боялись этого режима как огня, особенно те, кому требовалось расписаться кровью за безопасность. В тот раз нам так и не удалось «пролить эту кровь». В последний момент, когда пропала надежда получить добро от ЦНИИмаша, Семенов, находясь на Байконуре, взял ответственность на себя. Это произошло 25 октября. Тест провели той же ночью.
В целом программу теста выполнили полностью. После отработки маневров корабль перешел на облетную траекторию. Размеры эллипса соответствовали расчетным, однако он «поплыл». Как говорят наши баллистики, этот параметр, смещение эллипса в направлении полета вперед или назад, неустойчив по определению, его требуется периодически подправлять. Оперативно все сделали правильно, однако потом еще долго, более двух месяцев, «копали», почему снос оказался больше, чем ожидали. В очередной раз стали разбираться детально, откуда можно ждать возмущений, когда полетит корабль со «Знаменем-2,5». Весь этот опыт очень пригодился в январе, когда стали готовиться к главному эксперименту.
Бывают удивительные совпадения, во времени и в пространстве. На этот раз совпала дата проведения эксперимента — 4 февраля, день в день, как шесть лет назад. Со стороны могло показаться, что дату подогнали под ответ. На самом деле совпадение смахивало на астрологию. Чтобы осветить Землю с орбиты, учитывалось положение, угол Солнца к плоскости орбиты, фаза и положение Луны и другие, почти астрономические параметры. Требовалось также приблизить эту дату к сроку запуска следующего корабля «Союз» — с тем чтобы не оставлять стыковочный причал голым, подвергнутым нагреву или охлаждению в такой конфигурации.
Существенная разница по сравнению с 1993 годом заключалась в том, что подсветку проводили не в ранние утренние часы, а сразу после захода Солнца. Раннее утро сменилось ранним вечером. Солнце дуло в спину, корабль летел с подсолнечной стороны. Это самые активные часы для человека на улице. Теперь все зависело от погоды и от удачи.
К сожалению, не только раннее утро сменилось вечером, — на этот раз удача отвернулась от нас. Все мы, кто был в ЦУПе, в реальном времени наблюдали картинку, которая передавала телекамера системы телеоператорного управления (ТОРУ), установленная на борту грузовика. «Смотрите, — звучал по наземно–космической связи голос, — сейчас даем команду на раскрытие, он должен пойти». Он пошел, начал вращаться, почти как на испытаниях в барокамере, и вдруг почти сразу его правая сторона стала ударяться обо что?то торчавшее, на что до этого никто не обращал внимания. Так это же антенна радиолокатора, которая почему?то оказалась открытой! Такая вот злополучная палка, вставленная в наше тонкопленочное колесо, пусть и с красивым именем Антенна. Что делать? Посыпались вопросы и советы. К сожалению, механизм, процесс раскрытия был одноразовым, как затяжной выстрел. Ничего сделать уже нельзя, это конец, и никто ничем помочь уже не сможет. В моем мозгу, почти как в компьютере, показалась картинка выползающей из всех щелей пленки, которая спутывалась в клубок, который уже не распустить никакими силами.
Надо пойти доложить руководству, хотя им и так все должно быть понятно. «Кто мог подумать об этой антенне, ведь прошлый раз все было нормально», — уже в коридоре сказал я Семенову и Зеленщикову, которые тоже на ходу дали указание об организации аварийной комиссии.
Мы повторно посмотрели видеозапись, посовещались, обсудив варианты. Все это было из области «потел ли больной перед смертью». Теперь предстояло пойти объясниться со средствами массовой информации, они уже обрывали телефоны, а объективы их камер, как пулеметы, смотрели с балкона на главный зал управления.
«Вы все видели своими глазами, надежд на успех практически не осталось, корабль будем топить, мы разберемся, почему автоматика открыла эту антенну, стоимость не поддается оценке, эксперимент подготовили на фоне основных работ и обязанностей, мы расстроены, не опустили руки и головы», — так надо было сказать открыто.
Еще через два витка, через 270 минут, понаблюдав за траекторией облета, которую переименовали в безопасный эллипс, мы с А. Сунгуровым, успев на электричку 21.07, с платформы «Подлипки–Дачные» вернулись домой, где нас ждали жены, дети и выпивка, готовая на все случаи жизни.
На следующий день, поздравляя Е. Рябко с 42–летием, естественно, мне пришлось коснуться итогов его очень активной работы по этому проекту, успешно доведенному до самого последнего момента, когда до успеха оставался один шаг. «Мы все, включая тебя самого, сделали плохой подарок к сегодняшнему событию. Весь опыт полетов в космос подтверждает истину о том, что всегда можно сказать, — сам виноват. Потому что среди событий и действий, в цепи наземной подготовки можно отыскать такое звено, когда следовало вмешаться и что?то исправить. Наша техника многодельна, она складывается из очень разных систем и операций. Никто, будь он семи пядей во лбу, не способен один охватить весь комплекс вещей и событий. Вот почему надо собирать вместе разных специалистов и устраивать перекрестные допросы. Тебе легче, Евгений, ты еще зеленый, это и плохо и хорошо одновременно. У тебя еще столько впереди, в том числе — шишек, наверное. Без этого не бывает успеха. Желаю удачи». Так было сказано 5 февраля.
