Будь здоров.
Твой А. Чехов.
Дороватовскому С. П., 14 ноября 1899*
2941. С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ
14 ноября 1899 г. Ялта.
Желание Ваше отвечаю согласием благодарю.
Чехов.
На бланке:
Петербург, Манежный, 11, Дороватовскому.
Чеховой М. П., 14 ноября 1899*
2942. М. П. ЧЕХОВОЙ
14 ноября 1899 г. Ялта.
14 ноябрь.
Милая Маша, Кенц прислал накладную — к великому моему огорчению, так как я просил прислать по почте. Ведь теперь на почте берут 40 к. за 7 фунтов, а за пуд, т. е. за 6 посылок по 7 ф., только 2 р. 40 к. — это дешевле, чем ездить на мол, получать и привозить. Если же исключить гвозди и молотки, то всего бы осталось не больше 10 ф. Ручки и задвижки очень нужны; плотники скоро уходят, ждать не станут. Нужно еще для пяти окон на балконе по ручке; желательны круглые ручки (кнопки). У каждого окна будет ручка только на одной стороне, внутренней. Какие задвижки ты купила? Я просил таких, как у моей двери из кабинета в спальню, с валиком. Так вот, если будешь на Мясницкой, то возьми у Кенца или Кирова 5 ручек и вели выслать их посылкой по почте. А с ручками и еще что-нибудь, хотя бы замочек (не висячий) для стенного шкафа внизу.
Другое огорчение: заметка в «Курьере»*.
А. П. Чехов, весьма интересуясь постановкой своей драмы «Дядя Ваня» труппой Художественно-общедоступного театра, прислал одному своему знакомому литератору письмо с просьбой сообщить ему подробности о постановке «Дяди Вани».
Во-первых, о «Дяде Ване» я не писал литераторам, ничего не просил. Во-вторых, печатать такие заметки значит поднимать на смех.
Третье огорчение: у нас во дворе прижилась собачка — щенок такой же прекрасной породы, как Огородник, но еще более жалкий и с более глупой физиономией. Когда я гоню его со двора, он на меня лает. Спит около дров. Другой пес, большой и страшный, ночует в подвале.
Больше огорчений нет. В остальном всё обстоит благополучно.
Вчера была у нас А. Г. Архангельская. Говорила, что Наталья Михайловна* серьезно больна. Сегодня она уехала с И. И. Орловым.
Плотники всё еще работают внизу. Лестница не готова. Двери уже не хлопают.
Пишу большую повесть, скоро кончу и начну другую*. Когда будешь писать, то как бы от себя попроси, чтобы в кухне были поопрятней; там грязно и тяжелый воздух. И мух много. Солят оливки, купили два бочонка.
Ну, будь здорова. Поклонись знакомым.
Твой Antoine.
Чехову Г. М., 14 ноября 1899*
2943. Г. М. ЧЕХОВУ
14 ноября 1899 г. Ялта.
14 ноябрь.
Милый Жорж, ты добрый и обязательный человек, не знаю, в каких словесах благодарить тебя. Арбузы получены. Они очень вкусны, но еще недостаточно просолели, надо подождать есть их. Горшки, присланные тобой, уже в деле. В Ялте они очень дороги, и никто не верит, что они обошлись мне так дешево. Всё хорошо, только вот одно дурно: это не твое дело было платить за доставку арбузов. С меня в агентстве не взяли ни копейки.
Что же прислать тебе из Ялты?
Обе телеграммы возвращаю по принадлежности*. Они дают понять, что, во-первых, тебя ценят, и, во-вторых, — твое не уйдет и ты еще сделаешь себе хорошую судьбу. Конечно, это хорошо, что ты на предложение не ответил отказом. Теперь, когда девочки подросли и Володя служит* в Таганроге, ты смело можешь уехать в Петербург.
Итак, в Таганроге*, кроме водолечебницы Гордона, будет и еще водопровод, трамвай и электрическое освещение. Боюсь все-таки, что электричество не затмит Гордона и он долго еще будет лучшим показателем таганрогской культуры, как когда-то Анисим Васильич* был лучшим показателем состояния таганрогских умов, или еще лучше — языков.
Читал, что кладбище опять подчинили духовенству. Где же теперь Андрей Павлович?* Кстати, поклонись ему и скажи, что обещание свое насчет книг я исполню.
Нового ничего нет, всё благополучно. Мать здорова. В садах еще цветут розы.
Ну, будь здоров. Поклонись тете, сестрам, Володе, Иринушке и Марфочке.
Где Вол<одя> Сиротин?*
Если соберешься зимой в Ялту, то извести письмом, приготовлю для тебя комнату и ложе.
Твой А. Чехов.
Ялта.
Корш Н. Ф., 15 ноября 1899*
2944. Н. Ф. КОРШ
15 ноября 1899 г. Ялта.
15 ноябрь.
Вы спрашиваете, многоуважаемая Нина Федоровна, как я устроился. Устроился я недурно, но настроиться всё никак не могу, так как скучно, одиноко и прочее тому подобное. А тут еще зима подошла, стало холодно, идет снег.
Радуюсь за Вас. Только держите в секрете, что Вы занимаетесь логикой и философией*, а то Гришутке* это может не понравиться. Он хотя и образованный человек, но всем наукам охотно бы предпочел кулинарию.
Как Ваше здоровье? Полнеете Вы или худеете? Это хорошо, что Вы редко бываете в театре; было бы еще лучше, если бы вовсе не ходили в театр, хотя бы год-два, а сидели бы по вечерам дома с книжкой.
Да, говорят, что «Дядю Ваню» хорошо играют*. Не видеть своих пьес — это моя судьба. Когда будете в Москве, то, пожалуйста, побывайте в Художественном театре, а потом мне расскажите.
Ну, будьте здоровы и веселы. Большое Вам спасибо, что вспомнили и прислали письмо.
Преданный А. Чехов.
Мать благодарит за поклон и шлет привет. Сестра в Москве.
Через 2–3 дня я пришлю Вам воззвание насчет приезжих чахоточных*. Денег не присылайте, а только прочтите, поглядите, чем мы тут занимаемся, и пришлите несколько адресов* особ обоего пола, кои известны Вам как благотворители. Буду бомбардировать филантропов, столичных и провинциальных. С адресами не спешите, время терпит, а новости сообщите*. В Питере, вероятно, теперь новостями хоть пруд пруди.
Лазареву А. С., 15 ноября 1899*
2945. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)
15 ноября 1899 г. Ялта.
